Новейшая история сельского хозяйства и пищевой промышленности

Россия вынуждена импортировать около трети продовольствия, что, по оценкам экспертов, на 10-15% превышает порог продовольственной безопасности страны. В то же время сельскохозяйственное производство остается важным фактором ее регионального развития, что не характерно для постаграрных и постиндустриальных стран. Почти на всей территории южнее Московской области доля агропроизводства в ВРП превышает 10% (Регионы России, 2007). Доля занятых в сельском хозяйстве в несколько раз выше показателей многих стран ЕС. Это означает, что состояние агропромышленного комплекса в значительной степени влияет на развитие экономики страны и ее регионов.

Сельская местность составляет около 90% территории России. Такая же доля сельских поселений имеет сельскохозяйственное назначение, в них кроме крупных и средних сельскохозяйственных предприятий и бюджетной сферы (администрация, школа, фельдшерский пункт и т. п.) часто работать негде, и люди выживают с помощью своих огородов. Это означает, что число реально занятых в сельском хозяйстве в общем числе занятых в народном хозяйстве гораздо больше, чем те 10%, которые показывает официальная статистика, и состояние сельского хозяйства существенно влияет на образ жизни 38 миллионов сельского населения. Влияет оно и на горожан, главным образом, опосредовано через снабжение продуктами, цены и т.п., но значительная часть горожан на своих дачных участках в пригородах и в удаленных деревнях также включены в агропроизводство.

 

Сельское хозяйство России на фоне других стран

В сельской местности живет 27% всего населения России. Это больше, чем, например, в Германии или Великобритании (11–12%), в США (21%) и даже в Бразилии (17%), хотя и не так много, как в Китае (60%). А доля занятых в сельском хозяйстве в странах ЕС и в США намного меньше – 1.5-3.0% (Россия и страны мира, 2006)

Сравнение России со странами Западной Европы, США и Канадой показывает, что продовольственный кризис в России к 1990 г. был обусловлен не столько недостаточным объемом собственно сельскохозяйственного производства, сколько вызван его нерациональной организацией и огромными потерями продовольствия на последующих этапах перераспределения продукции. Например, зерна на душу населения производилось больше, чем в странах ЕС. Поголовье крупного рогатого скота и птицы на 1000 жителей также превышало показатели стран ЕС и было сопоставимо с США и Канадой. Однако завышенная доля низкопродуктивного скота и его нерациональный кормовой рацион обуславливали дефицит зерна и мяса (таблица 1). Площадь пашни была в два раза больше, чем в старых странах ЕС притом, что населения уже в 1990 г. было в 2.5 раза меньше. Урожайности культур и продуктивность скота отставали очень сильно.

В результате российского кризиса и реформ многие показатели объемов ее сельскохозяйственного производства уменьшились, кроме картофеля (второго российского хлеба) и овощей. Современная Россия производит примерно столько же зерна на душу населения, сколько и старые члены ЕС, хотя в три раза меньше, чем в США. По производству овощей на душу населения Россия за счет мелких хозяйств приближается к показателям европейских стран. Продуктивность земли и скота за последние годы выросла, хотя разрыв со странами ЕС и, особенно, с США и Канадой все равно усилился, а общее производство молока и мяса уменьшились. Особенно наглядно сравнение производительности труда в сельском хозяйстве (таблица 2). Производство на одного официально занятого в сельском хозяйстве в несколько раз меньше, чем в странах ЕС и Северной Америки, а при производстве мяса – на порядок.

Таблица 1. Производство сельскохозяйственной продукции и поголовье скота и птицы

в России и странах ЕС в 1990 и 2005 гг.

	Россия		Старые члены ЕС		США и Канада
	1990	2005	1990	2005	1990	2005
Производство на одного жителя, кг в год
Зерно (среднее 2003-2006)	789	539	538	543	1668	1535
Картофель	208	262	124	113	89	113
Овощи	77	113	142	149	104	103
Мясо	68	34	96	92	124	137
Молоко	377	218	338	311	284	255
Поголовье на 1000 жителей
крупный рогатый скот	385	151	249	199	418	381
свиньи	259	95	320	318	297	322
птица	4462	2470	2592	2673	4748	5980
Продуктивность одной коровы, тонн в год
Надой молока	2.7	3.2	4.5	6.3	6.1	8.1

Рассчитано по: Россия и страны мира, 2002, 2006, Россия и страны ЕС, 2007

Таблица 2. Производство на одного занятого в сельском хозяйстве в России и странах ЕС

в 2005 г., тонн

	Россия	Старые члены ЕС	США и Канада
Зерна	11.3	39.6	150
Картофеля	5.4	8.5	10.5
Овощей	2.3	11.1	11.6
Мяса	0.7	6.8	13.8
Молока	4.5	23.2	26.4

Рассчитано по: Россия и страны мира, 2002, 2006, Россия и страны ЕС, 2007

Столь сильные различия в результатах сельскохозяйственной деятельности созданы, конечно, не современной ситуацией. Они обусловлены различиями хозяйственного механизма и организации деятельности. Кроме того, современная сельская Россия во многом напоминает Европу середины и даже начала ХХ века с ее продовольственной зависимостью, депрессивными сельскими территориями, адекватной современной российской производительностью труда. В попытках найти объяснение отставанию показателей сельского хозяйства России от ряда стран сложилась обширная мифология.

 

Мифы о сельском хозяйстве России

Рассмотрим кратко четыре версии, объясняющие сложности ведения сельского хозяйства в России, в каждой из них есть доля правды.

Версия 1, самая популярная - суровые природные условия.

Агроклиматические ресурсы сельского хозяйства оцениваются с помощью показателей соотношения тепла (сумма температур свыше 10 градусов С) и увлажнения (соотношение осадков и испарения). Наиболее благоприятны для земледелия суммы температур, превышающие 2200 градусов, то есть зона, расположенная южнее Москвы, Казани, Челябинска, Тюмени (Природно-сельскохозяйственное.., 1983). Однако часть этой зоны характеризуется засушливостью, делающей невозможной земледелие без орошения.

Районы с оптимальным соотношением тепла и влаги занимают всего 14% территории России, хотя проживает там 58% сельского населения (Нефедова, 2003). Это означает, что 86% территории имеют те или иные природные ограничения сельского хозяйства. Значительная его часть действительно расположена в зонах со сложными природными условиями: четверть валовой продукции производится в Нечерноземье, еще четверть - на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке

Российское государство, осваивая новые территории, заселяло их, создавая города и сельскохозяйственные районы в суровых природных условиях. Поэтому аграрное производство в России, в отличие от других северных стран, например, Канады, скандинавских стран, сдвинуто в обширные зоны так называемого неустойчивого сельского хозяйства. На этом построено множество геодетерминистических концепций. Ряд исследователей именно суровостью климата объясняют традиционную неконкурентоспособность хозяйства России (Милов, 1998, Паршев, 2001 и др.).

Тем не менее, расчеты показывают, что урожайность культур, в т.ч. зерновых, и в советские годы, и сейчас во многих районах, особенно в Нечерноземье, оказывается даже ниже потенциальной урожайности, которая получается там на специальных сортовых участках при естественном сочетании тепла и влаги без применения методов агротехники (Природно-сельскохозяйственное, 1983). Если сравнить не страны в целом, а отдельные регионы России, сопоставимые со странами по площади и природным условиям, то различия в продуктивности скота, урожайности культур будут не менее впечатляющими. Например, надои молока от одной коровы в Северо-западном ФО России в 2 раза меньше, чем в Финляндии и Швеции, в южном ФО – в 1.7-1.8 раз меньше, чем во Франции или в Венгрии.

Версия 2. Если бы не ограбление деревни... Эта версия имеет свое явное подтверждение в первой половине ХХ века, когда промышленность России бурно развивалась за счет выкачивания средств из деревни. Практически бесплатный труд крестьян, работавших в колхозах за трудодни, позволил сконцентрировать все инвестиции в городах и обеспечить ресурс для развития промышленности. Село вплоть до 1960-х гг. испытывало последствия варварских методов коллективизации. Даже по данным официальной статистики с 1913 по 1960 год при росте промышленного производства в 40 раз валовая продукция сельского хозяйства увеличилась лишь вдвое (Народное хозяйство, 1988, с.7).

Однако во второй половине ХХ века ситуация изменилась. Власти осознали сильное отставание аграрного сектора. Робкая и недолгая, так называемая, Косыгинская реформа не смогла стимулировать хозрасчетных отношений в деревне. Самым простым решением казалось увеличение материально-технической оснащенности сельского хозяйства, которое и начало выполняться по решениям Мартовского Пленума ЦК КПСС. Деньги потекли обратно в деревню. В 1960–80-е годы в сельское хозяйство направлялось от 20 до 28% всех капиталовложений вместо послевоенных 7% (Народное хозяйство СССР, 1987, с.275). Мощность тракторного парка за этот период. выросла в 3 раза, внесение удобрений — в 4 раза. Фондовооруженность одного работника увеличилась почти в 5 раз, при этом около половины вложений поглощало строительство мощных животноводческих комплексов и водная мелиорация. Все это увеличило прирост продукции сельского хозяйства (без учета роста цен) в 1.7 раза, а в натуральном выражении – всего на 35-45% (зерна – на 50%) при общем росте населения на 35% (Народное хозяйство, 1986, 1990).

В 1990-е гг. помощь государства резко сократилась, но об этом – в специальном разделе. В целом, версия недостаточной помощи государства имеет под собой основание, но только в определенные периоды, и тем более она не объясняет огромного разнообразия результатов сельскохозяйственной деятельности в схожих макроэкономических условиях.

Версия 3. Все дело в общинной и сменившей ее советской уравниловке, в потере чувства хозяина. Исследователи русской общины отмечали, что постоянное расширение территории России, длительно существовавшая система перемещения сельского населения при подсечно-огневом и трехпольном землепользовании препятствовали складыванию психологии собственника: зачем обиходить возделанный участок, если он вскоре, может быть, будет заброшен (Качаровский, 1906). Изменить эту психологию крестьян мог переход к хуторскому расселению, но для России он был не характерен.

В известной книге А.В.Чаянова "Организация крестьянского хозяйства", впервые опубликованной в 1924 г.(1989) подробно рассмотрены староосвоенные районы России в конце Х1Х века, которые страдали от аграрного перенаселения: 87% населения жило тогда в сельской местности, и треть жителей деревни составляли «лишние руки». В этих условиях оформилась отличная от западной организация крестьянского хозяйства и психология крестьян. При избытке рабочих рук важны были не выработка каждого работника, а занятость всех членов семьи и ее общий доход. В результате там, где была сильна община, закрепилось устойчивое пренебрежение к личной производительности труда и эффективности индивидуальной работы. Таким образом, пресловутая уравниловка коренится не в социализме, который лишь усилил ее, а гораздо глубже и отчасти имеет географическое измерение. А вот чувство хозяина у крестьян вытравили за годы существования колхозов и совхозов.

И, действительно, последние годы показали, что у значительной массы сельских тружеников, помимо экономических, существуют определенные психологические барьеры активизации деятельности. Социологи отмечают отсутствие мотивации деятельности даже в тех случаях, когда для нее создаются условия, что вместе с ограниченностью притязаний и априорным недоверием власти тормозило экономическую активность населения (Левада, 2000, Хисамова и др., 2000, Калугина, 2001).

Версия 4 - быстрая урбанизация вызвала дефицит трудовых ресурсов в сельской местности – также имеет достаточно оснований, ведь бурный рост городов в ХХ веке происходил за счет деревни.

Масштабы сельской депопуляции и разрушения сети поселений колоссальны. Максимальной численность сельского населения в современных границах России была в 1926 г. – 76 млн.человек. В 1950 г. было уже 58 млн, в 2008 – 38 млн (Демографический ежегодник, 2007, Численность населения, 2008). Многие области потеряли около 2/3 сельского населения, а удаленные периферийные районы областей – до 90%. В первой половине века — в основном, за счет военных потерь, голода, репрессий. К тому же и коллективизация дала мощный толчок к сселению и забрасыванию мелких деревень, поскольку колхозному начальству было удобнее контролировать компактное, а не дисперсное расселение (Иоффе, 1990). Во второй половине ХХ века сельское население таяло в результате миграций в города. С 1980-х все заметнее сказывается и превышение смертности над рождаемостью в деревне.

В начале 1990-х гг. вектор миграций населения изменился, многие переселенцы потянулись из бывших республик СССР в Европейскую часть России, туда же потянулись и мигранты с северных и восточных окраин России. В начале 1990-х гг. около 40% мигрантов направлялось в сельскую местность, выбирая жилье и дешевизну жизни. Но к концу 1990-х выяснилось, что урбанизация в России была лишь прервана кризисом, но не завершена (Нефедова, Трейвиш, 2001). Отток населения из сельской местности в города вновь набрал силу.

Площади слабо заселенных территорий (с плотностью населения от 1 до 10 человек) за ХХ век выросли более, чем на 1 млн.кв.км. И лишь в незначительной степени это произошло за счет освоения новых территорий, а главным образом – за счет потери сельского населения на прежде заселенных площадях. Последняя перепись населения показала, что почти в половине сельских населенных пунктов России либо вообще нет постоянных жителей, либо их менее 10 человек, в основном стариков. А еще в трети поселений проживает от 10 до 50 человек, и их население быстро сокращается (Численность и размещение, 2004). Максимум потерь наблюдается в староосвоенных районах вокруг Московской области, особенно на периферии регионов. Более половины сельских домохозяйств состоит там из одного-двух человек, старше 60 лет. На такой кадровый потенциал предприятиям опираться трудно. На юге России система расселения сохранилась лучше, там крупнее поселения, сельские семьи более полноценные. Сельское население стягивалось не только к югу, но и ближе к городам. Различия в плотности сельского населения между пригородами и периферией старосовоенных нечерноземных (см. рис. 7) и тем более восточных регионов России десятикратные и больше (Нефедова, 2003, 2008).

Однако ответить на вопрос: «Достаточно ли людей на селе» — сложно. Для какого использования территории? В каких условиях и в какое время? Дискуссия о трудообеспеченности сельского хозяйства развернулась еще в 1980-е годы, когда сбор урожая не обходился без десантов горожан. Однако одни сводили все к чисто демографическим факторам. Другие связывали растущий дефицит трудовых ресурсов с несовершенством организации труда и его низкой производительностью. В 1980-е годы потери рабочего времени от нерациональной организации производства, потери продукции при уборке, транспортировке и хранении достигали почти 50% (Костаков, 1983).

В 1990-е годы кризис сельскохозяйственного производства привел к высвобождению занятых в сельском хозяйстве, хотя уменьшение занятых не было столь сильным, как уменьшение производства. Сельская безработица, согласно опросам Международной организации труда, достигла к 2000 гг. 18%, обогнав городскую. Аграрная моноспециализация села привела к тому, что с упадком основного предприятия во многих районах остро встали проблемы избытка, а не недостатка трудовых ресурсов. Усилился временный отход трудоспособного населения в города. Тем не менее, жалобы руководителей предприятий на то, что некому работать, зазвучали громче. В удаленных селах с населением сто и более человек часто нельзя найти нескольких надежных работников, которые не уйдут в запой после первой же зарплаты. Деревня во многих районах, действительно, страдает от нехватки трудовых ресурсов, но этот дефицит имеет не количественный, а качественный характер. Деградация человеческого капитала в районах депопуляции объясняется тем, что там долгие годы шел так называемый отрицательный социальный отбор населения: все, кто хотел чего-то добиться в жизни, уезжали. Этот фактор наиболее географически дифференцирован. Наибольшие количественные и качественные потери населения произошли в Нечерноземье, а внутри регионов – на их периферии.

