В. Геращенко. О статусе и функциях Центрального банка и о Сбербанке (2001–2002)

Мы все-таки вырулим

Источник: Мы все-таки вырулим. Интервью с председателем ЦБ В. Геращенко // Время новостей.16.04.2001


 

Вопрос о статусе возглавляемого вами учреждения по-прежнему очень активно дебатируется. И хотя в президентском послании эта тема впрямую не поднималась, ясно, что она получит продолжение. Хотя временами складывается впечатление, что ситуация просто зашла в тупик.

Я по-прежнему считаю, что Банку России необходим статус независимой организации. Тут можно много историй рассказывать, включая еще советский период. Но уже после войны, в 50-годы, стало понятно, что Госбанк СССР должен быть самостоятельным учреждением, и тогда его вывели из-под Минфина. Так что я никак не пойму: если даже при коммунистическом правлении удалось убедить руководство партии и правительства, что так нужно, то зачем сейчас делать разворот? Давайте, мол, двинемся в другую сторону, сделаем Центробанк учреждением, которое будет подвластно по существу правительству, и его золотовалютные резервы – тоже. Хотя мы ведь не сидим на них, как Кощей. Когда нужно было в 1998 году дать взаймы правительству – приняли закон о бюджете, там это было прописано, мы через Внешэкономбанк дали правительству кредит в валюте. Они, кстати, нам до сих пор должны 6,5 млрд долл. – так что наши резервы должны быть уже не 30, а 36,5 млрд. И даже еще побольше, но для этого нужно расчистить, например, бывшие совзагранбанки. Ну и наконец, хорошо ли просчитали: что будет, если при разнообразных неурегулированных требованиях, которые предъявляют заграничные кредиторы, эти резервы объявят государственными.

Говорят, что у Центробанка есть и иные резервы – резервы экономии.

Да, мы слышим: у вас большие расходы, большое капитальное строительство. Во-первых, оно не такое громадное. Во-вторых, попробовали бы мы отказаться от некоторых затрат. Из 79 наших территориальных управлений где-то треть в зданиях – исторических памятниках архитектуры. И нам приходится поддерживать их в определенном виде, иначе нас просто заставят. Или мы развиваем платежную систему с использованием современных средств связи: нужны помещения под расчетно-кассовые центры, хотя со временем их количество, конечно, будет сокращаться. Мы вот и сейчас некоторые свои расчетно-кассовые центры отдаем казначейству, потому что казначейская система исполнения бюджета расширяется, а помещений подходящих нет. Что касается оплаты труда, то у нас, как и в других странах, она намного ближе к уровню госсектора и намного дальше от зарплат в частном секторе. Вообще по зарплате может быть такое же решение, как в целом ряде стран: в той или иной форме фиксируется зарплата председателя, а уже из этого строится вся система оплаты труда для Центробанка. Еще одна серьезная статья расходов – издержки, связанные с наличным денежным обращением. Печатание денег. Причем фабрики Гознака принадлежат Минфину, а машины им покупали мы. Сейчас наступает срок их замены – и кто-то опять должен платить. Это все, как говорится, весьма высокие капитальные траты.

Вопрос о «созвучии»: у вас в ведомстве считают, что Банк России недокапитализирован.

Да, мы так считаем. Конечно, можно задаться вопросом, нужен ли вообще капитал Центральному банку. Но поскольку у нас на балансе висит громадный госдолг правительства в рублях, то по международным стандартам считается, что против этого долга должен быть капитал. Тем более если по долгу не платятся нормальные проценты. Минфин предпочитает платить нам 1% и не хочет с этой позиции сдвигаться. Мы говорим: давайте сделаем из них рыночный инструмент, и та ликвидность, которая есть на рынке, хотя бы будет использоваться через коммерческие банки для финансирования этого госдолга. Но зачем им платить нам или рынку нормальный процент, если всегда есть депутаты, которые скажут: нет, пусть за все платит Центробанк – он же эмиссионный, он все потянет, все может. Может, но зачем же, если это неправильно, неправильно экономически, так нигде не делается. Точно так же Сергей Юрьевич Глазьев бросает красивый лозунг: ЦБ через коммерческие банки должен помогать восстановлению потенциала промышленности. Но, во-первых, у правительства должна быть на этот счет какая-то политика – какому именно сектору промышленности помогать. Может, Центральный банк и в состоянии это делать, особенно когда на нем и на стране не висит ярмо внешних долгов. Во-вторых, есть нормальный способ сделать так, чтобы тот, кто имеет деньги, шел туда, где нужны инвестиции для модернизации. А сделать это надо опять же через выпуск среднесрочных ценных бумаг с нормальным процентом.

Ну а что вы можете ответить на упреки в непрозрачности?

Насчет прозрачности я могу сказать вам следующее: мы с помощью наших аудиторов сделали баланс ЦБ по международным стандартам бухучета за 1999 год. Теперь мы делаем по таким же стандартам и баланс за 2000 год. И эти балансы весьма-весьма прозрачны (кстати, МВФ, особенно после 1998 года, когда в июле было предоставлено 4,8 млрд долл., тоже очень внимательно все отслеживал). И в принципе, когда это будет сделано, я бы поспорил с теми, кто говорит, что мы непрозрачны и что они чего-то не знают. Тот же Минфин, он по существу знает все. Он знает, сколько он на нас повесил: и долга, и ненужного стране серебра – его мы покупали у Минфина в свое время, чтобы оплатить его вложения в металл, который накапливался постоянно при разного рода производстве как попутный продукт.

