Есть ли альтернатива призывной армии? Дискуссия (2011)

Источник: Фонд Егора Гайдара. 2011. http://gaidarfund.ru/projects.php?chapter=project_club_discuss&id=92

 

Андрей Колесников, журналист, обозреватель "Новой Газеты"

 

Недавно некие военнослужащие устраивали акцию «Армия против Сердюкова», а незадолго до этого президент, проводя совещание по социальному положению студенчества, пообещал проверить, продолжают ли призывать в армию аспирантов, нарушая тем самым его обещание этого не делать.

 

Эти две новости объединяет констатация факта развала целого института – армии. Разумеется, против Сердюкова выступает не вся армия, и речь идет почти исключительно о социально-хозяйственных вопросах, на имеющих отношения ни к переоснащению, ни к боевой подготовке, ни к новым способам комплектования вооруженных сил. Равно как и в истории с главой государства речь идет всего лишь о небольшом фрагменте драматичной картине развала – а этот самый развал питается соками любой ценой добываемого пушечного мяса. То есть и предметы обсуждения – хозяйство и призыв, но не собственно армейская реформа, которая способна пересоздать целый государственный институт, который вымирает. Потому и дискутируются сюжеты, касающиеся удержания его на плаву.

 

Зачем стране такая армия – страшилка для всего молодого мужского населения страны и всех мам мальчиков – решительно непонятно. Говорят о том, что переход на контрактную армию слишком дорог. Но военная реформа была готова более десяти лет назад, от ее проведения именно по финансовым причинам отказалось руководство страны (хотя расчеты показывали, что для реформы достаточно 0,3% ВВП), и с тех пор вооруженные силы находятся в состоянии перманентного медленного гниения, а личный состав либо переквалифицируется в «управдомы» (профессиональные военные), либо занимается дедовщиной и попрошайничеством (солдаты срочной службы). При этом переход на 1 год службы, представленный как огромное достижение, не решил армейских проблем – слишком поздно. Да и в отсутствие иных элементов реформы сам по себе год службы – не панацея. Все это происходит на фоне растущих «силовых» расходов государственного бюджета. Так, может быть, давно стоило попробовать один раз профинансировать переход на контрактную систему? Может быть, это рациональнее, чем финансирование развала?

 

Тем более, что ключевой проблемой, от которой зависит все остальное, остается именно призыв.

 

Призывная армия давно стала боевой единицей, которая сражается с собственным народом и в своих казармах иной раз уничтожает его.

 

Призывная армия стала, как определял это явление Е.Т. Гайдар, «натуральным налогом» на наименее обеспеченные слои населения, которые не могут откупиться от призыва.

 

Призывная армия по уровню подготовки и морального состояния превратилась в пародию на Советскую армию и все последние годы готовится к прошлой, если не позапрошлой войне.

 

Призывная армия идет против трендов в экономике и демографии – она отнимает у хозяйственной системы и без того немногочисленные рабочие руки.

 

Призывная армия давно уже не соответствует своему конституционному назначению – «священный долг и почетная обязанность» работали в условиях идеологизированных государства и общества, а сегодня мало кто готов отдавать свой долг персонажам в погонах, которые унижают человеческое достоинство молодых россиян. Да и времена изменились – «тяготы и лишения» больше не являются обязательным элементом «инициализации» юношей, сама же армия перестала быть, как в советские времена, средством социализации молодежи – скорее, она может способствовать ее деградации. Не является она и социальным лифтом – теперь ее оценивают исключительно в терминах потерянного времени, которое в условиях постиндустриального мира как никогда дорого стоит.

 

Характерно, что отказывается служить прежде всего средний класс. И если бы в стране были демократия и реальные выборы, то политики, поддерживающие на плаву такую армию, давно были бы переизбраны. Ровно это обстоятельство, как показывает Гайдар в «Долгом времени», стало причиной, побудившей Ричарда Никсона отказаться от призывной армии (Долгое время. Россия в мире. Очерки экономической истории. М., 2005, стр. 610-611). Есть примеры еще более пикантные: «Крушение авторитарного режима в Португалии было тесно связано с непопулярными колониальными войнами, для участия в которых направляли призывников». (Там же, стр. 608). А вот это ничего не напоминает: «Поскольку семинаристы не подлежали призыву, бурно растет число семинарий» (Там же, стр. 599). Это не про Россию XXI века, где профанация высшего образования часто связана со стремлением абитуриентов откосить от армии, а про Европу наполеоновских времен.

 

Все уроки уже давно пройдены до нас. А мы продолжаем танцевать матросское «Яблочко» на граблях, доказывая, что альтернативы призыву нет. Может быть, все-таки есть?

___________________

 

Александр Гольц, политолог, военный аналитик, журналист

 

Я совершенно не собираюсь спорить с Андреем Колесниковом по поводу того, что он написал о призывной армии. Действительно принцип комплектования Вооруженных сил на основании призыва в современной России деградирует. И здесь нет предмета для спора.