Таким образом, сельское хозяйство не развивается изолированно, как в пробирке. Оно тесно связано со многими факторами (природными, социальными, макроэкономическими, политическими), оказывающими на его организацию и результаты существенное влияние.

 

Предыстория российских реформ

С первых лет советской власти мы были постоянно озабочены урожаем. Что ни осень, то битва за урожай. Менялись правительства, экономические лозунги, названия и типы предприятий. Не менялись лишь напряжение борьбы за урожай и его сравнительно низкие на мировом фоне показатели. К началу радикальных реформ 1990-х годов аграрный кризис, особенно в районах с природными и социальными ограничениями развития сельского хозяйства был уже в разгаре. Поддержание сельскохозяйственного производства требовало непропорционально большого финансирования.

Можно согласиться, что в чем-то сельскому хозяйству было тяжелее. Вилка цен между промышленными и сельскохозяйственными товарами была и тогда, рост цен на продукты сдерживался, а техника была дорогая. Социальная политика дотирования продовольствия, как элемент характерных для социализма перераспределительных отношений, ударяла, прежде всего, по сельскому хозяйству. Но многие ресурсы, от которых зависело производство (например, энергоносители), тоже были очень дешевы. На то и были дотации, которые не только компенсировали искусственно заниженные доходы агрокомплекса, но и долгие годы вытягивали недееспособные предприятия.

В 1980 году убыточны были 3/4 колхозов и более 2/3 совхозов (Народное хозяйство РСФСР 1991: 403, 407). После того, как в них стали закачивать большие средства в виде дотаций и кредитов, а долги – регулярно списывать, рентабельность коллективных предприятий очень "выросла". Однако расчеты экономистов показывали, что и к 90-м годам Россия подошла с теми же 2/3 убыточных предприятий, хотя формально они получали прибыль (Александров 1993). На показателях колхозов и совхозов сказывалось и то, что они не были строго производственными ячейками. На них лежали функции строительства жилых домов, школ, содержания дорог и т.п. Около 1/4 вложений в сельское хозяйство шло на социальную инфраструктуру.

Выбивание фондов, дотаций, кредитов для колхозов и совхозов стало главной заботой местного партийно-хозяйственного руководства. Выигрывали зачастую не те, кто хорошо работал, а те, кто имел доступ к каналам распределения, что убивало в зародыше инициативу хозяйств. Система давала преимущество малоэффективным хозяйствам. Им также доставалось больше кредитов, которые обычно не возвращали. Но при этом уровень хозяйств не повышался: большинство из них это вполне устраивало, а потому ослабление административного контроля и прекращение дотаций они восприняли как трагедию.

Нынешнему обвалу сельского хозяйства предшествовало общее замедление роста производства в колхозах и совхозах, а местами его стагнация, переходящая в спад. К тому же к 1990 г. упали доходы от экспорта нефти и газа, на которых держались вливания в сельское хозяйство и масштабный импорт зерна. Реформы агросектора стали необходимы.

Для оценки результативности коллективного хозяйства, его провалов и успехов можно использовать определенные индикаторы, например, урожайность наиболее распространенных культур, прежде всего зерновых, и продуктивность скота. Как бы ни менялись финансовые показатели и конъюнктура цен, надои молока от одной коровы зависят в основном от того, как ее содержат и кормят. При сходных природных условиях в слабых хозяйствах надои всегда низки, в крепких – высоки. То же – с урожайностью, хотя она сильнее реагирует на долговременные, кратковременные и пространственные колебания климата и погоды.

Урожайность зерновых культур росла во всех районах России до 1970 года¹. Потом — спад или стагнация, несмотря на все вложения, затем подъем в период перестройки (рис. 1). Такой же спад после 1970 года характерен для продуктивности скота. И это именно тогда, когда в СССР началась интенсификация сельского хозяйства, строительство крупных комплексов, в том числе по программе развития Нечерноземья. Видимо, колхозно-совхозная организация сельского хозяйства во многих районах к 70-м годам достигла максимума своих возможностей и начала давать сбои.

Впрочем, подъем в конце 1980-х годов, видимый на рис.1, показывает, что резервы у общественного сектора были. Хозрасчет, арендные и подрядные коллективы с оплатой по конечным результатам труда дали определенный эффект. Ну а то, что подъем времен Горбачева сопровождал явный продовольственный кризис, — это уже свидетельство сбоя всей централизованной системы распределения и снабжения городов.

 

Рис. 1. Динамика урожайности зерновых в России, ц/га Источники: Народное хозяйство СССР, 1965, Регионы России, 1998, 2007

Рис. 2. Динамика урожайности зерновых в некоторых регионах Северо-Запада России, ц/га Источники: Народное хозяйство СССР, 1965, Регионы России, 1998, 2007

 

Динамика продуктивности различалась по районам и регионам (рис. 2). Например, если в Псковской и Новгородской областях урожайность зерновых после 1971—1975 годов так и не поднялась, то в Ленинградской она продолжала расти до 1990 года и особенно быстро на современном этапе выхода из кризиса. В Центральном районе продуктивностью земель резко выделялось Подмосковье, тогда как области к северу от него уже давно исчерпали потенциал роста. Почти такая же картина наблюдается и по продуктивности скота.

Провал продуктивности сельского хозяйства в староосвоенных районах России еще заметнее при сравнении с бывшими союзными республиками. Перепад урожайности зерновых культур в бывшем СССР был наибольшим (до 2-3 раз) именно по западной границе РСФСР. А ведь природные условия на Псковщине почти те же, что и в Эстонии. В Могилевской и Гомельской областях Белоруссии получали с гектара в 1,5-2 раза больше зерна, чем в соседних Брянской и Смоленской. Все это — фрагмент западно-восточного европейского градиента — результат разной реакции республик СССР и регионов России на процессы интенсификации сельского хозяйства.

Больше всего основных производственных фондов (зданий и сооружений, оборудования, машин, скота) на единицу сельхозугодий накопили западные республики СССР, однако им мало уступали нечерноземные регионы России. Более того, в результате длительного оттока сельского населения из областей Центрального и Северо-Западного районов (кроме Московской и Ленинградской) фондовооруженность одного сельскохозяйственного работника к 1990 году оказалась там даже выше, чем в прибалтийских республиках. По объемам вносимых минеральных удобрений (более 200 кг действующего вещества на 1 га пашни) выделялись в 1980-х годах не только Белоруссия, Эстония и Латвия, но и многие северные регионы России, а также Московская, Ивановская, Брянская и другие области. А вот результаты были совсем иные. На вложения куда лучше “отзывались” западные республики с нерастраченной культурой землепользования и регионы Юга — черноземные, северо-кавказские — с лучшими природными условиями земледелия и трудовым потенциалом.

Итак, в большинстве регионов Нечерноземья уже в 1970-х годах растущие затраты натолкнулись на некий предел: аккумуляция капитала не давала прироста продуктивности земель и скота. Этот предел, конечно, связан с неизменным хозяйственным механизмом и технологией производства (Иоффе и др. 1988). Но социализм был повсюду, а результаты везде — разными. Другие факторы, внешние для сельского хозяйства, но имеющие на него огромное влияние — природные условия, обеспеченность трудовыми ресурсами и инфраструктурой, социальная среда — явно недоучитывали.

Тем не менее, говорить о том, что резервы коллективного сектора исчерпаны, в целом было бы неверно. Тот факт, что в годы перестройки многие регионы, особенно южные, заметно прибавили в продуктивности, свидетельствует о том, что у крупных предприятий такие резервы были и, возможно, есть. Но они регионально дифференцированы. Недаром инициируемые из центра реформы и нагрянувший в 1990-х кризис так по-разному проявились в разных регионах России.

 

1990-е годы: реформы, кризис и их пространственные последствия

Реформы назревали давно. Поддержание сельскохозяйственных производства и потребления требовало к концу 80-х годов непропорционально большого финансирования (Серова 1995). Не решив за время перестройки главных проблем, сельское хозяйство вступило в реформы в состоянии кризиса и в то же время — с полной неготовностью руководителей и населения кардинально менять сложившийся колхозный уклад жизни.

Помимо макроэкономических изменений в стране, реформы сельского хозяйства включали: 1) реформы агропредприятий, 2) земельные реформы, 3) развитие крупных агропромышленных корпораций; 4) создание условий для развития частных хозяйств фермеров и населения.

Постановление Правительства РФ № 86 от 29.12.1991 "О Порядке реорганизации колхозов и совхозов" («СП РФ», 1992) выполнялось на типичный «российский» манер и обернулось лишь очередной бюрократической игрой. Не объяснив крестьянам цели реорганизации, власти записали за ними земельные и имущественные паи и во многих случаях слова “колхоз”, “совхоз” сменились на «АО» или «ТОО». Однако настоящими акционерными обществами и товариществами они не стали. Прибыль в них делилась по труду, а не по паям, и вся деятельность строилась на прежних принципах.

Однако нельзя сказать, что реформы не было — ведь у крестьян появилась возможность выхода из колхоза со своей долей. И хотя к абстрактным, записанным на бумаге долям они в основном относились без всякого интереса (далеко не все, с кем мы беседовали, знали размер доли; многие, получив бумагу, не помнили, куда ее дели), некоторые активные работники все же создали на их базе самостоятельные хозяйства. А руководителей предприятий, особенно слабых, это заставило больше считаться со своими людьми. Коллективные предприятия перестали быть монополистами на селе и стали зависеть от смежных сельскохозяйственных укладов — индивидуального и фермерского.

И все же не столько аграрные, сколько общеэкономические реформы существенно усугубили тот кризис общественных хозяйств, который и без того можно было наблюдать на рубеже 80-х и 90-х годов. Анализу кризиса и реформ в сельском хозяйстве посвящено много научных публикаций, в том числе книг (Серова 1999; Аграрная реформа в России 2000; Переходная аграрная экономика 2000 и т.п.). Поэтому бегло напомню лишь основное.

В начале 90-х годов сельское хозяйство оказалась в ценовых тисках. С одной стороны, резко выросли цены на топливо, энергию, удобрения, технику. С другой — цены на агропродукцию были ограничены падением покупательной способности населения. К тому же произошло явное перераспределение валового дохода из сельского хозяйства в перерабатывающую сферу АПК, а также в торговлю (рис. 3): за первые три года реформ потребительские цены на продукты питания выросли в 568 раз, а цены реализации сельскохозяйственной продукции – в 125 раз (Зинченко 2002, с. 69). Диспаритет цен между товарами промышленности и сельского хозяйства в первой половине 1990-х годов вообще стал главной проблемой. Литр молока у сельских производителей стоил дешевле не только литра бензина и солярки, но и литра минеральной воды. Этот диспаритет отражал и реальное разделение труда между городом и деревней и тот факт, что у городов в условиях более открытого рынка появился выход из продовольственного кризиса в виде импорта агропродукции. Расширение натурального производства в хозяйствах населения еще больше сузило рынок сбыта продукции коллективных предприятий.

Рис. 3. Структура инвестиций в АПК, % Источники: Сельское хозяйство, охота.., 2004, Основные показатели, 2008

Рис. 4. Доля инвестиций в сельское хозяйство в общем объеме инвестиций в основной капитал, % Источники: Регионы России, 2007, Основные показатели, 2008

 

Ощущая свою ненужность, не понимая, что дело не только во внешней среде, но и в них самих, сельскохозяйственные предприятия почти лишились и главной поддержки — государственной (рис. 4). Правда, государство и в 1990-х годах списывало их долги, однако это лишь провоцировало их накопление. В итоге большинство агропредприятий оказалось в патовом финансовом положении. К тому же, беря их продукцию, потребители часто тянули с расплатой, и часть денег съедала инфляция. В расчетах царил бартер. По некоторым оценкам, за “живые деньги” в середине 90-х годов продавалось не более 1/5 всего зерна (Калманов, 1999). Налаживание сбыта продукции, о котором прежде предприятия не заботились, также оказалось им не по силам: создание новой инфраструктуры сбыта требовало и времени, и денег. Все это поставило предприятия в совершенно иные внешние (коммерческие) условия функционирования, тогда как в существе своем они изменились мало.

К концу 1990-х гг. объем всей агропродукции сократился на 40%, а в коллективном секторе — на 60%. Однако часть предприятий все-таки адаптировалась к новым условиям, и производство начало восстанавливаться. По сравнению с самыми худшими 1996 и 1998 годами в 2007 г. оно увеличилось на треть. Однако пока речь идет об идущем с разной скоростью в разных подотраслях восстановлении потерянного за годы кризиса. Тем не менее, рост производства важен не только сам по себе, как феномен выхода из кризиса части предприятий. Новые менеджеры очень долго не верили в сельское хозяйство и не вкладывали в него даже полученную там прибыль. Рост производства подтолкнул инвестиции именно в агропроизводство. При этом происходят серьезные подвижки и в отраслевой структуре сельского хозяйства и в его географии.

Рис. 5. Динамика сельскохозяйственного производства и посевной площади в % к 1990 г. Источник: Регионы России, 2007

Рис. 6. Изменение доли зерновых культур в посевной площади с 1990 по 2005 гг. в разных районах России, в % Источник: Регионы России, 2007

 

Несмотря на рост производства, посевная площадь в России сокращалась (Рис. 5). Это говорит об избирательности процессов восстановления сельского хозяйства. Восстанавливаются и модернизируются отдельные производства, в основном на Юге и в пригородах больших городов, которые и дают существенный прирост продукции. Во многих регионах, особенно на их периферии, не используется от 30 до 80% пахотных земель, которые по существу зарастают сорными травами и лесом.

Особенно активно выходит из кризиса растениеводство, в 2004 г. оно достигло уровня 1990 г. В южных районах заметно увеличились доля зерновых культур и подсолнечника в посевной площади. Но одновременно роль зерновых культур уменьшается в Нечерноземье (Рис. 6). В 2000-х гг. стал очевиден переход в растениеводстве от самообеспечения регионов к усилению территориального разделения труда. И в советское время в северных районах была крайне низкая урожайность и высокая себестоимость зерна. Сейчас зерновое хозяйство практически уходит из многих периферийных районов Нечерноземья.

Животноводство пережило особенно глубокий кризис. Его доля уменьшилась с 63% в 1990 г. до 45% в 2006 г. В 2007 г. Россия импортировала 37% потребляемого мяса и 17% молока и молокопродуктов (Основные показатели, 2008). Изменилась структура собственности. Хранителем поголовья стали хозяйства населения, да и то лишь в южных районах, где лучше сохранился трудовой потенциал в сельской местности. Общее поголовье КРС, особенно на предприятиях, продолжало снижаться и в 2000-х годах. Это имело далеко идущие последствия. Одним из них стало появление излишков зерна, которого прежде не хватало. Россия стала вывозить зерно, потому что пока не может создать условия для конвертации его в производство собственного мяса.

Тем не менее, модернизация отдельных предприятий, выбраковка непродуктивных и больных животных привели к тому, что надои молока от одной коровы в среднем по России выросли и даже превысили уровень докризисного 1990 года (см. таблицу 1). Однако региональные и внутрирегиональные контрасты в состоянии предприятий увеличились. Выжили и увеличили надои южные, а в Нечерноземье и в Сибири - пригородные районы, в то время как на периферии они продолжают оставаться очень низкими и поголовье скота уменьшается.