И что же, по вашему мнению, будет происходить теперь со статусом ЦБ? Есть соответствующий законопроект, есть специальная рабочая группа.

Пока там сколько людей, столько и мнений. Авторы этого законопроекта даже подумывают, что его лучше отозвать, от изначального варианта там ничего не осталось. Внесено столько поправок, что уже и главы думских комитетов Жуков и Шохин говорят, что в нынешнем виде его трудно принять, одни статьи противоречат другим. Правительство пока еще не дало свое заключение, а правовое управление администрации внесло свою лепту, они прописали свое видение. Хотя в ходе бесед, которые имели место, пришли к выводу, что юристы еще подумают и посмотрят. Потому что со всеми этими изменениями, которые сделаны, мы можем нарваться на ситуацию, когда закон просто будет противоречить Конституции. Я думаю, что мы все-таки вырулим на нормальную дорогу, может быть, действительно даже через возврат его в первое чтение.

Может ли за это время произойти какая-то эволюция в позиции ЦБ?

Мы не такие уж консерваторы. Но по одному принципиальному вопросу – о статусе Центробанка как независимой организации, а не как госучреждения – никакой эволюции от нас ждать не стоит. Такой статус просто неизбежен для рыночной экономики.

Какая роль может быть отведена такому органу, как национальный банковский совет?

Он может существовать, но главный вопрос: его решения рекомендательные или обязательные? Кто решает? Основную ответственность за принятие решений несет во всех странах правление или совет директоров.

В президентском послании декларирована весьма либеральная стратегия на валютном рынке, хотя не указаны сроки.

Я думаю, что это сделано правильно. Этот вопрос был поднят еще на встрече представителей промышленности с президентом. И они говорили, что правила валютного регулирования и контроля у нас бюрократизированы, например, когда нужно купить долю в каком-нибудь зарубежном предприятии. Тут можно говорить о сокращении сроков, дебюрократизация, естественно, нужна. Хотя в целом у нас нет валютных ограничений для текущих операций. Для капитальных операций требуется разрешение Центрального банка, мы иногда, может быть, не способны быстро этот вопрос решить. Хотя это и вопрос боязни, опасений, которые испытывают люди, дающие разрешение.

Боязни чего или кого?

Простой пример. Когда в Москве строился Бакулевский институт, они за рубежом покупали уникальное оборудование для хирургического корпуса и попросили нас: разрешите задержать ввоз этого оборудования, – потому что из-за неготовности помещений здесь негде было хранить оборудование, и его могли разворовать, хотя после оплаты они должны ввезти товар через шесть месяцев. И мы такое разрешение дали. А позднее у нас спросили: а кто вам дал такое право – разрешать, это, знаете ли, подсудное дело. И у нас все, кто сидит в этом отделе, теперь как на иголках – ну я им говорю: несите мне, я подпишу.

А что вы скажете относительно разрешения физическим лицам открывать счета за границей?

Честно скажу, что, по моему мнению, даже здесь, в России, мы разрешили иметь счета в иностранной валюте преждевременно. В той же Австрии всего лишь десять лет назад разрешили иметь счет не только в шиллингах, но и в другой валюте. Но, как говорится, поезд уже ушел. Что же касается счетов за рубежом, то у нас обращений за разрешением было за эти годы 14 штук, и всем мы разрешили. Например, у кого-то живет там жена или учится сын, нужно иметь счет – пожалуйста. Но если тебя там нет, зачем там счет? Хочешь в валюте – пойди здесь в банк, в Банк Австрии, в «Чейз» – открой тут счет. Другое дело, они могут спросить: парень, ты кто такой, ты наркотиками не торгуешь? Но это везде могут спросить. Почему просят разрешать открывать счета за границей? Потому что на самом деле они там уже пооткрывали, а им говорят: принеси бумажку, что ничего не нарушил, а к кому им теперь идти? То есть они хотят как-то легализоваться. Но более глобальная проблема связана с серьезным промышленным и финансовым капиталом. Хотя его отток объясняется не тем, что здесь некуда вкладывать, а там – есть. Кроме покупки каких-то акций, там серьезно не зарабатывают. И большинство бизнесменов у нас говорят: мы с удовольствием будем вкладывать деньги здесь, в России, потому что знаем, как здесь работать, а там деньги просто лежат – вы нам только амнистию сделайте, и все. А мы сидим и думаем: как это мы будем кого-то «амнистировать». Хотя можно сказать: ладно, с такого-то момента объявляем, что наши бизнесмены спокойно вкладывают сюда и мы их мучить не будем, что пропало – то пропало.

Недавно вы озвучили свою оценку оптимальных размеров золотовалютных резервов ЦБ...

Знаете, есть такие нормы: резервы, необходимые для покрытия трехмесячного импорта, плюс суммы для покрытия внешнего долга – в зависимости от его размеров. И эта сумма при нашем нынешнем долге составляет где-то 42–45 млрд долл. Это я называю как ориентир. Нам, например, МВФ предлагал записать в совместное заявление правительства и ЦБ рост резервов за 2001 год 9 млрд долл. Оно бы и неплохо, конечно, но вопрос, насколько это реально, поскольку никто не может гарантировать, как будут вести себя цены на энергоносители.

Вы не отказываетесь и от своих прогнозов относительно курса рубля в этом году – 30 рублей за доллар?