Интересно другое — проводимая сейчас военная реформа приходит в неизбежное противоречие с принципом призыва. Смысл нынешней реформы ( о чем сами реформаторы стараются не говорить) заключается в отказе от концепции массовой мобилизационной армии, от идеи, что в случае военной опасности страна может мобилизовать от 1,5 до 4 млн человек. Сокращение офицерского корпуса и количества воинских частей и соединений реформаторы объясняют необходимостью оптимизации: мол, нелогично иметь одного офицера на двух солдат и, например, 1189 соединений и частей в сухопутных войсках, из которых боеготовы менее 20%. Но это не логично лишь с точки зрения современной армии. С точки зрения армии мобилизационной, это более чем логично. Избыточное количество офицеров необходимо, чтобы они в случае мобилизации стали бы командовать сформированными из резервистов частями. Именно поэтому 80 процентов частей и соединений были небоеготовы – это были соединения сокращенного состава (в них на 500 офицеров приходится 100 солдат). Они существовали только для того чтобы получить резервистов, вооружить их и отправить на фронт.

 

Все это было логичным. Но теперь, когда российская армия сократила количество воинских частей и соединений в 11 раз, и уволила порядка 120 тысяч офицеров и прапорщиков, логичным был бы и отказ от призыва. Ведь смысл призыва в том, чтобы армия была постоянной военной школой: людей призывают, для того чтобы подготовить и потом в случае военной необходимости мобилизовать.

 

Но нынешняя российская армия отказалась от необходимости иметь значительный мобилизационный резерв. Даже на военное время предполагается призвать не более 700 тыс резервистов. И возникает вопрос — зачем нужно прогонять через вооруженные силы 700 тыс юношей ежегодно. С рациональной точки зрения это бессмысленно: вы обучаете военному делу людей, тратите на это деньги и ресурсы, не имея в виду использовать эти знания и навыки в будущем.

 

Сохранение призыва можно объяснить тем, что Российское государство, проводя эту радикальную реформу, опасается серьезного протеста со стороны тех консервативных сил, которые есть сегодня в армии. Нынешняя военная реформа представляет собой полный и абсолютный разрыв с российской военной культурой, в течение 300 лет строившейся вокруг идеи массовой мобилизации. И этот разрыв пугает власть.

 

Второе обстоятельство: вооруженные силы, с точки зрения российских властей, идеальный институт отрицательной социализации. Это то место, где человеку объясняют, что законы могут быть какими угодно, а понятия вполне определенными: ты должен выполнять приказы, а думать за тебя должны командиры и т. д.

 

Вопрос только в том, как долго в условиях нынешней реформы (если эта реформа будет успешной ) сможет существовать институт призыва.

 

Должен сказать, что здесь против сторонников призыва работает демографическая ситуация. Анатолий Квашнин, в бытность начальником генерального штаба сказал историческую, на мой взгляд фразу: «Подвели нас бабы, товарищи». Демографический фактор действует строго против попытки сформировать массовую мобилизационную армию. По подсчетам аналитиков, весь мобилизационный ресурс будет скоро исчерпан. К 2012-13 году призывать будет некого. Если посмотреть на рождаемость, то ситуация улучшится не раньше 2020-2025 года.

 

Минобороны в последнее время старается демонстрировать реалистичный подход: если года полтора назад руководители военного ведомства настаивали на том, что будет только призывная армия, то в апреле этого года было сказано, что нам нужно 425 тысяч солдат контрактников. Тайна велика есть, каким образом они будут реализовывать эту программу. Предыдущая гораздо более скромная программа по формированию частей и соединений из 140 тыс контрактников была провалена. Но, тем не менее, тенденция налицо — руководство министерства обороны ищет некие иные пути, и в ближайшее время мы посмотрим, сможет ли она преодолеть эти именно политические, а вовсе не финансовые и собственно военные противоречия.

 

__________________

 

Павел Фельгенгауэр, военный обозреватель "Новой Газеты"

 

 

У призывного и добровольно-профессионального пути комплектации вооруженных сил есть свои недостатки и преимущества. Призывная система, когда служит значительная часть или практически всё мужское население страны, минимально подходящее по здоровью, сначала по призыву, а потом в резерве для мобилизации, лучше всего подходит для защиты родного края от вторжения враждебных орд. Ополчение вооруженных граждан по определению отличается высокой мотивацией при защите страны, но быстро её теряет в долгосрочных и непонятных конфликтах, особенно заграничных. Солдаты добровольческих (наемных) войск обычно мотивированы другими устремлениями, прежде всего личной выгодой и продвижением социального статуса. ни лучше всего подходят для затяжных экспедиционных (заморских) кампаний, но они очень болезненно переносят высокие потери. Вооруженные граждане (призывники и резервисты) дерутся и гибнут в идеальном случае из чувства долга за свою страну, добровольцы-наемники за себя, своих товарищей и своего командира, если он ведет их к победам.