 

Рис. 7. Изменение плотности сельского населения в пределах регионов Европейской России по мере удаления от центров, чел/кв.км:

Рис. 8. Надой молока на одну корову кг в год в пригородах и на периферии регионов Нечерноземья в 1990, 2000 и 2005 гг. Источники для рис. 6 и 7: расчеты автора по внутрирегиональным административным районам на основе региональных справочников

 

Современное состояние и продуктивность животноводства заметно коррелируют с динамикой и плотностью сельского населения (рис. 7 и 8), а также с инфраструктурной обустроенностью сельской местности, которые во многом зависят от расстояния до больших городов, особенно в Нечерноземье и на востоке страны. Это связано со сравнительно редкой сетью больших городов и ограниченными зонами их влияния на инфраструктурную и социальную среду, трудовой потенциал сельской местности. Последние 17 лет показали, что факторы организации российского пространства очень устойчивы и играют для сельского хозяйства зачастую более важную роль, чем политические (капитализм или социализм), экономические (рынок или плановое хозяйство) и институциональные изменения.

 

Основные этапы и результаты земельной реформы

До нынешних земельных реформ собственником земли в России было государство. Оно имело право перераспределять землю между сельхозпредприятиями, изымать ее для несельскохозяйственного использования и т.п. Предприятия получали землю в бесплатное и бессрочное пользование. Сельскохозяйственные предприятия, в свою очередь, на этой государственной земле выделяли сельским жителям участки для ведения личного подсобного хозяйства. В постсоветское время трансформация земельных отношений прошла несколько основных этапов.

Первый этап (1991–1993) можно назвать этапом административного земельного передела. Специальным указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 25 апреля 1990 г. ("Ведомости ВС РСФСР", 1990) был изменен порядок землепользования в сельской местности: земли под сельской застройкой, личным подсобным хозяйством, огородами, а также сенокосы и пастбища для частного скота изымались у колхозов и совхозов и передавались в ведение сельских и поселковых органов местного самоуправления. Был также принят закон «О крестьянском (фермерском) хозяйстве» (Ведомости СНД и ВС РСФСР, 1990) и внесены специальным Законом РСФСР от 15.12.1990 соответствующие поправки в Конституцию (Ведомости СНД РСФСР и ВС РСФСР. 1990).

В апреле 1991 года был принят Земельный кодекс (ВСД депутатов РСФСР и ВС РСФСР, 1991), который разрешал отдавать землю населению в пожизненное наследуемое владение, но не в собственность. С некоторыми изменениями он действовал все 1990-е годы — до принятия в 2002 году нового кодекса. Поэтому многие постановления 90-х противоречили Земельному кодексу, создавая путаницу в земельных отношениях.

Тем не менее, 1991 год был ключевым для изменения прав населения, так как в декабре этого года специальным Указом Президента «О неотложных мерах по осуществлению земельной реформы в РСФСР» и постановлением Правительства «О порядке реорганизации колхозов и совхозов» (Ведомости СНД и ВС РСФСР, 1992, СП РФ, 1992) было введено понятие коллективно-долевой собственности. Каждый работник получил право покинуть предприятие, потребовав имущественный и земельный пай, размер которого определялся на уровне регионов-субъектов РФ и колебался от 3 до 20 га. Работники сельхозпредприятий и пенсионеры получили бумаги с указанием размера земельного пая, но конкретные участки земли для них выделены не были. В 1992 году перечень лиц, имеющих право за земельные паи, был расширен: их получили сельские учителя, врачи, работники связи, торговли.

Население могло вступить со своим выделенным на бумаге паем в коллективное предприятие, что и сделало подавляющее большинство сельских жителей. Таким образом, фактически землей продолжали распоряжаться предприятия. Продажа пая разрешалась только своим работникам или хозяйству. Но те немногие, кто все же хотел выйти из колхоза и работать самостоятельно, имели возможности получить землю и даже прикупить паи у соседей. После распределения паев остальные земли были переданы в региональные фонды перераспределения. Земли предприятий сверх суммы паев всех работников тоже передавались в эти фонды. Предприятие могло и дальше использовать эту землю, но уже на правах аренды; а основным назначением фондов перераспределения было предоставление земель фермерам и гражданам.

Главным достижением этой реорганизации стала ликвидация многолетней государственной монополии на землю. Более 85% сельскохозяйственных земель были переданы из государственной собственности в собственность коллективов сельскохозяйственных предприятий. Земля, которой пользовались колхозы и совхозы до реорганизации, перешла не в их собственность как юридических лиц, а в общую собственность группы физических лиц — работников и пенсионеров этих хозяйств (Серова 2000). Хотя фактически землей по-прежнему распоряжались колхозы, крестьяне все-таки получили право на бесплатную землю.

Правда, руководство предприятий всячески сопротивлялось этому, отдавая тем, кто решил покинуть колхоз, самые худшие или удаленные земли. Более того, сдав свои земельные доли в аренду предприятиям, селяне по закону имели права на получение дивидендов. Однако кризис коллективных предприятий и сохранение на большинстве из них руководителей с прежним советским менталитетом привели к тому, что дивиденды в денежной форме, как правило, не выплачивались , даже на тех предприятиях, которые имели прибыль. Иное дело — натуральные выплаты, особенно в тех районах, где есть риск массового перехода селян со своими паями на другие агропредприятия или к фермерам (см. далее).

С 1992 года было разрешено иметь приусадебные земли в частной собственности. В 1993 году было принято несколько указов президента о дополнительных мерах по наделению граждан землей, а специальным постановлением правительства РФ от 30 мая 1993 года был утвержден «Порядок купли-продажи гражданами РФ земельных участков» (Собрание актов Президента и Правительства РФ", 07.06.1993). Конституция 1993 года сняла ограничения на куплю-продажу земли и для других ее пользователей.

Именно с этого момента путаница в земельном законодательстве усиливается. Президент специальным указом признает недействующей половину статей Земельного кодекса 1991 года. Однако взамен многих из них не были приняты другие. Согласно статье 72 Конституции земельное законодательство относилось к совместному ведению РФ и субъектов РФ², что позволило субъектам самостоятельно решать те вопросы, по которым в федеральном законодательстве был правовой вакуум. Все это породило сильный разнобой в региональном законодательстве, что подогревалось стремлением субъектов Федерации начала 1990-х годов к максимальному расширению своего суверенитета.

Второй этап (1994–1995) — попытка создание административного рынка земли. Хотя закон «О плате за землю» был принят еще в 1991 году (Ведомости СНД и ВС РФ, 31.10.1991), фактически он не работал до постановления Правительства РФ 1994 года «О порядке определения нормативной цены на землю» (Российская газета", N 219 - 220, 1994). Это постановление определило цену на землю, равную 200-кратной ставке земельного налога, и методы его расчета в зависимости от качества и местоположения участка (с тех пор ставки ежегодно индексируются). Эти ставки задают дифференциацию нормативных цен сельскохозяйственных земель. Стоимость земли в приусадебных хозяйствах, под дачами и садами рассчитывается на этой же основе с помощью специальных коэффициентов с учетом их местоположения.

В то же время возрастающие потребности горожан во втором, загородном, жилье и разрешение продавать приусадебные и садоводческие участки создали реальный земельный рынок в пригородах крупных городов. В результате путаницы в земельном законодательстве не были увязаны процедуры получения земель сельскими жителями и горожанами и возможности их продажи. Землю можно было получить бесплатно, или почти бесплатно — за нормативную цену, а продать — по рыночной цене. В пригородах, где рыночные цены очень высоки и достигают нескольких тысяч долларов за сотку, это стало статьей дохода для некоторых жителей, причем одна семья стремилась по разным каналам получить несколько участков земли. Но главное, это было крайне выгодно чиновникам разных уровней, имеющим доступ к распределению земель. Если для общественности битвы вокруг частной собственности имели во многом политическую окраску, то чиновникам длительное сохранение неясности земельных отношений давало очень большие фискальные преимущества.

Третий этап начинается с Указа Президента от 7 марта 1996 года «О реализации конституционных прав граждан на землю» (Российская газета, N 47, 1996). Указ ознаменовал введение свободного оборота не только приусадебных участков, но и земельных паев, который по идее должен был привести к аккумулированию земельной собственности в руках эффективных производителей (Серова, 2000). Всем сельскохозяйственным организациям предложено было в течение года купить или арендовать у собственников земельных паев их участки. Это позволило урегулировать отношения между предприятиями и населением, в то же время различные юридические и частные лица начали активно скупать паи у бедного и непрактичного населения.

И, наконец, принятие в 2001 году после долгих дебатов в Думе в усеченном виде Земельного кодекса (Собрание законодательства РФ", 29.10.2001, N 44), разрешившего продавать все земли, кроме сельскохозяйственных, ознаменовало наступление последнего, четвертого этапа реформы. Он завершился в январе 2003 года вступлением в силу закона «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения» (Российская газета, N 137, 27.07.2002), согласно которому приобретать в России землю в собственность и продавать ее может любое лицо за исключением иностранцев. Однако как максимальный размер участка сельскохозяйственных земель в частной собственности, так и механизм реализации этого закона в целом определяется законодательством субъектов РФ, и это привело к проволочкам и прямому искажению федерального закона.

С 2003 года 12 млн. владельцев земельных долей, согласно федеральному закону, получили право не только требовать от предприятия для использования, но и официально продавать свои земли. Кроме зон повышенного спроса на землю в пригородах больших городов и в некоторых южных регионах это не вызвало массовое изъятие земельных паев из предприятий. Продать земельный пай не так-то просто, так как первостепенное право на покупку земель имеют сособственники и администрация предприятия. Держать землю про запас просто нельзя — по новому закону о купле-продаже сельхозугодий требования к характеру использования паев ужесточились: если земля не обрабатывается 2 года, ее через суд может изъять государство. Так что право собственности это все равно достаточно условное, и распоряжаться землей как ему хочется, человек не может³. Кроме того, оформление земельной доли в собственность – очень сложная процедура, чиновники постарались выставить на пути сельского населения множество преград, включая и финансовую. Еще и поэтому люди охотно соглашаются отдать землю, если какая-нибудь фирма берется все сделать за них, но предлагает при этом мизерные деньги, не адекватные стоимости земли.

По данным Роснедвижимости, свидетельства к началу 2000 гг. получили 92% тех, кто имеет права на земельные доли. При этом почти 60% земельных долей оказалось в руках лиц, уже не работающих на сельскохозяйственных предприятиях. Большинство собственников передало земельную долю в аренду предприятиям или внесла ее в их уставной капитал. Четверть собственников никак не распорядилась землей, и она по-прежнему продолжает использоваться предприятиями.

Но этим «борьба» государства с частным землепользованием не закончилась. Новый земельный кодекс прибавил забот как сельским жителям, так и городским владельцам приусадебных участков, которые они должны были вновь «приватизировать», если хотят не только пользоваться, но и распоряжаться землей (завещать, продать и т.п.). Владельцев земельных долей заставили переоформить свои права собственности, даже если они не выходят из предприятия. Иначе при его банкротстве, что стало весьма распространенным явлениям в тех районах, где на землю есть спрос, их земли продадут с молотка. Но и это не стимулировало интерес сельского населения к пользованию и распоряжению земельными долями. Зато вызвало заметное движение с приватизацией приусадебных участков сельских жителей и дачных и садовых участков горожан.

И все же, после длительных гонений в советское время частное сельское хозяйство в 1990-х годах получило законодательные возможности для развития. Население имеет право выбора:

— ограничиться приусадебным хозяйством (используя дополнительные земли, выделяемые сельскими администрациями или предприятиями), передав свою земельную долю в аренду предприятию. При этом они могут работать в колхозе или где-то еще, или не работать;

— получить земельную долю или ее часть, но не оформлять фермерского хозяйства;

— забрать весь земельный и имущественный пай, зарегистрировать фермерское хозяйство, получить дополнительные земли в аренду из фонда перераспределения или прикупить паи своих соседей и развивать собственное производство.

Несмотря на столь либеральное законодательство, доля фермерских хозяйств в численности сельского населения составляет около 2%, вместе с семьями – 5-6%. Столько же взяли в собственность земельный пай без оформления фермерского хозяйства. Подавляющая часть сельского населения предпочла ограничиться своим приусадебным участком да дополнительными огородами при сохранении работы по найму на предприятиях.

Все это способствовало усилению многоукладности сельской экономики, которая всегда ярко проявляется в переходные периоды, когда вместе со старыми укладами появляются новые. В начале ХХ века имели место четыре основных уклада: помещичий, мелкотоварный, капиталистический и рождающийся социалистический. Сейчас, после 60-ти лет социализма в аграрном секторе, мы вернулись тоже к четырем укладам: 1 – сельскохозяйственным организациям (агропредприятиям) - наследникам колхозов и совхозов (производственные кооперативы, государственные предприятия, открытые и закрытые акционерные общества и другие), 2 - крупным агрохолдингам, включающим несколько агропредприятий, переработку сельскохозяйственной продукции, торговые предприятия и часто множество не связанных с сельским хозяйством производств, 3 - мелким индивидуальным хозяйствам населения и 4 - фермерским хозяйствам. Причем в официальной статистике первая и вторая группа объединены, что очень затрудняет анализ реальных процессов.

На самом деле укладов больше, и столь жесткая классификация весьма условна. Она основана на организационно-юридических нормах и далека от самого типа хозяйства и его масштаба. Грани между хозяйствами населения, с одной стороны, и фермерами и даже колхозами, с другой, сильно размыты. Тем не менее, каждый человек в зависимости от возрастных, физических, финансовых возможностей и менталитета в принципе может вписаться в тот или иной уклад. Но далеко не все зависит от человека: где-то уже нет предприятия, на котором можно работать, кому-то не дают прописку или землю в том месте, где он хотел бы вести индивидуальное или фермерское хозяйство. Где-то у сельского населения уже отобрали право распоряжения земельными долями, выдав взамен акцию предприятия или небольшую сумму денег. Рассмотрим новейшую историю формирования этих четырех групп сельскохозяйственных производителей.

 

Сельскохозяйственные предприятия

Колхозы и совхозы, порожденные коллективизацией, не были застывшими ячейками. Их то укрупняли, то разукрупняли, меняли статус. В 1940 году колхозы и совхозы имели почти столько же скота, сколько население, в 1980 году — в 5 раз больше, затем их показатели опять стали сближаться (рис. 9). К 2008 г. крупные и средние предприятия концентрировали 48% поголовья КРС, 54% свиней, 65% птицы и только 20% овей и коз (Основные показатели, 2008). Зато они продолжают оставаться основными землепользователями и держат 85% сельскохозяйственных земель, даже если не в силах их обработать.

 

Рис. 9. Поголовье скота у сельскохозяйственных организаций, хозяйств населения и фермеров в млн.голов

 

Агропредприятия тяжело пережили 1990-е годы. Доля убыточных предприятий достигла максимума в 1998 году (88%). Но большинство их выжило, в 2005-2007 гг. убыточными оставались лишь 20-30% крупных и средних сельскохозяйственных организаций (Основные показатели…, 2008), уменьшение доли произошло не только благодаря выходу из кризиса, но и за счет закрытия недееспособных. Число предприятий уменьшилось с 25 тысяч в 1990 г. до 16 тысяч в 2007 г. В среднероссийском советском колхозе в 1990 году числилось 312 работников, а в совхозе — 420, теперь среднее предприятие - 150 работников. Посевная площадь среднего предприятия уменьшилась не сильно с 2,9 до 2,5 тыс.га, а количество крупного рогатого скота изменилось катастрофически: с 1800 голов в 1990 году до 500 – в 2006 г (Сельское хозяйство, 1998, Российский статистический, 2007).