Вообще-то мы стараемся избегать предсказаний. Но, во-первых, эта цифра заложена как расчетная в бюджете на этот год. Во-вторых, мы достаточно оптимистично смотрим и на второй, и на третий кварталы. Хотя спекулятивные атаки на рубль, которые предпринимаются временами под фальшивые импортные контракты якобы для клиента, а потом клиент говорит, что контракт не исполнился, были и будут. Банки имеют валютную позицию, которую мы им ограничиваем, когда они покупают валюту для себя, – она оценивается где-то в 600–800 млн долл. в зависимости от ситуации. А вот то, что они покупают для клиентов, или то, что клиент у них имеет, оставшиеся (непроданные) 25% валютной выручки, или счета, которые необходимы для погашения валютного кредита или для закупки импортного оборудования, причем частично эти счета нужно держать за границей (и мы такие разрешения, естественно, даем), – таких средств у предприятий на счетах в валюте где-то от 7 до 10 млрд долл. Ну чего им еще? Если текущие операции разрешены и ты можешь что угодно купить – приди и купи валюту на рынке.

В эти дни много говорят о дополнительной эмиссии акций Сбербанка и не меньше о том, какой в итоге окажется в его капитале доля ЦБ.

В комментариях тут были разночтения, связанные с тем, что у Сбербанка есть не только голосующие, но и привилегированные акции. Цифры, которые «висели» в этой связи на разных сайтах, имели сугубо технический характер. Так вот, мы вовсе не собираемся терять свой контроль в Сбербанке. Плюс к этому мы решили немножко увеличить свою долю – до 63%. В тот числе и потому, что сейчас можно купить его акции по хорошей цене, а потом, когда мы дойдем до необходимости выхода из капитала Сбербанка – чисто концептуально, тогда мы и прибыль будем иметь, которая потом пойдет в бюджет. Что же касается самой дополнительной эмиссии – увеличения капитала Сбербанка, то это выполнение решения акционерного собрания Сбербанка от 1998 года. Но тогда увеличение капитала не состоялось, поскольку был кризис и в Сбербанке два месяца очередь стояла за вкладами, как вы помните. Тем не менее капитализация этого банка необходима, он большой, но зачастую не может из-за недостатка капитала выполнить те или иные нормативы, приходиться делать для него исключения, понимая его значимость.

Тема Сбербанка всегда соседствует с темой гарантирования вкладов. Сейчас разговор идет о том, чтобы АРКО стало тем учреждением, которое, возможно, будет заниматься гарантированием вкладов граждан в коммерческих банках.

Может быть. Я концептуально не против, хотя существуют разные точки зрения. Вообще, когда такой институт гарантирования был особенно нужен, в 90-е годы, его торпедировали банки-олигархи, которым не хотелось брать на себя расходы для такого фонда, они считали, что и так вкладчиков достаточно. Где теперь эти олигархи? Между тем сегодня уже мало кто вспоминает, сколь правильным было решение совета директоров Центрального банка от 1 сентября 1998 года о том, что вкладчики десяти ведущих банков могут свои деньги перевести в Сбербанк. Еще до того, как кого-то начали банкротить. И в целом в Сбербанк было переведено вкладов на 9 млрд руб., а ЦБ просто взял у них на свой баланс ценные бумаги Минфина. А вообще-то на Западе приходят к выводу, что гарантии по вкладам – это анахронизм, потому что население может свободно вложить в банк, в инвестиционный фонд, в страховки, почему нужно именно в банках гарантировать? Возвращаясь к АРКО – пусть будет АРКО, все равно какая-то организация должна быть, тем более у АРКО иной работы-то и не будет особо много, его в свое время надо было создавать быстрее и давать ему денег больше.

_____________________________

 

В укреплении рубля нет ничего плохого

 

 

Источник. В укреплении рубля нет ничего плохого. Интервью с В. Геращенко // Эксперт. №12 (319). 25.03.2002. http://expert.ru/expert/2002/12/12ex-tema2_41072/


 

Свое последнее развернутое интервью в качестве главы Банка России Виктор Геращенко дал первому заместителю главного редактора "Эксперта" Никите Кириченко

Виктор Владимирович, что такое для Центрального банка независимость? Кому сейчас хочется рулить главным банком страны – правительству, Думе, отраслевым лоббистам?

Я думаю, эта двухлетняя дискуссия о статусе ЦБ – хоть многие и не служили в армии, но команду «равняйсь!» все знают и выполняют своеобразным образом – в целом дала свои положительные плоды. Я считаю, что даже в том активном думском меньшинстве, которое будировало необходимость принятия изменений Закона о Центральном банке, произошли определенные подвижки. Да, мы сами говорим, что определенные изменения в законе и статусе ЦБ нужны, ведь жизнь не стоит на месте. И мы не против того, что называется увеличением прозрачности Центрального банка. Но вот что является ключевым. В Конституции в соответствии с теми тенденциями, которые существуют в мире, четко и ясно прописано, что ЦБ имеет особый статус и должен быть независимым в принятии своих решений, а если по каким-то причинам руководство ЦБ проводит, так скажем, неправильную экономическую политику, этот вопрос в соответствии с законом всегда может быть поднят в Думе и председатель ЦБ и другие члены совета директоров могут быть освобождены от своих должностей, как это случилось после событий 17 августа 1998 года, когда весь совет директоров был отправлен в отставку.