 

Если в англосаксонских «морских» странах добровольческие вооруженные силы традиционно считались нормой, а призыв и мобилизация ненормальной чрезвычайщиной, то во Франции и Германии свертывание призыва прошло очень болезненно. Но для участия в военных экспедициях в Афгане и в Африке и в миротворческих – в бывшей Югославии призывные контингенты совершенно непригодны, а других войн реально не предвидится. В Скандинавских странах призыв пока остался, прежде всего по социально-психологическим причинам. Сегодня в мире реально готовы к тотальной мобилизации и развертыванию массовой армии резервистов Израиль – исходя из очевидной внешней угрозы, и Швейцария – исходя из традиций военной демократии в отсутствие какой-либо внешней угрозы.

 

В России разложение призывного войска зашло слишком далеко, и дискуссия о преимуществах и недостатках призыва утратила смысл. Большинство населения призыв отвергает, изыскивая любые возможности уклониться. В условиях нарастающего демографического кризиса в ближайшие годы заполнить ряды всё равно невозможно, а из служащих один год призывников в принципе невозможно составить постоянно боеготовые бригады. Резервисты к мобилизации не готовы, да и в реформированных бригадах постоянной готовности для них сейчас не видно места. Сегодня призыв из средства подготовки к будущей мобилизации превратился в бессмысленную с военной точки зрения, крайне затратную и жестокую краткосрочную рекрутчину. Призыв в России утратил основные преимущества подобной системы, сохранив практически одни недостатки: повальную коррупцию, дикие перекосы в высшем образовании, ставшем основным средством уклонения от призыва и т.д. Призывную систему в России уже невозможно реформировать, она обречена и неизбежно рухнет в ближайшие годы, потому пора рассуждать не о том, как создать призывную систему с «человеческим лицом», как в Израиле или Швейцарии, а как с наименьшими потерями выбираться из разверзшейся пропасти. В стране со слабыми или несуществующими демократическими институтами, где нет гражданского общества и гражданского контроля над вооруженными силами, добровольческие (наемные) войска легко могут стать социальной основой для чреды военных переворотов и диктатур.

_______________________

 

Руслан Алиев, эксперт Центра анализа стратегий и технологий

 

Регулярно в деловой прессе мы видим один и тот же тезис — российская экономика страдает от нехватки квалифицированных и не очень специалистов. Очевидно, что в этих условиях финансирование целиком контрактной армии не станет, как утверждает Андрей Колесников, однократным вливанием средств. На уровне здравого смысла ясно, что как добросовестных работников не хватает не только в армии — но и в гражданской авиации, в полиции, в здравоохранении, в журналистике - да где угодно! Эффективные, ответственные кадры в России ресурс редкий и дорогой, и никто с министром Сердюковым из своих бюджетов на солдат не поделится. Тем более что врачи все-таки лечат и проводят профилактику, шоферы, пилоты и машинисты — водят свои машины, полиция ловит и сторожит, дворники — убирают и чистят. Солдат — в лучшем случае проводит боевую подготовку и сторожит сам себя, будь он хоть призывник, хоть контрактник, хоть наемник.

 

Нам предложат снизить численность личного состава — а его и так негусто. На принуждение к миру Грузии в 2008 г. собирали силы чуть ли не по всей стране.

 

Достаточно ядерного арсенала, скажут нам. В общем, пока достаточно, а как же его инфраструктура? А носители — ракеты, самолеты, корабли? А разного рода прикрытие — от систем ПВО до разного рода противотеррористических мероприятий?

 

«Зачем стране т а к а я армия?» — спрашивает Колесников. А зачем нам такие чиновники, такие депутаты, такие полицейские и такие школьные учителя? И кстати, такие музыканты, актеры-режиссеры, писатели и журналисты… Да какие есть, вот в чем дело-то. Какая страна — такая и армия. И если вполне себе благополучный и самостоятельный бизнес испытывает острую нехватку недорогих и толковых сотрудников, то с какой стати мы надеемся, что адекватные, дисциплинированные и инициативные парни толпой повалят в армию, на тяготы и лишения? Строго говоря, думать и делать там надо не меньше, чем на гражданке.

 

А сколько тогда платить командирам? Чтобы уравновесить количество вопросов, выскажу предложение — комплектовать войска надо, в частности, студентами после третьего курса — причем принудительно, безо всяких отсрочек и отмазок, включая и по здоровью. Причем двоечников не брать, выбирать тех, кто поживее и поумнее. В армии распределять их не поодиночке, а взводами, согласно гражданской специальности. В аспирантуру и на госслужбу без соответствующего опыта не брать.

 

Что нам это даст? Нам это даст незлого, вменяемого офицера во главе не толпы балбесов, а более-менее дружного и продуктивного коллектива. И никаких страшилок — во всяком случае, не страшнее, чем в институте или спортивной секции.

 

Что до забривания лбов аспирантам вопреки громовым раскатам президента… Давайте по-честному: парни в аспирантуре в подавляющем большинстве своем не наукой занимаются, а от армии косят. И, если уж совсем по-честному, — те, кто действительно хочет заниматься наукой, зачастую точно так же «косит» от отечественных кафедр в Британии, Франции, Германии, США, Новой Зеландии. Потому что самодурства, некомпетентности, косности и дедовщины в наших научных организациях, подозреваю, не сильно меньше, чем в наших военных городках.