В 2005-2007 гг. сельскохозяйственные предприятия производили около 40% валовой продукции сельского хозяйства. При этом новые капиталистические принципы организации могут в них по-разному сочетаться с привычными социалистическими.

Например, колхозная форма не только выжила, она мимикрировала в сельскохозяйственный производственный кооператив (СПК) и укрепилась. Многие предприятия, в начале 1990-х преобразованные в АО, ТОО с демократическим управлением, сейчас возвращаются к организационной форме СПК, где роль администрации гораздо сильнее. При сильной и/или продвинутой администрации, умеющей найти нишу на рынке они могут добиться относительного успеха. Довольно много таких предприятий в Подмосковье и других пригородах крупных городов, а также в наиболее мощных южных сельскохозяйственных регионах России. Часто встречаются попытки приватизации предприятий его руководителем или администрацией. Скупая у колхозников земельные и имущественные паи они становится крупными собственниками, заинтересованными в результатах деятельности. Все эти тенденции намечают типы предприятий будущего, относительно успешных, хотя и базирующиеся на привычных колхозных принципах организации.

Убыточно на агропредприятиях почти всюду производство мяса КРС и шерсти. В 2005-2007 гг. их рентабельность составляла соответственно -15 -20% и -60 -70% (Российский статистический.., 2007)). А молоко начиная с 1999 г. в среднем по России рентабельно (+20%), как и производство свинины и птицы (+15 +20%). Наивысшая рентабельность в производстве подсолнечника (+30 +70%) Производство зерна в последние годы имело рентабельность от + 15 до + 30%. Таким образом, растениеводство даже без учета дотаций и компенсаций выгодно, а в целом сельское хозяйство, кроме производства говядины и шерсти, оказывается вполне жизнеспособным, чего не скажешь об отдельных предприятиях и даже целых районах.

В самые тяжелые годы в некоторых областях Центрального района (Ивановской, Смоленской) доля убыточных предприятий доходила до 97%, а в Ленинградской и Московской — до 2/3. В 2000-х годах региональная дифференциация стала еще заметнее. Убыточных предприятий меньше на юге, а также в Татарстане и Башкортостане, где предприятия поддерживались региональными дотациями. А в Костромской и даже в Брянской их все равно более половины. Все это говорит о сильной пространственной неравномерности развития кризиса, которая не всегда зависит даже от региональной поддержки агросектора.

И все же нельзя сказать, что колхозы и совхозы были брошены в стихию рынка совсем без поддержки государства. В 2000 году дотации и компенсации повышали рентабельность производства в среднем по России на 6-7%, а в овцеводстве - на 27% (Зинченко 2002:106). Во многих регионах существуют свои дополнительные дотации к закупочным ценам, предприятия получают льготные кредиты, технику в рассрочку по лизингу. В России сохранена льготная система налогообложения, сельхозпроизводители почти не платят за землю - а ведь в Европе плата за пользование землей составляет до 20% себестоимости продукции. Все это представляет хотя и косвенную, но мощную дотационную поддержку наших производителей. В начале 1990-х гг. неоднократно списывались долги предприятий, что, впрочем, провоцировало их накопление. Создан механизм лизинга сельскохозяйственной техники, проводились зерновые интервенции для регулирования цен, вводились импортные квоты на мясо и т.д. Однако эти действия были хаотичны и похожи на затыкание дыр тонущего корабля.

В последние годы в России появились крупные проекты и программы. По национальному проекту «Развитие агропромышленного комплекса» (Федеральный закон от 29.12.2006, Российская газета", N 2, 11.01.2007) предприятия в 2006-2007 гг. получали кредиты на обновление техники, поголовья скота, модернизацию производства. Это важно, если учесть, что к 2005 г. на 10000 га пашни в России приходилось всего 48 тракторов (в 1990 г. было 105), в то время как в странах ЕС – от 500 до 1000 (Россия и страны ЕС, 2007), правда, техника там иная, часто малогабаритная. Однако кредиты дают лишь тем, кто имеет реальные шансы восстановить производства, а таких предприятий в депрессивных районах единицы. Поэтому проект имеет во многом точечный эффект. Принятая в 2007 году "Государственная программа развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия на 2008-2012 годы" (Постановление Правительства РФ от 14.07.2007) выделила на поддержку и развитие сельского хозяйства более 1 трлн. рублей из бюджетов разных уровней, половина которых предполагается направить на продолжение субсидирования процентной ставки по кредитам. До 24% - на ввод жилья и инженерное обустройство села. Правда, возможности ее реализации будут связаны с глубиной нового финансового кризиса.

В то же время, насущные проблемы, на которые жалуются все сельские хозяева, даже не затронуты. Советская система госзакупок и потребкооперации давно разрушена, но за 17 лет так и не создана инфраструктура сбыта сельхозпродукции. Сеть доступных производителям оптовых и розничных рынков, аукционов скота и зерна, хорошо поставленная информация о ценах и потребителях продукции – насущная потребность не только крупных предприятий, но и фермеров и хозяйств населения. Производителям не по силам быстро растущие цены на топливо и удобрения. Приобретение горюче-смазочных материалов составляет в России более трети стоимости всех промышленных товаров и услуг в сельском хозяйстве. В 2007 г. в России в среднем вносилось всего 33 кг/га минеральных удобрений в пересчете на действующее вещество (в 1990 г. –80 кг), в то время как в ЕС – около 200 кг/га [Россия и страны ЕС, 2007].

В целом, бюджетная поддержка сельского хозяйства очень мала. Из всех инвестиций в агропроизводство средства из бюджета всех уровней составили в 2007 г. только 2.4%, 40% - собственные средства предприятий, основные вложения – привлеченные средства других организаций (Основные показатели, 2008). Сельское хозяйство спасают не только осмысленные действия правительства, сколько другие отрасли, прежде всего пищевая промышленность.

 

Пищевая индустрия и формирование агропромышленных холдингов

Пищевая индустрия тоже пережила кризис. Производство в 1990-х гг. упало почти вдвое из-за сокращения реальных доходов и платежеспособного спроса населения, натурализации потребления (ориентации на продукцию со своих участков, заготовки на зиму и т.п.), интервенции импорта и спада в сельском хозяйстве. И все же эта отрасль даже в самые тяжелые времена чувствовала себя лучше других (кроме разве что нефтяной и газовой). Доля ее выросла во многих городах, где пришлось еще хуже текстильным фабрикам, заводам машиностроения. Она высока в столицах и их пригородах, причем это общемировая тенденция. Здесь она связана с упадком многих ключевых производств вследствие ранней дезиндустриализации, с более высокими доходами населения, с мощной торговлей.

С 1997 года российская пищевая индустрия в целом растет; исключение — производство мяса и животного масла. Ее возрождение идет двумя главными путями: в крупных городах уцелели старые и появились новые производственные гиганты, а на руинах провинциальных заводов возникают малые частные предприятия, которые обычно уходят от налогов и статистического учета.

Увлекшись поначалу импортом сырья, руководители предприятий осознали, что зачастую выгоднее формировать свою сырьевую базу. Однако опираться на кризисные разрозненные российские агропредприятия оказалось ненадежно. Поэтому предприятия пищевой промышленности от крупных компаний до отдельных небольших заводов стали сами вкладывать в сельское хозяйство. Особенно быстро объем частных инвестиций в сельское хозяйство рос после дефотла 1998 г. Важным фактором выживания как пищевой промышленности, так и сельского хозяйства стало активное формирование агропромышленных холдингов, включающих производство сельскохозяйственной продукции, ее переработку, продажу, снабжение агропредприятий топливом, оборудованием, удобрениями. Помимо сырьевой обеспеченности холдингам выгодно иметь в своем составе сельхозяйственные предприятия даже с высокой себестоимостью, поскольку сельское хозяйство освобождено от налога на прибыль, а переработка – нет. Поэтому, покупая у своих же сельхозпроизводителей сырье подороже и тем самым увеличивая на него затраты, агрохолдинги меньше платят налогов (Почему мы едим 2002). Часть крупных агропромышленных холдингов формируется на базе компаний, по основной деятельности далеких от сельского хозяйства. Например, активно приобретали агропредприятия на юге России Газпром и Стойленский горно-обогатительный комбинат, сформировавший собственную структуру "Стойленская Нива".

С конца 1990-х в АПК стали появляться и иностранные компании. Попадая в Россию, они проходят обычно несколько этапов: 1 –импорт своей продукции, 2 – создание системы ее распределения, 3 – создание российского производства на импортных ингредиентах, 4 – создание производства на российском сырье, 5 – производство сырья в России. Крупные пищевые предприятия, особенно с иностранным капиталом, влияют и на закупочные цены на рынке. Например, закупочная цена литра молока у подмосковного Данона в 2007 г. была почти в 2 раза выше, чем у местных предприятий соседних областей, особенно в глубинке. Но и требования к сырью они предъявляют более жесткие, чем местные заводы, опираясь на самых лучших производителей, тем самым, усиливая поляризацию агропредприятий. Так что подобные потребители не для всех, и сельское хозяйство они спасают избирательно.

Приведем пример молочной промышленности Москвы и Московской области. В 1980-х гг. область давала половину молока, перерабатываемого заводами Москвы. Близ Москвы возникли мощные животноводческие хозяйства. К 1990 г. тут было свыше 1,2 млн.голов – в 2-3 раза больше, чем в любой области Нечерноземья, даже таких "молочных", как Вологодская. Все закупки производило объединение "Молоко". В 1990-х гг. эта структура, распалась; московские комбинаты перешли на импортное сухое молоко. Не все пережили кризис, но на арену вышли новые игроки, включая российскую компанию "Вимм-Билль-Данн" (ВБД). Начав с импорта и продажи соков, она, почувствовав брешь на российском молочном рынке, приобрела Лианозовский и Царицинский комбинаты, завод детского питания, а в области – Раменский молокозавод. Новые технологии, особенно производства йогуртов, требовали качественного свежего молока. ВБД сразу подключил более 60 хозяйств Подмосковья, поставив им технику, горючее и т. д. по лизингу с погашением долга молоком за нескольких лет. Это поддержало лучшие предприятия, на них ВБД и сосредоточился. Остальные сдавали молоко на местные заводы, многие из которых находились в кризисе и покупали молоко по более низким ценам. Исключение составил Истринский молокозавод, привлекший иностранные инвестиции, и Рузский, нацелившийся на экологически чистую продукцию. Поляризация молокозаводов влекла за собой и поляризацию агропредприятий. Те, кто не мог обеспечить крупных и качественных поставок на успешные комбинаты, вырезали скот.

К ХХI в. в Московскую область пришли иностранные молочные компании: "Данон", "Эрманн", "Кампина". Конкуренция за сырье обострилась. Московские комбинаты стали проигрывать "иностранцам", дававшим еще более высокие закупочные цены, и те перехватили лучшие агропредприятия. А сырья уже не хватало. Несмотря на рост продуктивности в связи с модернизацией производства, избавлением от больного и низкопородного скота, производство молока в области упало в 1990-х гг. в 2 раза, с 2 до 1 млн.тонн. Правда, с 2000 г. оно почти стабильно и все равно в 3-5 раз больше, чем в других регионах Нечерноземья. Зона закупок молока московскими и подмосковными заводами расширилась до 800 км, выйдя далеко за пределы Московской области. Тем не менее, переработчики предпочитают поставки из Подмосковья: не только ради экономии на транспорте, но и из-за большей надежности и лучшего качества молока. С другими регионами они работают точечно, выискивая хозяйства покрепче. Главным лимитирующим фактором развития молочного хозяйства вне Московской области из-за сильной депопуляции там сельского населения остается трудовой потенциал. Поэтому те предприятия Подмосковья, что пережили тяжелые 1990-е гг., имеют шансы сохраниться, если их не выживут с дорогой подмосковной земли другие землепользователи. А эта проблема уже не разрешима в рамках сельского хозяйства.

Обычно агрохолдинги сочетают несколько направлений деятельности: зерновой, сахарный бизнес, производство молочных продуктов и соков, животноводство разной специализации с производством кормов. Они либо приобретают пищевые и сельскохозяйственные предприятия и ставят своих менеджеров, либо заключают договора на поставку своего оборудования при расплате за него молоком, мясом, зерном. Наиболее прибыльными агропромышленные холдинги оказываются либо в районах с благоприятными природными условиями, либо в крупных городах и недалеко от них, где есть емкий рынок. В депрессивные районы агрохолдинги обычно не идут. Исключение составляют окраины крупных мегаполисов, куда выборочно из-за дешевизны земли переводятся филиалы некоторых пригородных предприятий.

В Смоленской области большинство предприятий в районах вдоль границы с Московской областью в кризисе. В Вяземском районе шансы выжить имеют 3-4 сельскохозяйственных кооператива да несколько принципиально новых структур. Одна из них – животноводческий филиал Останкинского мясокомбината в Москве. Комбинат имеет две племсвинофермы в с. Тропарево в Московской области, а откорм поросят (на 45 тысяч голов) перенесен в село Кайдаково в 10 км к югу от Вязьмы. Ультрасовременные белые здания с механизированным производством и отборными кадрами (главная проблема в районе) за высоким забором с охраной выглядят как вставной зуб на фоне полузаброшенных угодий и разрушенных ферм (см. подробнее Махрова и др., 2008).

Помимо межрегиональных агрохолдингов создаются вертикальные структуры и на региональном уровне. Развитие интеграционных связей переработчиков в сельхозпредприятиями – часто единственный путь спасения и тех и других в провинции, в том числе и в конкурентной борьбе с крупными столичными предприятиями, активно проникающими в другие регионы. Однако в этих вертикальных цепочках опору также составляют крупные и средние агропредприятия. С фермерами и тем более с населением агропромышленные структуры работают гораздо реже: слишком сложно контролировать качество и сам поток их разнородной продукции.

В целом по оценкам (Рубанов, 2008) на агрохолдинги сейчас приходится 15-20% продовольствия и их роль будет возрастать. Благодаря агрохолдингам возможно, возвратное вовлечение части забрасываемых территорий в сельское хозяйство.

Итак, крупные предприятия в России не исчезли и не исчезнут. По мере выхода из кризиса их доля будет возрастать, однако возвращение к прежнему землеемкому типу хозяйства в районах с природными и социальными ограничениями вряд ли возможно. Однако устойчивость бывших колхозов и совхозов связана не только с тем, что они востребованы пищевыми и торговыми предприятиями городов «сверху», привыкшими работать с крупными поставщиками сырья. Они также востребованы местным населением «снизу», которое за годы советской власти впитало психологию наемных работников и не готово к самостоятельным рискам, предпочитая одновременно работать на предприятии и вести свое индивидуальное иногда товарное хозяйство в симбиозе с ним.

 

Частное хозяйство населения

Индивидуальное сельское хозяйство в России существовало испокон веков. Даже до революции крестьянская земля делилась на приусадебный участок и полевой надел. Крестьянская приусадебная земля была, как и теперь, в основном занята огородами. Те, кто не обладал полевым наделом, все равно имели приусадебный участок и во многом кормились с него.

Как известно, во время коллективизации товарное частное хозяйство было практически истреблено. Тем не менее, и советское сельское хозяйство на протяжении всей своей истории было, как минимум, двухукладным и совмещало колхозно-совхозные и мелкие индивидуальные хозяйства. Последние требовались населению советской России хотя бы для элементарного выживания — как в период становления социализма в первой половине XX столетия, гордившегося успешным вытеснением старых укладов, так и в период его увядания и распада к концу прошлого века.