Мы за расширение функций Национального банковского совета. Говорят, что Национальный банковский совет не функционирует последние два года. Я извиняюсь, а кто переизбирался в Думу, в Совет Федерации в декабре 1999 года? Почему же новый депутатский корпус не прислал нам своих представителей в НБС? Значит, этот вопрос был для них формальным. А сейчас на волне обсуждения вся критика обрушилась на нас, будто мы категорически против Национального банковского совета. Но тут наши оппоненты допускают определенную путаницу понятий и непонимание того, как работают те или иные органы в центральных банках стран с развитой рыночной экономикой. Да, есть Национальный банковский совет во Франции. Но это, по существу, совет директоров ЦБ Франции – другого-то руководящего органа у него нет. А вот двух органов, один из которых, НБС, принимал бы решения по кредитно-денежной политике в стране и не нес бы никакой ответственности, а другой, совет директоров ЦБ, только выполнял бы решения НБС и при этом нес бы всю ответственность, нет нигде в мире. Это полный нонсенс.

Надо сказать, что сейчас многие адепты этой экзотической модели уже понимают, что заехали не туда. Я считаю, что самым разумным выходом из создавшегося положения с Законом о ЦБ был бы возврат его в первое чтение.

Были еще весьма агрессивные предложения по акционированию Центрального банка…

Действительно, есть целый ряд центральных банков, которые, так уж случилось, были созданы на основе коммерческих банков. В истории развития банковского дела весьма часто случалось так, что тот или иной солидный коммерческий банк приобретал функции центрального банка. Например, в Швейцарии Национальный банк является акционерным, но действует по специфическим законам Швейцарской Конфедерации. В Турции центральный банк – акционерный, и еще в целом ряде стран. Дело не в этом. Просто я считаю, что мы не найдем сейчас для ЦБ России достаточно солидных и достопочтенных акционеров. И зачем нам непременно надо сейчас акционироваться, если с самого времени создания в 1860 году наш ЦБ был государственным? Я считаю, что акционирование для ЦБ – вещь ненужная. Я думаю, что многие страны готовы были бы уйти сегодня от этого, но не хотят менять законодательство.

Еще один близкий вопрос. Как вы относитесь к предложениям выделить из полномочий ЦБ функцию надзора за коммерческими банками?

Этот вопрос, как говорится, имеет место быть. Мы понимаем, что в целом ряде стран, особенно с развитым рынком различных финансовых услуг, зачастую надзорные функции передаются от центрального банка в специальный надзорный блок. Так поступили в Англии, в Германии; во Франции существует похожая модель, хотя Banque de France может сказать в вопросах надзора свое веское слово. Есть разные подходы, которые обсуждаются в мировой экономической прессе. У нас, на мой взгляд, этот вопрос еще связан с тем, что создание отдельного надзорного органа сразу же повлечет за собой дополнительные бюджетные расходы. Кроме того, неминуемо встанут проблемы кадровой комплектации надзорного органа, даже если мы передадим туда часть своего штата. Все это неизбежно и не лучшим образом скажется на качестве надзора. А мы, хоть через мытье и катанье, но все же худо-бедно справляемся с надзорной работой и постепенно улучшаем ее качество.

 – Последние несколько месяцев российская экономика не растет. Какова бы могла быть роль ЦБ в оживлении этого роста?

Да, ситуация в экономике сегодня действительно качается с ноги на ногу, как в боксе. У девальвации 1998 года, как известно, были свои плюсы и минусы. Плюсом помимо запуска механизма импортзамещения была, например, активизация платежного баланса. Страна вновь стала платежеспособной. Активный платежный баланс позволил плавно укреплять рубль в реальном выражении, наращивать золотовалютные резервы и денежную массу. Часто нам ставят в упрек, что мы после кризиса излишне сильно накачивали экономику деньгами. Я на это возражу: а мы знаем доподлинно, какая денежная масса адекватна размеру нашей экономики, учитывая ее значительный теневой, неорганизованный сектор, который зачастую даже трудно приблизительно просчитать? Понятно, что в таких условиях денежная политика делается немножко на ощупь.

 Наши возможности формирования денежно-кредитной политики в определенной степени лимитированы тем, что проводится политика плавающего валютного курса, поставлена задача наращивания валютных резервов с целью безупречного обслуживания внешнего долга. И эти задачи выполняются. Михаил Касьянов уверенно докладывает, что проблемы 2003 года по части внешнего долга для России не существует. Правда, все еще живучи такие лозунги: давайте, дескать, вообще не платить по внешним долгам. Не платить, и все. Жить в свой, как говорится, интерес. При этом, однако, забывают о том, что мы не можем замкнуться в этом самом своем собственном интересе, потому что хозяйствующие субъекты, особенно большие компании, должны занимать средства на внешнем рынке для своего развития. Поэтому мы не можем замкнуться. А накопленный к сегодняшнему дню размер наших валютных резервов – а я думаю, что в 2002 году он немножко подрастет, пар костей не ломит, – позволяет нам и впредь придерживаться той денежной политики, которую мы проводим.

Часто приходится слышать предложения о более производительном использовании резервов. Например, есть идея использовать валютные резервы ЦБ на рефинансирование коммерческих банков. Как бы вы прокомментировали эти предложения?

Давайте вспомним, чем занимались центральные банки стран Западной Европы пятнадцать лет назад. Они предоставляли коммерческим банкам с приличным или даже со стопроцентным государственным участием на какое-то время ресурсы для проведения кредитов под модернизацию французской, скажем, экономики с тем, чтобы она могла выровняться с той же экономикой ФРГ. Потом от этой практики отказались. Посчитали эту деятельность неправильной для центрального банка. Поэтому я бы не стал сейчас бросаться из крайности в крайность. Тут очень велик риск завязнуть в масштабном некоммерческом кредитовании реального сектора экономики. В данном вопросе опять же крайне нужна независимость Центрального банка, чтобы его никто не мог принудить дать кредит кому бы то ни было.

Курс рубля продолжает плавно укрепляться. С крепкой валютой становится выгодно не только ездить за границу за покупками, но и за рубеж инвестировать. Как влияет укрепление рубля на наш сегодняшний баланс по капитальным операциям? Какова доля инвестиционной составляющей в склоняемом на всех углах вывозе капитала?

Я бы сказал, что именно рост наших валютных резервов позволяет нам соглашаться с общемировой тенденцией либерализации валютного регулирования и валютного контроля. Понятно, что излишне жесткий контроль неэффективен: его придумывают от силы сто «умных» человек, а если не миллионы, то сотни тысяч придумывают, как его обойти. Поэтому мы стараемся по мере роста экономического потенциала избавляться от ненужных ограничений. Хотя, знаете, определенные ограничения на капитальные операции существуют сейчас даже в США.

Текущие валютные операции у нас уже давно полностью свободны. Во многих областях, скажем, что касается движения капитала в страны СНГ у нас и никогда в общем-то не было никаких неразумных ограничений. Иногда были определенные проволочки с выдачей разрешений, связанные с большим объемом документов и медленным их прохождением, но не более того. Мы всегда выступали за то, чтобы индивидуумы и субъекты хозяйствования могли вкладывать деньги в соседние страны, которые традиционно экономически близки России.

 После происшедшего осенью прошлого года снижения норматива обязательной продажи валютной выручки экспортеров у нас наблюдается некоторое увеличение так называемого легального оттока капитала. Формально ничего плохого в этом нет. Но вот что получается. Продавая меньше валюты, экспортер держит больше выручки в российских коммерческих банках на валютном счете. В свою очередь сам банк, если у него нет большого спроса на кредит в иностранной валюте, держит эти остатки на счетах в загранбанках. В результате общая открытая валютная позиция против национальной валюты увеличивается. Естественно, у ЦБ в данном случае остается меньше маневра для того, чтобы своим вмешательством на рынке влиять на плавность движения курса.

Насколько опасно дальнейшее реальное укрепление курса рубля?

В укреплении рубля нет ничего плохого. Этот процесс объективный. Хотя, естественно, говорить о том, что мы должны стремиться к правильному курсу валюты, который строился бы на паритете покупательной способности, тоже неверно. Поскольку у нас до сих пор в целом ряде секторов экономики уровень внутренних цен не может, и в общем-то не должен, соответствовать мировому уровню. У нас в ряде секторов он даже не покрывает издержки. Если взять, например, жилищный сектор, который в любой экономике является одним из ведущих локомотивов экономики – он в России, даже при том что он субсидирован почти по всем направлениям, не может сегодня экономически правильно работать. В один день здесь ситуацию не изменишь, потому хотя бы, что значительная часть неработающего населения трудилась всю жизнь за неадекватную зарплату в расчете на бесплатное жилье.

 В связи с этим я категорически против законодательного обязывания Центрального банка отвечать за стабильность цен, то есть перехода к модели таргетирования инфляции. Я считаю для нас это преждевременным. К тому же даже в законодательстве США говорится, что главная цель деятельности Федеральной резервной системы – это развитие производства и занятости.

Всех напугал январский скачок инфляции. Чем он был вызван? Насколько управляема сейчас инфляция и каковы ее источники?

Январский всплеск инфляции связан с повторением ошибок пройденного. Хотя в Минфине прекрасно понимают, что нельзя накапливать невыполненные бюджетные обязательства до последнего месяца квартала, до последнего месяца года, тем не менее в прошлом декабре опять все повторилось – произошел мощный единовременный выброс бюджетных денег. Ну а рост цен плодоовощной продукции связан просто с тем, что все хотят на праздничном новогоднем столе иметь больше салатов и фруктов. Если не учитывать плодоовощную продукцию, то потребительские товары подорожали в январе на 1,2 процента, что абсолютно нормально.

Естественно, есть еще такой факт, как инфляционные ожидания, ожидания резкого роста тарифов на услуги, сырье и транспорт. Эти ожидания тоже подстегивают стремление субъектов хозяйствования поднимать свои цены. В целом мне кажется, что к проблеме увеличения цен в энергетике и на транспорте нужно подходить сдержанно, обеспечивать ступенчатый и предсказуемый рост. Я думаю, что экономические ведомства разделяют эту точку зрения и нам удастся достичь снижения темпов инфляции в предстоящие месяцы, и даже более быстрыми темпами, чем в прошлом году.

Какие акценты и приоритеты сегодня у Центрального банка в деле реформирования системы коммерческих банков? 

В связи с обязательным переходом банков на международные стандарты финансовой отчетности перед ними все острее встает вопрос транспарентности – как собственного бизнеса, так и бизнеса своих клиентов. Банки должны задуматься: смогут ли они остаться в приближении к контрольной дате 1 января 2004 года банками, или они должны будут уйти с рынка. Поэтому для них сейчас самое главное – искать новых акционеров и доводить до понимания нынешних акционеров необходимость увеличения капитальной базы банков. Если бы государство разрешило банкам, не платящим дивиденды, зачислять всю прибыль в резервы без уплаты налога, это могло бы способствовать тому, что многие банки серьезно работали бы над капитализацией.

Сейчас все говорят о вступлении России в ВТО. Что это будет означать для банковского сектора? Видимо, речь идет об отмене ограничений на присутствие иностранного банковского капитала?