Еще в 1928 году 96% посевных площадей использовали единоличные крестьянские хозяйства. К 1940 году по статистике у них осталось 4%, к 1958-му — 2% (Народное хозяйство 1959: 225). Однако эти цифры всегда вызывали у исследователей сомнение, поскольку не вязались с другими. В том же 1940 году колхозы и совхозы произвели лишь 35% мяса и 30% молока, остальное дал частный скот населения.

Роль личного подсобного хозяйства в питании в советский период менялась, но всегда была очень важной из-за дефицита продовольствия и тесных связей горожан с сельской родней, снабжавшей их продуктами. Мелкий частный агросектор постоянно раздражал советские власти. Некоторые исследователи считают, что в России была не одна, а две коллективизации (Александров 1993): первая, сталинская, в 1930-е годы ликвидировала крестьян-единоличников, но оставила им личные подсобные хозяйства, вторая, хрущевская, в 1960-е годы превратила крестьян в наемных рабочих, лишив их значительной части подсобного хозяйства, включая собственный скот и огороды. На самом деле наступление на частников почти не прекращалось и периодически усиливалось в течение всего периода советской власти. Уже в 1919 году было принято положение ВЦИК «О социалистическом землеустройстве и мерах перехода к социалистическому земледелию», в котором работникам совхозов запрещалось иметь собственный скот и огороды (Шмелев 2002, с. 42). Правда, потом руководство осознало, что возможность хотя бы минимального самообеспечения селян вовсе не помешает грабежу деревни с помощью колхозов. Более того, именно это могло оправдывать почти полное отсутствие оплаты труда в колхозах. Тем не менее, постоянно издавались постановления и уставы, регламентирующие размеры участков, количество и виды скота и т.п. ЛПХ рассматривалось как рудимент частного крестьянского хозяйства. Во время Великой Отечественной войны в связи с проблемами нехватки продовольствия власти несколько смягчили позиции, разрешив расширить огороды не только в селах, но и в городах, где были распаханы земли даже вдоль трамвайных путей. Однако уже в 1946 году было принято постановление «О мерах по ликвидации нарушений устава сельскохозяйственной артели в колхозах», где в число основных нарушений входили «расхищение общественных колхозных земель по линии расширения приусадебных участков, выделение колхозных угодий различным организациям под огороды и растаскивание колхозного имущества» (Петриков, Галас, 2001).

И все же наиболее сильное наступление на частный сектор в народе ассоциируется с Н.С. Хрущевым. В течение 1958–1963 годов в своих выступлениях он не раз говорил о недопустимости содержания скота работниками совхозов (Хрущев, 1964, с. 76). И хотя в 1965 году в СССР было всего 12 тыс. совхозов и 37 тыс. колхозов (Сельское хозяйство СССР 1988), с учетом того, что средний совхоз был в 3.5 раза крупнее колхоза, эта акция затрагивала значительную часть сельской местности. Кроме того, как и любая кампания, насильственное сокращение ЛПХ в совхозах захватило и колхозы. Оно коснулось даже дачников. Запрещалось использование садоводческих и дачных участков «в целях наживы и обогащения» (Личное подсобное 1981, с. 139). Параллельно были увеличены налоги на скот и посадки.

Во второй половине 1970-х годов давление на личные подсобные хозяйства несколько ослабло. Приусадебные участки слегка расширились, хотя все равно составляли около 1.5% сельскохозяйственных угодий. Несмотря на специальные постановления о мерах по развитию личного подсобного хозяйства (Постановление ЦК КПСС, Совмина СССР от 19.09.1987, СП СССР", 1987, N 46, Постановление Совмина СССР от 15.05.1986, СП СССР", 1986, N 22) до 1990 года увеличить его роль в производстве так и не удалось. Отчасти это было связано и с уменьшением сельского населения, его активной миграцией в города. Держать индивидуальное хозяйство, а особенно скот, в ряде районов становилось просто некому.

Но даже при некотором ослаблении гонений, усиленный контроль за частным хозяйством продолжался. И даже в годы перестройки, во второй половине 1980-х годов, в ряде постановлений и указов (Постановление «О мерах по усилению борьбы с нетрудовыми доходами», СП СССР, 1986, № 21, Указ Президиума ВС СССР от 23 мая 1986 г. «Об усилении борьбы с извлечением нетрудовых доходов», Ведомости Верховного Совета СССР. 1986. № 22) в качестве таких мер предлагались пресечение «спекуляции» на колхозных рынках, усиление контроля за соблюдением установленных норм содержания скота в личных подсобных хозяйствах и т.п. Особенно большое раздражение вызывали товарные специализированные индивидуальные хозяйства, занимающиеся выращиванием овощей, цветов. Дело доходило до специальных рейдов местных властей, которые ломали теплицы, вырывали растения. Кое-кто из руководителей на местах в беседах с нами со стыдом вспоминал те не такие уж далекие времена. Но тогда частники, работающие на рынок, вызывали искренний гнев начальства (а порой и соседей), нарушая уравнительные социалистические нормы общежития.

В 1990-х гг. сразу были предприняты попытки увеличения землепользования населения. В январе 1991 года принимается постановление Совета министров «О республиканской программе проведения земельной реформы на территории РСФСР» (СП РСФСР", 1991, N 10), в котором предполагается в 1991–1995 годах предоставить для ведения крестьянского хозяйства земельные участки общей площадью 5,5–6,5 млн. га и увеличить площади земель приусадебных участков на 3 млн. га, а также выделить землю для садоводства и огородничества в размере 2,5 млн. га. В этом же году было принято еще одно постановление — «О дополнительных мерах по ускорению проведения земельной реформы в РСФСР» (Ведомости СНД и ВС РСФСР", 1991, N 12), где в целях удовлетворения потребностей населения в земельных участках предлагалось даже изымать у предприятий-землепользователей без их согласия неиспользуемые земли, а при необходимости — и до 10% закрепленных за ними сельскохозяйственных угодий. Отдельные постановления принимались и в отношении увеличения землепользования граждан крупных городов, в том числе Москвы.

Указ Президента от 7 марта 1996 г. "О реализации конституционных прав граждан на землю" (Собрание законодательств РФ, 1996, № 11) еще больше расширил возможности индивидуальных хозяйств. За счет земельных паев крестьян предельные нормы площади получаемых в собственность приусадебных участков были повышены до 5 гектар. Это означает, что для организации сельскохозяйственного производства в этих пределах уже не надо было регистрировать фермерское хозяйство, облагаемое множеством налогов. В декабре 1998 года был принят специальный закон, который «гарантировал гражданам Российской Федерации право на организацию личных подсобных хозяйств, их хозяйственную самостоятельность» (Ведомости ФС РФ, 01.01.1999, N 1), закрепив уже имеющиеся позиции. Личное подсобное хозяйство было признано по этому закону равноправной⁴ — наряду с коллективными предприятиями и фермерскими хозяйствами — формой сельскохозяйственного производства, не относящейся, правда, к предпринимательской деятельности. Земельный участок для ведения личного подсобного хозяйства состоит, по этому закону, из приусадебного и полевого; приусадебные земельные участки находятся в свободном обороте. На оборот полевых земельных участков распространяются ограничения — участок должен быть освоен в течение трех лет, в противном случае он подлежит изъятию, а граждане могут быть лишены права собственности. Второе ограничение состоит в запрете на использование наемных работников. Максимальные размеры приусадебных и полевых участков устанавливаются органами местного самоуправления в соответствии с законодательством данного субъекта Российской Федерации.

Важно отметить также, что личные подсобные хозяйства сельских и городских жителей — это не только индивидуальные хозяйства. Согласно закону 1998 года, они могут создаваться «для совместной деятельности по производству, переработке, хранению сельскохозяйственной продукции и реализации ее излишков, а также по страхованию, кредитованию, материально-техническому и сервисному обслуживанию; объединяться в сельскохозяйственные кооперативы, потребительские общества, создавать ассоциации (союзы) личных подсобных хозяйств».

Таким образом, несмотря на 70 лет искоренения частного хозяйства, оно оказалось бессмертно, а в 1990-е годы у него открылось второе дыхание. При этом статистика к хозяйствам населения относит не только личное подсобное хозяйство сельских жителей, но и сады и огороды горожан. К 1990 году хозяйства населения производили около 1/4 всей агропродукции страны, хотя их регистрируемые статистикой земли составляли всего 1,4% угодий. Доля хозяйств населения была особенно велика в производстве картофеля (66%), по остальным продуктам она составляла 25–30%. Несмотря на то, что в конце 1980-х гг. уровень зарплат в сельской местности почти сравнялся с городским, дефицит продуктов заставлял селян поддерживать личное хозяйство. А в 1990-х гг. реформы, улучшив снабжение деревни продуктами, почти лишили ее денежных средств, так что роль своего хозяйства усилилась. В 2007 г. зарплата в сельском хозяйстве составляла 41% среднероссийской (Основные показатели, 2008), а во многих районах предприятия не платили зарплату и вовсе. Доля мелких частных хозяйств достигла половины агропроизводства⁵, что связано и с уменьшением вклада сельскохозяйственных организаций (таблица 3).

 

Таблица 3. Доля хозяйств населения и фермерских хозяйств в производстве сельскохозяйственной продукции, 1940–2006, %

		Хозяйства населения									Фермерские хозяйства
	1940		1960	1970	1980	1990	1995	2000	2007	1995		2000	2007
в валовой продукции	н\д		н\д	31	29	26	48	54	50	1.9		3.0	7.0
в произ-ве зерна	н\д		н\д	н\д	н\д	0.3	0.9	0.9	1.3	4,7		11,0	20.2
картофеля	54		67	65	65	66	90	92	89	0,9		1,2	3.4
овощей	45		48	41	33	30	73	78	79	1,3		2,3	7.1
молока	70		48	34	26	24	41	51	52	1,5		1,9	4,0
мяса	65		41	32	30	25	49	58	47	1,5		1,9	3.1

 

Чтобы понять, откуда взялась столь большая цифра, придется углубиться в характер отношений крупных предприятий и частных хозяйств. Если относиться к колхозам и совхозам только с точки зрения экономики, то длительное существование многих из них в состоянии фактического банкротства трудно объяснить. Зачем они производят убыточную продукцию, которую часто некуда сбыть? Зачем люди ходят на работу, когда им годами не платят зарплату? Ответы кроются именно во взаимоотношениях коллективного и индивидуального секторов, превратившихся в фактический симбиоз, который необходимо учитывать при решении судьбы предприятий. В местах, где предприятия почти не платят зарплату, они, тем не менее, поддерживают хозяйства своего населения. В таких случаях налицо явная инверсия привычных представлений и терминов: фактически предприятие служит подсобным для индивидуального хозяйства жителей, а не наоборот.

Каналы прямой помощи предприятий хозяйствам населения следующие: 1) выдача и обработка земель предприятия под картошку и овощи населения; 2) натуроплата вместо денег или дополнительно к ним, позволяющая прокормить частный скот; 3) плата за паи зерном или сеном, что также важно для прокорма частного скота; 4) продажа некоторых продуктов питания, а также молодняка по сниженным ценам; 5) разнообразные услуги в содержании хозяйств, включая ветеринарные; 6) предоставление техники для вспашки огородов за небольшую плату; 7) помощь вне сельского хозяйства: транспортная, при свадьбах, похоронах, заболеваниях и т.п. Все дополнительные расходы предприятий на помощь населению, в итоге включаются в себестоимость его продукции. Но их размеры относительно оборота предприятий обычно невелики: по оценкам самих их руководителей, они составляют от 2–3% всех затрат у сильных предприятий до 30% затрат у слабых. Таким образом, схема отношений предприятий и хозяйств населения проста. Население часто имеет «живые» деньги или питание от своего огорода или скота, но для его содержания и обработки земли чаще всего требует помощи предприятия.

Если принимать во внимание натуроплату и плату за земельные доли в некоторых районах, расчеты площади, которой косвенно пользуется население, должны включать и часть площадей колхозов, где выращивается зерно или сено для населения. С учетом этих дополнительных ресурсов, территории, необходимые для выживания хозяйств населения, оказываются бóльшими, чем территории прямого пользования, которые и так включают помимо приусадебной земли, дополнительные земли администрации под огороды на окраине поселений и земли предприятий, выделяемые под картошку. Исходя из этого, некоторые ученые поднимают долю земель современного сельского населения России до 1/3 всей площади ее сельхозугодий (Узун, 1999). На наш взгляд, эти цифры все-таки преувеличены. Но официальные статистические данные (2%) сильно занижены, и истина находится где-то посередине.

Почти никто из опрошенных нами жителей в разных регионах России не жаловался на недостаток земли, за исключением некоторых южных, почти полностью распаханных, или пригородных территорий. Гораздо более важное ограничение для развития хозяйств населения – отсутствие возможностей сбыта продукции после разрушения системы потребкооперации.

Важным каналом сбыта был прием колхозами продукции мелких хозяйств, особенно молока и мяса. Но в последние годы и этот канал был прикрыт. Колхозы не знали, куда девать свою продукцию, вся их деятельность оказалась не приспособленной к работе с малыми порциями продукции населения. К тому же санитарные условия частного производства, с которыми мы сталкивались в разных районах — например, дневная дойка стоящих по колено в грязи коров, женщины в сапогах, сбежавшие с работы на полчаса и быстро-быстро сцеживающие молоко в ведра, слегка прикрытые марлей, — оставляют желать лучшего. Гигиенические параметры молочной продукции хозяйств населения столь разнородны, плохо измеряемы и часто столь низки, что риск испортить большую партию продукции предприятия ведром осемененного патологическими бактериями молока очень велик. А качество продукции предприятий стало играть гораздо большую роль, чем прежде, когда заводы брали все подряд.

Региональные различия хозяйств населения во многом связаны с демографическим потенциалом: в районах сильной депопуляции вместе с кризисом предприятий уменьшалось и поголовье частного скота, который был уже не по силам стареющему населению при уменьшении помощи колхозов. В то же время в районах, сохранивших трудовой потенциал, например в национальных республиках и регионах Северного Кавказа, Поволжья и Сибири, при кризисе предприятий частное животноводство лишь расширилось и укрепилось (рис. 10). В отличие от крупных предприятий в 1990-х гг. хозяйства населения сохранили, а местами даже увеличили поголовье скота.

Сформировались даже целые районы товарных хозяйств населения. Их общероссийская география неизвестна, зато они хорошо известны в своих регионах, поставляя продукцию на городские рынки. Существуют даже бренды продукции частных хозяйств, например, луховицкие огурцы (Луховицкий район Подмосковья, где все в пойме Оки, независимо от рода занятий, выращивают на продажу ранние огурцы под пленкой), Рязанская квашеная капуста, Кинель-Черкасские помидоры, завалившие рынки Самарской и соседних областей и другие (см. Нефедова, Пэллот, 2006).

Приведу пример исторически с ХVI века сложившегося района товарного производства лука в Ярославской области. Дно озера Неро, на берегу которого стоит Ростов, покрыто мощным слоем черного ила (сапропеля), который в результате сокращения водной поверхности образовал широкую пойменную полосу плодородных и легких почв. В конце ХIХ века плотность населения в котловине озера Неро составляла 50–200 человек на кв. версту, а огородные села резко выделялись своим внешним видом, напоминая небольшие городки. Тогда современники так описывали эту сельскую местность: «Земля вся покрыта огородами и представляет собой пример самого интенсивного у нас хозяйства. Когда видишь перед собой эти поля огородов, то можешь думать, что находишься посреди самого усовершенствованного бельгийского "грядкового" сельского хозяйства. Ржи и обыкновенных хлебных растений здесь не возделывают вовсе, а получают в соседних местностях посредством обмена на овощи (на лук) или покупают» (Безобразов 1885, с. 345).