У нас нет ограничений по присутствию иностранного капитала в банковской системе. Квота в 12 процентов действовала только в 1993 году. В дальнейшем мы никогда этот вопрос не поднимали. Согласитесь, было бы странно и не очень разумно, особенно после дефолта, вводить какие-то ограничения на работу иностранцев в России. Так что пока у нас существует только одно ограничение: мы не разрешаем иностранным банкам открывать у нас филиалы. Присутствие иностранных финансовых институтов возможно пока только в форме дочерних банков. Мотив этого решения заключается в том, что филиалы по части надзора находятся в преимущественной компетенции страны материнского банка, а не страны-резидента. И нам не хотелось, чтобы пришел некто, кому мы не смогли бы сказать «нет» – из-за отсутствия законных оснований.

Каков опыт работы наших банков с евро? Какие выводы можно сейчас сделать?

Я специально интересовался на этот счет и могу сказать, что никаких особых проблем наши коммерческие банки в работе с наличным евро не испытывают. Были определенные технические задержки, связанные с тем, что Европейский ЦБ как-то уж очень долго думал, как и что ему делать, потому что у него не было такого опыта, как у нас: скажем, замена 50– и 100−рублевых банкнот в 1991 году, а потом замена денег СССР на деньги России в 1993 году. Но в целом все прошло спокойно, никаких сбоев не было. Наличные евро появляются и на нашем рынке.

Теперь что касается евро как валюты расчетов. Мне этот вопрос был задан на встрече с послами Европейского сообщества. И я им ответил: «Отчасти вы сами виноваты: ваши же субъекты хозяйствования, когда покупают у нас тот или иной товар, они не говорят, что мы будем платить в евро, а с удовольствием соглашаются платить в долларах. Поэтому если ваши компании будут настаивать на платежах за товар, импортируемый из России, в евро, тогда евро будет получать более широкое распространение как платежное средство». А отсюда, естественно, со временем евро будет и частью наших валютных резервов. Но пока в этом нет необходимости.

Но Китай уже сейчас осуществил резкую подвижку, переведя значительную часть своих резервов в евро…

Ну, Китай – большая страна с огромными валютными резервами, свыше 200 миллиардов долларов. Они могут себе это позволить. Возможно, у них и расчеты есть с частью стран Европы в евро. Надо будет их спросить.

Большое спасибо за беседу.

_________________________

 

Уважительное отношение к Сбербанку


 

Источник: Уважительное отношение к Сбербанку. Интервью с В. Геращенко // Газета “Сбережения”. 2001. №2


 

Можно ли в свете показателей, с которыми Сбербанк России подошел к годовому общему собранию акционеров, а также c учетом реализации долговременной программы развития банка до 2005 года говорить о том, что Сбербанк России своей деятельностью опровергает тезис о неэффективности работы коммерческих структур, основной пакет в которых принадлежит государству?

Сам тезис представляется мне ложным, ошибочным. Об эффективности организации можно судить по тому, насколько успешно она достигает поставленных целей. Даже до революции 1917 года банковское дело в Российской империи в основном подразумевало государственное участие наряду с развитием системы частных банков. И решало задачи по экономическому развитию государства. Ну а после глобальных изменений как в политическом, так и в экономическом курсе, которые произошли после революции, выстроилась целая система государственных банков. Надо было в быстром темпе проводить индустриализацию, без чего мы не смогли бы стать сильным государством и победить во второй мировой войне.

То, что банки с государственным участием довольно часто решали специфические задачи, которые соответствовали определенному историческому периоду, – нормальное явление в экономической жизни. Во многих западных странах с их многолетним капиталистическим путем развития существовали банки, в которых участвовало государство.

Они сыграли важную роль, в том числе и в послевоенном экономическом реформировании в европейских странах. Да и сейчас на Западе существуют государственные банки, которые призваны предоставлять по преференцированным ставкам кредиты для поощрения экспорта, что собственными силами субъектам рынка сделать сложно.

В 1988 году началась банковская реформа в Советском Союзе. Государственный банк СССР передал свои полномочия основного коммерческого банка в стране специализированным банкам с государственным участием, в том числе и Сбербанку России. Первые же коммерческие банки стали регистрироваться Государственным банком уже в 1989 году, хотя закона о банках и банковской деятельности тогда еще не было. Но глубокое реформирование экономической системы страны требует определенных новаций, в том числе и в банковском деле.

Такая экономическая необходимость существовала, поскольку было ясно, что с новыми субъектами хозяйственной деятельности, которые стали появляться, банки с государственным участием не готовы были работать – они просто воспитаны были в другом духе. Что же касается населения, то в тех условиях именно Сбербанк России оставался основным банком, способным аккумулировать средства наших граждан. Пусть не очень большие средства и не слишком богатого, а, скорее, обедневшего за 1992 год населения, неважно. Традиция доверительного отношения россиян к Сбербанку России и сегодня не нарушена. Даже несмотря на либерализацию цен в 1992 году (без индексации вкладов) и на финансовый кризис в августе 1998 года, Сбербанк России всегда выполняет свои обязательства.

Конечно, отношение к Сбербанку России связано с определенной консервативностью населения. Ведь всегда было известно, что, храня деньги в Сбербанке России, вкладчик получает гарантии от государства в лице Центрального банка РФ, который является основным акционером Сбербанка России. Вкладчики решали, что лучше процентов получить поменьше, но спать спокойнее. Многим коммерческим банкам хотелось бы добиться такого же доверия.

Вспомнить хотя бы банк “Столичный”, когда у него еще не было названия СБС-АГРО. Он решил воспользоваться приверженностью населения к старым лозунгам и стал свои отделения называть “Сберегательными кассами”. Расчет был на то, что население, особенно в регионах, не обратит особого внимание на разницу “Сбербанк” или “Сберкасса”. Оценка психологии населения руководством банка “Столичный” оказалась точной.