Коллективизация и советская власть поначалу не сильно изменили специализацию района. Более того, первые колхозы использовали местные традиции: весенняя вспашка почвы производилась колхозом, а после посева огородные земли разбивались на участки и закреплялись, за колхозниками в порядке индивидуальной сдельщины (Саушкин 1947,с. 174). К концу ХХ века плотность сельского населения в Ростовском районе составляла 11 человек на 1 кв. км. Положение г. Ростова в демографической ложбине между быстро растущими Москвой и Ярославлем плачевно сказалось и на его судьбе, и на всем районе. Советская унификация и нацеленность регионов на самообеспечение смазали традиционную специализацию предприятий даже здесь. В 1990-2000 гг. коллективное производство овощей сжалось особенно сильно. Зато на огородах населения овощная специализация сохранилась. Главное рыночное место — трасса Москва-Ярославль, поэтому самые торговые села — те, что ближе к автомагистрали, а, следовательно, и товарность хозяйств там выше. Лук на продажу выращивают почти все. Главное ограничение — возраст. Но на смену старшему поколению зачастую приходят городские наследники, живущие в Ярославле или в Ростове, для которых луковое хозяйство оказывается доходнее их городских занятий.

Рис. 10. Динамика поголовья КРС в хозяйствах населения, 2007 г. в % к 1990

Рис. 11. Доля фермерских хозяйств в производстве зерна, %, 2006 г.

 

Данные последней переписи 2002 года показывают, что в городах стабильные денежные доходы от своего огорода и скотины имеют всего 6% населения, в сельской местности - около 30%. Последнее сопоставимо с долей населения, имеющей доход от любой другой трудовой деятельности. В питании от собственного огорода и, часто, скотины в большей или меньшей степени зависят 92% сельских жителей и 44% горожан (Источники средств к существованию, т.5, 2004).

Таким образом, основу понимания современного сельского хозяйства уже не могут составлять экономические и агро-технические показатели агропредприятий. Сельское хозяйство, особенно в кризисное время, тесно связано с образом жизни местного населения и с особенностями его индивидуального хозяйства, функционирующего в тесном симбиозе с предприятиями и сопоставимого с ними по объемам производства.

 

Российские фермеры

Появление фермеров стало брендом аграрных реформ в России. Однако за словами «фермерское» или, официально, «крестьянское фермерское хозяйство» стоят настолько разные реалии, что объединять их в одну группу трудно.

Закон РСФСР от 27 декабря 1990 года определял крестьянское (фермерское) хозяйство как «самостоятельный хозяйствующий субъект с правами юридического лица, представленный отдельным гражданином, семьей или группой лиц, осуществляющих производство, переработку и реализацию сельскохозяйственной продукции на основе использования имущества и находящихся в их пользовании, пожизненном наследуемом владении или в собственности земельных участков» (Фермерские хозяйства 1999: 165). Поначалу фермеры отличались от индивидуальных хозяйств населения именно «юридическим лицом». С 1995 года фермерские хозяйства могут работать и как предприятия без образования юридического лица (Федеральный Закон от 14 июня 1995), что еще больше стирает грани между ними и хозяйствами населения. И все же формально фермер — это предприятие, с вытекающими отсюда обязательствами отчетности, уплаты налогов и т.п., а индивидуальное хозяйство — нет, и никаких налогов, кроме небольшого земельного, они не платят.

Таблица 4. Крестьянские (фермерские) хозяйства (на конец года)

	1992	1995	2000	2001	2002	2003	2004	2005	2006
Число фермерских хозяйств, тыс.	182,8	280,1	261,7	265,5	264,0	263,9	261,4	257,4	255,4
Площадь их земельных участков, тыс.га	7804	12011	15292	16525	17662	18326	19200	19246	20588
Средний размер земельного участка, га	43	43	58	62	67	69	73	75	81

Источник, Россия в цифрах, 2007

Максимальной численность фермерских хозяйств в России была в 1995 году (280 тысяч), затем она постепенно уменьшилась до 255 тысяч (таблица 4). Уменьшение числа фермерских хозяйств связано с укреплением реальных и разорением недееспособных производителей. Доля фермерского скота в общем поголовье скота и доля фермеров производстве животноводческой продукции мала (см. таблица 3) – подавляющая часть частного скота концентрируется в хозяйствах населения. Зато участие фермеров в производстве зерна существенно, составляя в среднем по России 20%, а в некоторых районах достигая 30-50% (рис. 11). Еще выше их доля в производстве подсолнечника. Таким образом, в зерновых районах, особенно в засушливых, где слабее предприятия, резко усилилась роль фермеров. Они стали реальными конкурентами сельскохозяйственных организаций (бывших колхозов и совхозов), причем не только как производители, но и в борьбе за аренду земельных долей населения. При ослаблении роли крупных предприятий повысилась роль фермеров и как организаторов местной жизни.

В Нечерноземье фермеров меньше (исключение – Калининградская область), причем их большая часть концентрируется ближе к городам благодаря более активному и молодому населению, но из-за земельного дефицита хозяйства там небольшие. А на периферии Нечерноземных регионов при обилии свободных земель деградирующая социальная среда ограничивает развитие не только предприятий, но и фермерских хозяйств. При среднем размере участка российских фермеров около 80 га, более половины фермеров – малоземельные и используют менее 20 га. В большинстве районов ту нишу, которая предназначалась для фермерских хозяйств, в 1990-х заняли товарные хозяйства населения.

Две трети всех фермерских посевных площадей засеяны зерновыми, которые — наряду с подсолнечником южных фермеров — и дают основной доход фермерским хозяйствам. Чуть менее распространенная специализация фермеров — овощи и картофель. Но есть районы, где крупные предприятия - уже не главные производители.

Чтобы понять, что скрывается в современной России за словосочетанием «фермерское хозяйство», обратимся к примеру Лысогорского района в Саратовской области (см. подробнее: Нефедова 2003, сс. 237–245, Нефедова, Пэллот 2006, с. 203). Фермеры здесь в начале 2000-х гг. уже были основными землепользователями. У них было более 100 тыс. га угодий, в то время как у крупных предприятий — около 25 тыс., а у хозяйств населения — 12 тыс. Развитие фермерского движения здесь шло быстрее, чем в иных местах. Новые крестьянские хозяйства обычно создавали главы подрядных бригад и колхозная администрация. Вслед за ними и рядовые работники забирали из колхозов свои имущественные и земельные доли (по 14,5 га). Оборотной стороной этой процесса стало то, что все долги колхозов «повисали» на тех, кто там остался. Часть оставшихся колхозов тоже были переоформлены в фермерские хозяйства, так, чтобы они уже не являлись правопреемником финансовых обязательств прежнего предприятия. Так некоторые крупные коллективные предприятия, ничего, в сущности, не меняя, стали называться фермерскими, даже сохранив огромные угодья по 4–6 тыс. га, более сотни работников и всю прежнюю администрацию. Всего такие фиктивные полуколхозы-полуфермы занимали в районе 1/3 всех пахотных земель, принадлежащих, согласно статистике, фермерам. В районе числилось 372 фермерских хозяйства, однако отчитываются о производстве продукции только 270. Следовательно, целая сотня — это тоже фиктивные фермеры, фактически не обрабатывающие свои земли и ведущие, по сути, личное подсобное хозяйство. Занимали они около 15% всех фермерских земель района.

Итак, лишь около половины тех земель, что статистика приписывает фермерам, в Лысогорском районе можно с более или менее полным основанием считать именно фермерскими. Сходная ситуация наблюдалась и в других районах, которые мы обследовали, хотя доля фермеров в общем производстве там была намного меньше. Преобразование колхозов в фермерские хозяйства с целью ухода от долгов достаточно распространено. С другой стороны, множество индивидуальных фермеров, балансирующих на грани выживания, используют только свой земельный пай, а некоторые забросили и его.

Таким образом, значительная часть фермеров не вписалась в новые жесткие условия конкуренции. По наблюдениям, сделанным в разных регионах страны, в среднем только пятая часть фермерских хозяйств активно развивается, скупая или арендуя земельные доли населения и других фермеров. Происходит концентрация земель и поляризация фермерских хозяйств. На развалинах колхоза нередко возникает много фермерских хозяйств, но лишь единицы добиваются успеха.

Среди реально работающих фермеров наиболее типичны три типа:

1. Бывшие руководители колхозно-совхозной администрации, приватизировавшие часть колхозной техники и помещений, привлекшие бывших работников и создавшие своего рода фермы-колхозы, с похожей управленческой структурой.

2. Фермеры-производители с 10-20 работниками – это новый тип фермеров. Количество арендуемых ими земель колеблется от нескольких десятков до нескольких сотен гектар. Это чаще местная номенклатурная элита и сельские специалисты высокого класса.

3. Семейные хозяйства без постоянных работников. Чаще всего их организовывают интеллигенция и рядовые специалисты бывших колхозов.

Кооперация фермеров ввиду их территориальной разобщенности развита слабо, хотя в каждом районе обычно есть Ассоциация фермерских хозяйств. Все зависит от некоторого уровня критической массы фермерских хозяйств. В тех районах, где фермеров много, например в уже упоминавшемся Лысогорском районе Саратовской области, происходит их кооперация, прежде всего снабженческо-сбытовая. Но к прямому объединению собственности ни эти фермеры, ни другие не готовы.

Фермеры взаимодействуют не только между собой, но и с другими укладами. Прежде всего, фермеры — это новые работодатели. Еще в начале 1990-х, к фермерам никто не шел работать: односельчане знали их с детства и ложно понятное чувство гордости не позволяло им наниматься к соседям «батраками». Теперь же понятие «фермерский батрак» осталось лишь в Московских салонах, далеких от реальной жизни. Жаждущих получить хотя бы временную работу у фермеров много, так как платят фермеры регулярно (в отличие от бывших колхозов) да еще сверх того дают зерно. А других способов заработать в деревне часто и нет. Если люди сдали фермеру свою земельную долю в аренду, то получают за это, как правило, корма для скотины (1–2 т зерна в год, сено, солому).

Там, где фермеров много, они стали выполнять и социальные функции. Если прежде с просьбой отремонтировать школу, дать машину детям и т.п. шли к совхозному начальству, теперь идут к фермерам. Впрочем, не все так благостно. Какими бы они ни были уважаемыми людьми, фермеры — это, прежде всего, предприниматели. Главная их цель — увеличить доход и сократить свои затраты. При более высокой производительности труда и лучшей организации хозяйства фермеры нуждаются в гораздо меньшем числе работников, чем колхозы. Отсутствие альтернативных рабочих мест в сельской местности порождает большой излишек рабочей силы, особенно в южных районах. Фермеры помогают и хозяйствам населения, но только своих работников. А лишение подавляющей части хозяйств населения неформальной традиционной поддержки колхозов может тоже оказаться важным дестабилизирующим фактором. Это порождает разного рода социальные патологии, включая алкоголизм, и требует помощи и участия государства. Именно государства, потому что задача производителей, будь то фермер или колхоз, — производить столько продукции, сколько может поглотить рынок.

 

Земельный рынок и борьба за землю

В 1970 году в России числилось 222 млн. га сельскохозяйственных угодий в пользовании тех, кто занимался сельскохозяйственным производством, в 1990 - 214 млн.га, а в 2006 – уже 168 млн.га (Сельское хозяйство 1998, Регионы России, 2007). Отражаемые статистикой потери угодий всех категорий хозяйств за 46 лет составили 54 млн.га, в том числе только за последние 10 лет – 46 млн.га или на 22%. Часть этих потерь была связана с целенаправленной передачей земель сельским администрациям, под застройку и т.п. Но огромные площади просто выбывали из использования и забрасывались. Однако статистика землепользования не успевает фиксировать реальную ситуацию. Гораздо точнее ситуацию отражает выбытие посевной площади, которая за 16 лет уменьшилась на 35%. Доля посевной площади в пашне колеблется от 50% в Смоленской области до 94% в Краснодарском крае (в 1990 г. эти показатели составляли соответственно 84 и 99%, остальное были пары. Теперь это заброшенные земли.

Подавляющая часть сельскохозяйственных земель остается у крупных и средних предприятий, процессы забрасывания угодий касаются, прежде всего, их. Востребованность этих земель в целом мала. Значительная их часть земель зарастает сорными травами и лесом. Площади, числящиеся у предприятий пашней, но никак не используемые, превысили в России 40 млн. га, и расположены они, в основном в районах с природными или демографическими ограничениями сельскохозяйственной деятельности. И даже по мере выхода агросектора из кризиса, далеко не все предприятия смогут вернуться к прежним площадям землепользования.

Приведем пример предприятия, расположенного на берегу реки Унжа на периферии Костромской области в 250 км от Костромы (Нефедова, 2007). Ориентация на реку с лучше дренируемыми землями на высоком берегу изначально способствовали заселению и сочетанию сельскохозяйственного использования территории с лесохозяйственным. Максимальная численность населения на этой территории была перед революцией 1917 г. и составляла более трех тысяч человек. Сейчас в 11 деревнях поселения проживает 386 человек, т.е. население сократилось почти на порядок, при этом 60% живет в центре поселения. Во многих деревнях осталось по нескольку пенсионеров и дачники.

История колхоза весьма типична для нечерноземной глубинки. Колхозы здесь с самого начала коллективизации выживали с трудом. Помогало то, что они промышляли лесом. Мелкие артели были объединены сначала в 6 колхозов, потом в два, а в 1960-х гг. на их месте сформировали один крупный колхоз. Пахотные земли все расширялись, продолжая традиции экстенсивного землепользования и занимая все дренированные земли вдоль высокого берега реки Унжа, низинные луга за рекой активно использовались как сенокосы. Однако урожаи зерновых на 1500 га пашни не превышали 10 ц/га и были в 3 раза ниже объемов завозимого на них ежегодно торфа. Колхоз существовал на огромных дотациях. При этом депопуляция нарастала. В начале 1980-х гг. в колхозе было 198 работников. А пенсионеров в сельсовете – уже в 1,5 раза больше. К концу 1980-х большая часть работников ушла на пенсию, а на смену прийти уже было некому, так как молодежь по окончании школы уезжала в города. Несмотря на это сельскохозяйственные земли продолжали расширяться. К моменту разделения на паи в 1991 г. колхозная пашня составляла 2.3 тыс.га, сенокосы и пастбища - около 1 тыс. га. В процессе реформирования сельскохозяйственные земли были сокращены: из них были выделены земли сельской администрации, часть земель передана в фонд перераспределения. В конце 1990-х гг. произошла переоценка площади пашни в сторону уменьшения. К 2007 г. в колхозе сталось 30 работников, поголовье скота сократилось в 10 раз. Тем не менее, за колхозом числилось 1.4 тыс.га пашни и 900 га сельскохозяйственных угодий, хотя засевалось в 2000-х гг. не более 200 га земель. Фермерское хозяйство здесь всего одно, да и то ведут его приезжие, занимаясь животноводством. Пашня никем не востребована, на значительной ее части растут молодые деревья в рост человека. Сенокосы за рекой также не используются много лет и зарастают лесом. Это наглядно показывает неадекватность официальной статистики землепользования.

Несмотря на огромные площади неиспользуемых земель, есть районы, где земля в дефиците, и противоречия и конфликты в землепользовании очень остры. Это – Европейский Юг и пригороды больших городов. Например, в Ставрополье и в Краснодарском крае земля имеет ценность в сознании простых людей. Особенно это касается наиболее плодородных земель. Отношение к земельным паям здесь иное, чем во многих других районах России. Приведем примеры противоречий землепользования Юга.

Противоречия между предприятиями и фермерами. Поскольку в современных условиях зерновые в южных районах — самая выгодная культура, ими занимаются и агрохолдинги, и сельскохозяйственные предприятия, и фермеры. Но для этого нужно много земли, а земельные доли, которые получают фермеры в собственность, небольшие — 6–10 га. Они могут получить землю в аренду у районной администрации из фонда перераспределения, но порой встречают сопротивление чиновников. Поэтому фермеры обычно собирали земельные доли односельчан, ежегодно давая за аренду каждого пая больше, чем предприятия (колхозы): до 2-3 т зерна, масло, сахар и т.п. В результате фермеры зачастую побеждали в конкуренции, и земли колхозов сжимались. Местное колхозное лобби вместе с администрацией активно борется с фермерством⁶. Например, в ряде регионов приняты законы, ограничивающие минимальный размер фермерского участка. При небольших земельных долях это заведомо предполагает объединение фермеров, что для них довольно сложно. Кроме того, новый федеральный закон "Об обороте земель сельскохозяйственного назначения", хотя и разрешает выход из колхоза и даже продажу земель, имеет одну статью-«поправку», которая работает против фермеров. Раньше паи были абстракцией, фермер собирал, например, 10 свидетельств на землю у пайщиков и требовал от колхоза один большой участок. Теперь участок каждого пайщика в колхозе должен быть указан конкретно. Собирая земельные паи, фермер получает множество разбросанных участков, которые невозможно обрабатывать.

Противоречия между разными слоями населения. В отличие от более северных регионов, земельный пай в зерновых районах в результате натуроплаты зерном превращается в капитал местных жителей. Однако права на земельные доли, а, следовательно, и натуроплату за их аренду, имеют далеко не все жители села, а только те, кто в момент распределения земель — в начале 1990-х годов — работал в колхозе. В то же время многие старожилы, а также большинство современных работников колхоза, зарабатывающие его прибыль, паев лишены, а значит не получают и значительных дополнительных доходов, в чем они видят большую несправедливость.

Противоречия между местными агропредприятиями и пришлыми инвесторами. Проблемы землепользования обострились в связи с приходом в зерновые районы инвесторов. Возможность быстрого оборота средств при минимальных затратах и высокой прибыли делает зерно весьма привлекательным не только для традиционных сельскохозяйственных производителей, настроенных на долговременную работу и развитие сельского хозяйства, но и для многих небольших сторонних организаций (промышленных, строительных и т.п.). В их поле зрения чаще попадают не столько убыточные предприятия, расположенные обычно на худших землях, сколько вполне работоспособные, которые порой приобретаются путем искусственных банкротств и т.п.

Противоречия между агрохолдингами и местной властью. Самостоятельность успешных предприятий и приход крупных межрегиональных инвесторов ограничивает полномочия местных властей, привыкших "рулить" в сельском хозяйстве. Поэтому они всячески препятствуют рыночным отношениям, усложняя клубок противоречий землепользования в южных районах.

Плата за аренду земельных паев практикуется во многих регионах юга России, особенно зерновых. Тем не менее, осознание высокой стоимости земли самим населением встречается не часто. Например, в Южном Поволжье слишком много заброшенных колхозных земель, которые частично используются населением в качестве сенокосов и пастбищ. И хотя население тоже получает зерно за использование их земельных долей предприятиями или фермерами, худшее состояние колхозов, чем на Северном Кавказе, и обилие свободной земли уменьшают в умах населения ее ценность.

Еще меньшей ценностью земельные паи обладают в сознании жителей Нечерноземья, где предприятия обычно ничего не платят за их аренду. Люди часто готовы отдать свои паи за бесценок. Но эти земли никому не нужны, хотя там приветствовался бы любой инвестор, желающий хоть что-то делать на заброшенных и зарастающих лесом полях. Но опустевшее, деградировавшее и необустроенное село ограничивает возможности любого предпринимательства. С ним готовы мириться разве что дачники. Поэтому опасения, что с введением купли-продажи сельскохозяйственных земель, они все будут скуплены, на большей части России, лишены основания. За исключением некоторых ареалов: прежде всего пригородов больших городов.

Специфика сельского хозяйства в пригородах заключается в том, что оно вынуждено существовать в условиях острого земельного дефицита, высоких цен на землю и острой конкуренции других типов пользователей. Купля-продажа земель в пригородах весьма интенсивна.

Стоимость одной сотки земли колеблется в Подмосковье от нескольких сот долларов до нескольких десятков тысяч в близи Москвы. В пригородах крупных городов России земля давно приобрела настоящую цену. Здесь можно выделить неколько типов действующих «агентов», вступающих в очень сложные взаимоотношения в условиях дефицита земли: крупные и средние агропредприятия, агрохолдинги, фермеры, местное сельское население, городские дачники, садоводы, огородники, строительные фирмы, транспортные и логистические предприятия, городские и сельские администрации, сторонние финансовые и прочие фирмы. Самое главное, что востребованность земли горожанами и ее дороговизна в пригородах вступают в противоречие с развитием сельского хозяйства. Например, в Подмосковье крупные предприятия в ближайших к Москве районах уже потеряли более половины своих посевных площадей. В остальных районах, несмотря на натиск частников, потери меньше (20-30%) и, как ни странно, гораздо меньше, чем в других регионах Нечерноземья — благодаря большей устойчивости крупных предприятий в пригородной зоне и меньшим потерям сельского населения. Московская область, в отличие от многих развитых стран, где сельское хозяйство давно ушло из пригородов, и в 2000-х гг. сохраняла свое ведущее положение в агрокомплексе России, занимая по объему валовой продукции сельского хозяйства третье-пятое место в стране после регионов Северного Кавказа, Татарстана и Башкортостана. Из 100 самых крупных и эффективных сельскохозяйственных предприятий России треть расположена в Московской, Ленинградской областях и в Краснодарском крае. Урожайность основных культур и надои молока в Московской области в 2-3 раза выше, чем в окружающих регионах, хотя природные условия гораздо лучше, например, в более южных Калужской и Рязанской областях. При этом более 2/3 животноводческого производства расположено в районах первой, второй и третьей зон соседства со столицей, где наиболее заметно расширение землепользования горожан. С их точки зрения столь крупные агропредприятия и животноводческие комплексы вблизи столицы не нужны. Но уничтожать рентабельные предприятия, кормящие города, — слишком рискованная стратегия. Эта проблема довольно серьезна в связи с сильным кризисом сельского хозяйства и катастрофической депопуляцией населения окружающих Подмосковье областей Нечерноземья. (см. подробнее: Нефедова 2003).

Земельная конкуренция сельского хозяйства с другими видами землепользования в пригородах очень велика. В отличие от южных районов, где целью борьбы за землю является организация прибыльного растениеводства, в пригородах наиболее агрессивны риэлторские и строительные фирмы. Существуют тенденции расширения процессов «недружественного поглощения» агропредприятий и активная скупка земельных долей населения банками и строительными фирмами — с целью получения земли под строительство. Практикуются скупка акций предприятия, перехват контрольного пакета акций и смещение руководителя, а также искусственное банкротство. Уникальное пригородное сельское хозяйство, на которое опирается снабжение городов, скоро нужно будет охранять так же, как памятники культуры или заповедники.

 

Поляризация сельского хозяйства

Природные, демографические и экономические факторы развития сельского хозяйства всегда переплетены, формируя единое социально-экономическое сельское пространство. Их распределение – не феномен последнего десятилетия: оно осталось тем же, что и в советское время, что говорит о существовании устойчивых пространственных закономерностей организации сельской местности и сельского хозяйства в России, прежде всего по осям "Север-Юг", "Запад-Восток" и "пригород-периферия". Изменился характер приспособления сельского хозяйства к природным и социально-экономическим факторам. В целом организация и география сельского хозяйства за 1990-2006 гг. изменились. Можно отметить: 1) усиление многоукладности сельской экономики, появление помимо сельскохозяйственных предприятий, наследников колхозов и совхозов, и хозяйств населения новых производителей: фермерских хозяйств и крупных агропромышленных корпораций; 2) усиление территориального разделения труда между Севером и Югом и сдвиг сельского хозяйства в районы с более благоприятными агроклиматическими условиями, изменение специализации сельского хозяйства, 3) усиление роли пригородов в развитии сельского хозяйства отдельных регионов, особенно в Нечерноземье. Наблюдается также усиление влияния этнических различий на организацию и результаты сельскохозяйственной деятельности даже в коллективном секторе, не говоря об индивидуальном хозяйстве.

Главное – это усиление концентрации и поляризации сельского хозяйства, повышение роли лидеров (предприятий и целых районов) и усугубление положения отстающих. Формируется опорный каркас крупнотоварного сельского хозяйства, состоящий из наиболее перспективных комплексных районов, и ареалов узкоспециализированного хозяйства (Национальный Атлас, 2008). Последние дополняются специализированными районами товарного частного хозяйства.

Экономическая поляризация всегда сопровождается поляризацией социальной. Можно выделить относительно устойчивые сельские районы в пригородах, на Юге и в некоторых республиках, лучше сохранивших демографический потенциал, и районы наиболее тяжелой депрессии - "черные дыры"сельского пространства, где социально-демографическая деградация сочетается с экономическим коллапсом сельского хозяйства. Это, во-первых, северо-восток Европейской России и многие районы Сибири. Их кризис связан с продвинутым в неблагоприятные природные условия сельским хозяйством, прежде всего растениеводством, которое начало сокращаться еще до 1990 г. и буквально "рухнуло" в 1990-х при прекращении огромных дотаций. Тяжелый кризис на северо-западе страны - также не феномен последних лет и связан с длительной депопуляцией сельского населения, которое "высосали" большие города, прежде всего Москва и С.-Петербург. В сложном положении при усилении миграций населения в южные районы Европейской России оказалось и сельское хозяйство на востоке страны. В южный районах Европейской России и юга Западной Сибири также много проблемных районов, которые появились в 1990-х гг., но часть из них имеют шанс выйти из кризиса.

Можно выделить 4 основных типа сельских территорий, на которых сельское хозяйство имеет разные модели и перспективы развития.

Тип 1 - регионы с преимущественно аграрной специализацией сельской местности, благоприятными природными и социальными условиями ее развития. Они тянутся от Белгородской области и Краснодарского края до Алтайского края, занимая 18% территории России. Плотность населения в них, также как и интенсивность сельского хозяйства, различаются, но они в большей степени сохранили или приобрели человеческий потенциал и в последние годы все активнее привлекают инвестиции в сельское хозяйство. Они сосредоточивают 64% сельского населения и столько же валовой агропродукции. Это основная сельскохозяйственная зона страны. Ее доля в сельском хозяйстве и сельском населении РФ за период 1990-2007 гг. увеличилась и продолжает возрастать. Основной потенциал развития связан как с крупными и средними сельскохозяйственными организациями, так и с хозяйствами фермеров и населения. Социально-экономические проблемы порождаются неурегулированностью земельных отношений, ростом безработицы в монофункциональных сельских поселениях, недостаточным соблюдением экологических норм землепользования, местами - межэтническими конфликтами.

Тип 2 - регионы с полифункциональной сельской экономикой, сельским хозяйством пригородного типа и благоприятными социальными условиями развития сельской местности. Они характеризуются высокой плотностью сельского населения, развитой инфраструктурой и сферой обслуживания, высокой плотностью дачного использования территории и активным жилищным строительством при высокопродуктивном сельскохозяйственном производстве преимущественно в крупных сельскохозяйственных организациях и агропромышленных комплексах. Только в Московской и Ленинградской областях на 0,8% территории РФ производится около 5% ее сельскохозяйственной продукции. Кроме столичных регионов, к этому типу можно отнести также районы вокруг крупных городов и в пределах городских агломераций в других субъектах РФ. Поэтому вклад этого типа в валовое сельскохозяйственное производство гораздо выше. Потенциал развития их сельской местности связан с миграционной привлекательностью для населения, его возможностью пользования городской инфраструктурой, близостью городских рынков сбыта продукции и активным участием городских пищевых предприятий в развитии пригородного сельского хозяйства. Основные проблемы: конфликты землепользования, сокращение природных и аграрных ландшафтов, искусственное банкротство даже успешных предприятий с целью захвата земли, высокие цены на землю и жилье.

Тип 3 - регионы с неблагоприятными социальными условиями развития сельской местности и обширными зонами социально-экономической депрессии. Главный признак данного типа – обезлюдение и социальная деградация сельской местности, значительные контрасты между более благополучными пригородными районами и остальной сельской территорией, особенно, наиболее депрессивными периферийными районами. При 19% территории РФ роль регионов этого типа в сельском расселении и сельском хозяйстве гораздо скромнее (около 25%, а за вычетом пригородов – менее 17%) и имеет тенденцию к дальнейшему уменьшению. Регионы с наиболее неблагоприятными социальными условиями развития сельской местности (большая часть Нечерноземной зоны) характеризуются мелкоселенностью, длительной депопуляцией и продолжающимся оттоком населения, и кризисом сельскохозяйственных организаций. Хозяйства населения и отход на заработки в города становятся основой выживания сельских жителей за пределами пригородов. Основные социально-экономические проблемы: старение населения и отток молодежи, сильная алкоголизация населения и ухудшение социальной среды, неразвитость социальной инфраструктуры, финансовая несостоятельность сельскохозяйственных организаций, низкая производительность труда и высокая себестоимость продукции, забрасывание сельскохозяйственных земель и деревень. Регионы вдоль южной границы Нечерноземной зоны характеризуются меньшим упадком сельского хозяйства и его более высокой ролью в экономике. Здесь местами возможно восстановление роли сельскохозяйственных организаций и частных хозяйств. На востоке страны в ряде регионов (Урал, часть регионов Сибири и юга Дальнего Востока) социальные ограничения сочетаются с природными.

Тип 4 - Регионы со слабой очаговой освоенностью сельской местности и неблагоприятными природно-климатическими условиями ее развития. К данному типу относятся в основном северные и восточные регионы, занимающие 62% территории страны, на которых проживает 6% сельского населения. Роль этих регионов в сельском хозяйстве мала, однако в них создается пятая часть валового национального продукта РФ, главным образом в добывающих отраслях, которые и определяют развитие сельской местности на фоне традиционного хозяйства малочисленных народов Севера.

Главная проблема депрессивных сельских районов заключается в том, что здесь теряются не только освоенные сельским хозяйством территории, здесь деградирует социум, который экономическими мерами восстановить трудно. Надежды на то, что в таких районах вместо крупных предприятий появится много фермеров и других товарных частных хозяйств, не оправдались. Им тоже нужна определенная социальная среда и работники. С уходом предприятий, постарением населения и отъездом молодежи свертывается и мелкое индивидуальное хозяйство, которое всегда существовало в тесном симбиозе с колхозами. На российской сельской периферии, причем как внешней, так и внутренней (на окраинах регионов), происходит отмирание землеемкого индустриального сельского хозяйства с зарастанием полей и пастбищ лесом и в результате – с огромными потерями освоенного пространства. Очаги возрождения некоторых таких районов (на базе рекреации, сервиса, нового агробизнеса и др.) единичны и лимитированы социально-демографической деградацией сельских сообществ.