Реноме у Сбербанка России высокое. Сегодня он способен устанавливать конкурентоспособные ставки, хотя мы помним, что так называемые системообразующие банки, возглавляемые олигархами, предлагали в свое время вкладчикам более высокие проценты, на что и “купился” будущий средний класс. Ведутся разговоры о том, что Сбербанк России находится в особом положении, и является, используя жаргон, “недобросовестным конкурентом”. Это не выдерживает никакой критики хотя бы потому, что психологически население относится к Сбербанку России совсем не так, как к другим банкам.

Как показал опыт, со Сбербанком России можно конкурировать и по процентным ставкам, и по банковским услугам. Но вот по надежности конкурировать сложно. Впрочем, чтобы быть вполне конкурентоспособным, Сбербанк России должен развивать свой кредитный портфель. В свое время Сбербанк России весьма активно выступал на рынке ГКО. Это цивилизованный способ финансирования дефицита бюджета и его развития.

В результате кризиса 1998 года наибольшая сумма обязательств государства в рублях оказалась у Центрального банка РФ и Сбербанка России. Конечно, потеряли и частные вкладчики, и резиденты, и нерезиденты, но основной удар пришелся на эти два института. Нам, как главному акционеру, разумеется, пришлось помогать Сбербанку России с ликвидностью, выкупая часть принадлежавших ему государственных ценных бумаг.

Учитывая, что нужно было искать другие инструменты инвестирования средств, которые вкладывает население, банк особенно активно с 1999 года стал развивать свой кредитный портфель, направляя средства на развитие самых разных отраслей промышленности. Исходя из громадной суммы привлеченных средств, чтобы не быть “односторонним”, не подвергаться риску вложений только в одну отрасль, банк действительно должен размещать средства в разные сектора экономики. Это необходимо и для того, чтобы компенсировать менее эффективные, с точки зрения дохода, кредиты, например, частному сектору.

У нас очень много проблем в сфере кредитования жилищного строительства. Мне кажется, что руководство Сбербанка России разделяет точку зрения, что со временем он должен стать основным банком, который будет работать на этом поле. Конечно, исключительно на ипотеке Сбербанк специализироваться не будет, но это направление должно со временем стать одним из основных.

В обозримом будущем другие банки просто не смогут этим заниматься. А создавать какую-то новую систему кредитования жилищного строительства на пустом месте вряд ли целесообразно. Конечно, необходимы некоторые изменения в существующем нормотворчестве, в частности по лимитам и срокам для банка-кредитора при предоставлении ссуды. Ипотечная специализация, на мой взгляд, должна и будет происходить с одновременным кредитованием промышленности. В частности, тех же производителей стройматериалов, строительных предприятий, лесной и легкой промышленности и т.д. По существу, это тот “локомотив”, который двигает экономику любой страны.

Если взглянуть на практику развитых стран, то из доходов любой семьи примерно четверть средств идет на погашение кредита, полученного на строительство жилья – квартиры, дома. Рано или поздно, как и в любой другой отработанной модели экономики, мы придем к тому же самому. В этом направлении для Сбербанка России, учитывая разветвленность его региональной сети, непочатый край работы.

Как Вы можете прокомментировать разработанную недавно Правительством РФ Концепцию гарантирования вкладов? (В соответствии с ней предусматривается создание страхового фонда, в который будут перечисляться определенные проценты от сумм – остатков вкладов на счетах банков; при невозможности исполнения банком своих обязательств вкладчик получит возмещение сбережений в определенной пропорции. – Ред.). В какой степени, на Ваш взгляд, Сбербанк России должен участвовать в системе гарантирования вкладов?

Разумеется, система страхования депозитных вкладов населения должна получить развитие в нашей стране. Мне не понятно, почему это не сделали в 1994 году. Впрочем, тогда олигархи подобный закон торпедировали. Может быть, система страхования и не будет существовать очень длительный срок. Сейчас на Западе все чаще раздаются голоса, что такой подход устарел, и государство и банки не должны брать на себя никаких обязательств, так как население вправе само выбирать, куда вкладывать деньги. Можно размещать их на банковских вкладах или вкладывать средства в страховые полисы и биржевые бумаги – одним словом, кому как хочется. Однако наше общество еще не прошло столь длинный путь экономического становления. Для нашей страны “страхующая” система пока нужна.

Что же касается участия Сбербанка России в этой системе, то при той роли, которую играет его главный акционер, в этом, наверное, нет прямой необходимости. В этой связи очень часто задают вопрос: должен ли Центральный банк РФ быть акционером Сбербанка России? Естественно, по идее Банк России акционером коммерческого банка не должен быть. Но тогда сразу возникает вопрос: кому будет передан пакет акций, принадлежащих сейчас Банку России? Быть может, Пенсионному фонду РФ.

На мой взгляд, это нормальный процесс, если такая государственная организация станет главным акционером и накапливаемые пенсионные фонды будет хранить в Сбербанке России. Вторым путем эволюционного, постепенного уменьшения доли Центрального банка РФ могла бы стать переуступка вкладчикам Сбербанка России его акций, принадлежащих Центральному банку РФ, по некой преференцированной цене. Отдавать же Сбербанк России в частные, да, не дай бог, в “нечистые” руки нельзя.

Банк России стал акционером Сбербанка России в 1991 году. Во время кризиса 1998 года и при отсутствии системы гарантирования вкладов именно это обстоятельство сыграло свою положительную роль. Тогда Советом директоров Банка России было принято правильное решение о необходимости принять все меры для того, чтобы вкладчики видели: деньги равномерно и бесперебойно им выплачиваются. И перевод обязательств по вкладам клиентов ведущих коммерческих банков в Сбербанк России показал, что государство осознает свою ответственность, когда дефолт произошел не только по каким-либо внешним причинам, но и по вине самого государства.

Наш подход прост: мы не должны быть акционерами Сбербанка России, рано или поздно мы должны выйти из состава акционеров. Но не надо торопиться. После кризиса прошло всего три года. Раны вроде бы зажили, но рубцы остались, если и не болят, то видны. Поэтому я считаю, спешка здесь не нужна. Тот факт, что Банк России является владельцем более чем 60% акций Сбербанка России, делает хранение в нем денег комфортным для вкладчиков, а это самое главное.

Ведь одна из основных задач кредитной политики и государства, и Центрального банка РФ – привлечение средств населения в банковские вклады. Нельзя, чтобы деньги хранились у граждан под матрасами. Деньги не должны лежать мертвым грузом, они должны находиться в обороте. Нужно, чтобы они работали в банковской системе. Работали на экономику страны, а значит, на каждого из нас. Естественно, Центральный банк РФ в данном случае является лучшим гарантом того, что с вашими сбережениями в Сбербанке России ничего не случится и каждый вкладчик получит свой доход по вкладу.

Вот, например, в прошлом году при сравнительно стабильном валютном курсе вклад в Сбербанке России в рублях был выгоднее вклада в валюте. С другой стороны, если иметь в виду, что рано или поздно Центральный банк РФ выйдет из состава акционеров Сбербанка России, можно было бы поискать компромиссный вариант, предусмотреть определенные страховые взносы в фонд страхования и со стороны Сбербанка России.

В прошедшем году впервые с 1991 года (после акционирования банка) Сбербанк России получил основную сумму доходов от кредитования юридических лиц. Качество ссудного портфеля подтверждено не только российским, но и международным аудитом. Сегодня о банке можно говорить не как о сберегательной кассе, которая могла работать только с деньгами населения, а, скорее, как об одном из лидеров инвестиционного кредитования. Находит ли понимание данный факт в международных финансовых организациях, предъявлявших претензии к Сбербанку России по эффективности управления ресурсами?

Концепция развития банка до 2005 года была одобрена прошлогодним собранием акционеров Сбербанка России и достаточно четко отражает его цели и способы их реализации. Поэтому постоянное давление и предложения со стороны различных международных финансовых организаций, да и некоторых наших тоже – мол, давайте мы найдем для вас международных экспертов, которые немного над этой концепцией поработают и подскажут, как в нашем доме суп варить, – честно говоря, не выдерживают критики. Может быть, это было актуально в период финансового кризиса в конце 1998-го – начале 1999 года. Тогда нам настоятельно рекомендовали, что надо делать, прежде чем МВФ начнет вести разговор о какой-либо кредитной линии. Деваться было некуда, давали согласие.

Сложность переговорного процесса в том и состоит, что если вам от партнера что-то очень нужно и он в курсе ваших затруднений, он начинает этим пользоваться – диктует свои условия.

Сейчас вопрос о дополнительном обследовании банка с повестки дня пока не снят. Он рассматривается в контексте комплекса мер, которыми Правительство РФ и Центральный банк РФ должны заниматься. Да, пришли к выводу, что всесторонний анализ банка нужен. Дело за малым: решить, кто выступит в роли эксперта и... кто за этот анализ будет платить. Я считаю, что нашей стороне, по крайней мере Наблюдательному совету Сбербанка России, такой анализ не нужен. И, честно говоря, не думаю, что эксперты смогут нам что-нибудь особое предложить.

Главное, чтобы мы сами знали, чего мы хотим от Сбербанка России. А мы знаем, потому что едины во мнении: он должен сохраняться как институт, куда население не боялось бы нести деньги, а Правление банка этими деньгами разумно распоряжалось. То есть направляло в виде кредитов в российскую экономику. Экономика будет развиваться, и, как говорили в прежние времена, благосостояние народа улучшится.

Как Вы оцениваете шаги, предпринятые Сбербанком в прошлом году по реформированию своей структуры?

Система, которая досталась Сбербанку России (да в какой-то мере и Центральному банку РФ), исторически сложилась в ходе построения нашего государства, развития республик и областей. Некоторые регионы у нас раза в четыре больше Франции, но мало населены, хотя и с большим количеством полезных ископаемых. У Центрального банка РФ, например, до 1988 года было пять с половиной тысяч отделений. В каждом районе было отделение банка. Они не занимались операциями с физическими лицами.

Это делали сберегательные кассы. В каждом районе было отделение Сбербанка России, над районными отделениями – областное управление. Громоздкая, неадекватная современным задачам структура. У нас самих такая же система, мы ее тоже будем трансформировать, ориентируясь прежде всего на концентрацию и развитие экономической жизни в том или ином большом регионе. Я понимаю, что у Сбербанка России была та же проблема, оставшаяся от прошлого.

Конечно, реформирование банка вызвало пристальное внимание со стороны местных администраций да и населения, но в целом реорганизация проходила нормально. Это была мера необходимая, направленная на сокращение административных расходов, повышение рентабельности. Правда, исходя из исторической и социальной значимости банка, сложно представить, что все его точки, особенно в регионах со слабым экономическим потенциалом, будут рентабельны…