В целом, экономическое состояние агросектора в новых условиях постепенно приходит в соответствие с природными предпосылками и социально-демографическими ресурсами.

Таким образом, в разных масштабах можно увидеть разные модели (стратегии) развития сельского хозяйства и сельской местности. На федеральном уровне для продовольственного обеспечения страны важны южные районы Европейской России и Сибири, регионы, сохранившие трудовой потенциал сельской местности, а также крупногородские районы, где должны создаваться условия для развития всех типов рыночных товарных производителей от крупных до мелких. На региональном и межрегиональном уровне наибольшее сельскохозяйственное значение в Нечерноземье имеют пригороды больших городов, где успешные сельскохозяйственные предприятия уже сейчас нуждаются в защите от агрессивных финансовых и строительных структур и выводе части своих нетрудоемких подразделений в соседние районы. На юге главным ограничивающим фактором является не столько удаленность от крупных городов, сколько засушливость. На всей остальной территории Нечерноземья и Сибири за пределами пригородов, встречаются лишь единичные примеры крупнотоварного сельскохозяйственного производства, связанные с накопленным в прежние годы потенциалом. На локальном уровне в депрессивных районах преимущественно убыточные предприятия нуждаются в дотационной поддержке не столько как крупнотоварные производители, сколько как сырьевые базы небольших пищевых заводов в малых городах и как социальные институты для сохранения населения, которое свое личное хозяйство всегда вело с помощью колхоза. А личные хозяйства – это еще и стимулирование дачного заселения староосвоенной глубинки, которое служит мощным фактором сохранения деревень. Но даже там, где не осталось сельскохозяйственных предприятий в местах культурного и природного наследия надо доплачивать местным жителям только за то, что они там живут, косят траву, держат мелкий скот и сохраняют природно-антропогенный ландшафт в целом от его поглощения лесом.

При поляризации пространства и модернизации производства посевная площадь и поголовье скота будут продолжать сокращаться, хотя и меньшими темпами. Но это не кажется катастрофичным. Очевидно, что дело не в распахиваемых площадях и не в количестве занятых в сельском хозяйстве, а в продуктивности земли и скота и в производительности труда. При поляризации предприятий и фермерских хозяйств в России происходит отбор реальных производителей. К настоящему времени сложилось четыре типа главных сельскохозяйственных регионов, конкурентов по объемам производства и их значимости для страны: 1 – регионы равнинного Севереного Кавказа и Черноземья, 2 – регионы при городах-гигантах, прежде всего Московская и Ленинградская области, которые и раньше были в определенной мере конкурентами южных регионов, а также пригороды других крупных городов, 3 – некоторые республики Поволжья, прежде всего Татарстан и Башкортостан, роль которых в агропроизводстве сильно возросла, 4 – зерновые регионы юга Поволжья, Урала и Западной Сибири. В них тоже выживут не все, а лидеры и "середняки". Но в ареалах роста производства будет увеличиваться производительность труда и продуктивность, тем самым, компенсируя выбытие трудовых ресурсов и посевных площадей на большой территории российской периферии. Важно, чтобы государственная политика в области сельского хозяйства учитывала эти объективные процессы развития страны и ее дифференциацию, причем не только природную, но и социальную, а также разные типы развития сельской местности России.

Литературные источники

1. Аграрная реформа в России: Концепции, опыт, перспективы. М.: 2000 //Научные труды Всероссийского института аграрных проблем и информатики. Вып. 4].

2. Александров Ю.Г. Будущее колхозно-совхозного строя в России // Крестьянство и индустриальная цивилизация. М.: Наука, 1993.

3. Безобразов В.П. Народное хозяйство России: Московская (центральная) промышленная область. СПб., 1885. Т. 2.

4. Зинченко А.П. Сельскохозяйственные предприятия: Экономико-статистический анализ. М.: Финансы и статистика, 2002.

5. Иоффе Г.В. Сельское хозяйство Нечерноземья: Территориальные проблемы. М.: Наука, 1990.

6. Иоффе Г.В., Нефедова Т.Г., Рунова Т.Г. Интенсификация сельского хозяйства на европейской территории СССР // Известия АН СССР. Сер. геогр. 1988. № 5.

7. Калманов В. Рациональное зерно // Профиль. 1999. 1 ноября. № 41.

8. Калугина З.И. Парадоксы Аграрной реформы в России: Социологический анализ трансформационных процессов. Новосибирск: Институт экономики и организации промышленного производства СО РАН, 2001.

9. Качаровский К.Р. Русская община. М.: Типо-литография Русского товарищества, 1906.

10. Костаков В.Г. Трудовые ресурсы села // Знание — сила. 1983. № 2.

11. Левада Ю. От мнений к пониманию. М.: ВЦИОМ; Московская школа политических исследований, 2000.

12. Личное подсобное хозяйство, коллективное садоводство и огородничество. М.: Колос, 1981.

13. Махрова А.Г., Нефедова Т.Г., Трейвиш А.И. Московская область сегодня и завтра: тенденции и перспективы пространственного развития. М.: Новый хронограф, 2008

14. Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М.: РОССПЭН, 1998.

15.Национальный атлас России, М.: ПКО "Картография", 2008

16. Нефедова Т.Г. Сельская Россия на перепутье. Географические очерки. - М.: Новое издательство, 2003 403 c.

17. Нефедова Т.Г. Угорское поселение – растяжение и сжатие освоенного пространства//Перспективы Российского Севера/под ред. Н.Е.Покровского. М.:Сообщество профессиональных социологов, 2007.

18. Нефедова Т.Г. Сельское хозяйство России: пространственная организация и современные тенденции//Общество и экономика, 2008, № 2.

19. Нефедова Т.Г., Трейвиш А.И. Динамика и состояние городов в конце ХХ века. Российские городские системы в зеркале эволюционных теорий урбанизации// Город и деревня Европейской России: сто лет перемен/ред. Нефедова Т.Г., Полян П.М., Трейвиш А.И. - М.: ОГИ, 2001, сс.171-225

20. Нефедова Т.Г., Пэллот Дж. Неизвестное сельское хозяйство, или зачем нужна корова? - М.: Новое издательство, 2003 318 c.

21. Паршев А.П. Почему Россия не Америка. М.: Форум, 2001.

22. Петриков А.В., Галас М.Л. Сельское хозяйство России в ХХ веке // Россия в окружающем мире: Аналитический ежегодник. М.: Издательство МНЭПУ, 2001.

23.Природно-сельскохозяйственное районирование земельного фонда СССР/под ред. А.Н.Каштанова, М.: Колос, 1983

24. Рубанов И. Системная ошибка на 100 миллиардов//Эксперт, 2-8 июня 2008, № 22.

25. Саушкин Ю.Г. Географические очерки природы и сельскохозяйственной деятельности населения в различных районов Советского Союза. М.: ОГИЗ, 1947.

26. Серова Е. Предпосылки и сущность современной аграрной реформы в России // Вопросы экономики. 1995. № 1.

27. Серова Е.В. Аграрная экономика. М.: Государственный университет — Высшая школа экономики; Проект Tacis, 1999.

28. Серова Е.В. Влияние межрегиональных торговых барьеров на развитие агропродовольственных рынков в России // Межрегиональные барьеры в РФ, социально-экономические последствия и пути преодоления: европейский опыт и уроки для России. М.: Проект Тасis, 2000.

29. Узун В.Я. Российские ЛПХ и семейные фермы США и ФРГ // Развитие личных подсобных хозяйств как один из механизмов повышения доходов сельского населения. М.: РосАгроФонд; Всероссийский институт аграрных проблем и информатики, 1999.

30. Фермерские хозяйства: Правовое регулирование. М.: ПРИОР, 1999.

31. Хисамова З. Что подумает сосед Василий // Эксперт. 2002. № 38.

32. Хрущев Н.С. Строительство коммунизма в СССР и развитие сельского хозяйства. М.:Политиздат, 1964.

33. Чаянов А.В. Крестьянское хозяйство. М.: Экономика, 1989.

34. Шмелев Г.И. Производство сельскохозяйственных продуктов населением России. М.: Academia, 2002.

 

Статистические источники

1. Демографический ежегодник, М.: Федеральная служба гос.статистики, 2007

2. Источники средств к существованию. Итоги Всесоюзной переписи населения 2002 г., т.5, - М.:Федеральная служба государственной статистики РФ, 2004.

3. Народное хозяйство РСФСР в 1958 году: Статистический ежегодник. М.: Государственное статистическое издательство, 1959.

4. Народное хозяйство РСФСР 1988 — Народное хозяйство РСФСР в 1987 году. М.: Финансы и статистика, 1988

5. Народное хозяйство РСФСР в 1990 году: Статистический ежегодник. М.: Госкомстат РСФСР, 1991

6. Народное хозяйство СССР в 1965 году. М.: ЦСУ СССР, 1966.

7. Народное хозяйство СССР за 70 лет. М.: Госкомстат СССР, 1987

8. Основные показатели сельского хозяйства России, М.: Федеральная служба гос.статистики, 2008

9. Переходная аграрная экономика: проблемы, решения, модели. М., 2000. Научные труды Всероссийского института аграрных проблем и информатики. Вып. 3].

10. Почему мы едим импортное мясо // Аргументы и факты. 2002. 19 сентября. № 45.

11. Регионы России. Социально-экономические показатели. Статистический сборник. М.: Федеральная служба гос.статистики, 1998, 2007

12. Российский статистический ежегодник, М.: Федеральная служба гос.статистики, 2007

13. Россия и страны-члены Европейского Союза, М.:Федеральная служба гос.статистики, 2007

14. Россия в цифрах 2007, М.:Федеральная служба гос.статистики, 2007

15. Россия и страны мира, М.:Федеральная служба гос.статистики, 2006

16. Сельское хозяйство в России. М.: Госкомстат России, 1998

17. Сельское хозяйство, охота и лесоводство. М.: Федеральная служба государственной статистики, 2004.

18. Сельское хозяйство СССР. Статистический сборник. М.:Госкомстат СССР, 1988

19. Численность и размещение населения. Итоги Всесоюзной переписи населения 2002 г., т.1, - М.:Федеральная служба государственной статистики РФ, 2004.

20. Численность населения РФ по городам, поселкам городского типа и районам на 1 января 2008 г., М.: Федеральная служба гос.статистики, 2008

 

Законодательные акты по сельскому хозяйству.

1. Постановление Правительства РФ от 29.12.1991 N 86 (с изм. от 06.03.1992) "О порядке реорганизации колхозов и совхозов"// «СП РФ», 1992, № 1-2, Ст. 9

2. Указ Президиума ВС РСФСР от 25 апреля 1990 г. N 14240-XI
"О некоторых вопросах предоставления и изъятия земель»// "Ведомости ВС РСФСР", 1990, N 18, ст. 587.

3. Закон РСФСР от 22.11.1990 N 348-1 "О крестьянском (фермерском) хозяйстве»// «Ведомости СНД и ВС РСФСР», № 26, ст. 324

4. Закон РСФСР от 15.12.1990 № 423-1 об изменениях и дополнениях конституции (основного закона) РСФСР// Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1990. № 29. Ст. 395.

5. Земельный кодекс РСФСР//Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР, 1991, N 22, ст.768

6. Федеральный закон от 25 октября 2001 г. N 137-ФЗ "О введении в действие Земельного кодекса Российской Федерации"//Собрание законодательства РФ", 29.10.2001, N 44, ст. 4148, "Парламентская газета", N 204-205, 30.10.2001, "Российская газета", N 211-212, 30.10.2001.

7. Указ Президента РФ от 27.12.1991 N 323 "О неотложных мерах по осуществлению земельной реформы в РСФСР"//"Ведомости СНД и ВС РСФСР", 02.01.1992, N 1, ст. 53

8. Постановление Правительства РФ от 29.12.1991 N 86 (с изм. от 06.03.1992) "О порядке реорганизации колхозов и совхозов"//"СП РФ", 1992, N 1-2, ст. 9

9. Постановление Правительства РФ от 04.09.1992 N 708 (ред. от 03.08.1998) "О порядке приватизации и реорганизации предприятий и организаций агропромышленного комплекса"// "Российская газета", N 211, 24.09.1992, "Собрание актов Президента и Правительства РФ", 21.09.1992, N 12, ст. 931.

10. Постановление Правительства РФ от 30.05.1993 N 503 "Об утверждении порядка купли-продажи гражданами РФ земельных участков"//"Собрание актов Президента и Правительства РФ", 07.06.1993, N 23, ст. 2114,"Российская газета", N 108, 08.06.1993

11. Указ Президента РФ от 27.10.1993 № 1767 (от 24.12.1993) «О регулировании земельных отношений и развитии аграрной реформы в России»//"Российские вести", N 210, 29.10.1993, "Собрание актов Президента и Правительства РФ", 01.11.1993, N 44, ст. 4191.

12. Закон РФ от 11.10.1991 № 1738-1 «О плате за землю»// "Ведомости СНД и ВС РФ", 31.10.1991, N 44, ст. 1424.

13. Постановление Правительства РФ от 03.11.1994 № 1204 «О порядке определения нормативной цены земли»//"Российская газета", N 219 - 220, 12.11.1994, "Собрание законодательства РФ", 14.11.1994, N 29, ст. 3033

14. Указ Президента РФ № 337 от 07.03.1996 «О реализации конституционных прав граждан на землю»//"Собрание законодательства РФ", 11.03.1996, N 11, ст. 1026, "Российская газета", N 47, 12.03.1996.

15. Земельный кодекс Российской Федерации от 25 октября 2001 г. № 136-ФЗ (ЗК РФ)//"Собрание законодательства РФ", 29.10.2001, N 44, ст. 4147, "Парламентская газета", N 204-205, 30.10.2001, "Российская газета", N 211-212, 30.10.2001.

16. Федеральный закон от 25 октября 2001 г. № 137-ФЗ «О введении в действие земельного кодекса Российской Федерации»//"Собрание законодательства РФ", 29.10.2001, N 44, ст. 4148, "Парламентская газета", N 204-205, 30.10.2001, "Российская газета", N 211-212, 30.10.2001.

17. Федеральный закон от 24.07.2002 № 101-ФЗ «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения»//"Парламентская газета", N 140-141, 27.07.2002, "Российская газета", N 137, 27.07.2002, "Собрание законодательства РФ", 29.07.2002, N 30, ст. 3018.

18. Федеральный закон от 29.12.2006. № 264-ФЗ «О развитии сельского хозяйства»//"Собрание законодательства РФ", 01.01.2007, N 1 (1 ч.), ст. 27, "Российская газета", N 2, 11.01.2007.

19. Постановление Правительства РФ от 14.07.2007 № 446 «О государственной программе развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия на 2008-2012 годы»// "Собрание законодательства РФ", 01.01.2007, N 1 (1 ч.), ст. 27, "Российская газета", N 2, 11.01.2007.

20. Постановление ЦК КПСС, Совмина СССР от 19.09.1987 № 1079 «О дополнительных мерах по развитию личных подсобных хозяйств граждан, коллективного садоводства и огородничества»//Свод законов СССР", т. 7, с. 214-8, 1990 г., "СП СССР", 1987, N 46, ст. 153

21. Постановление Совмина СССР от 15.05.1986 N 562 "О мерах по дальнейшему развитию коллективного садоводства и огородничества"// "Свод законов СССР", т. 7, с. 214-6, 1990 г., "СП СССР", 1986, N 22, ст. 122

22. Постановление Совмина СССР от 15.05.1986 № 575 «О мерах по усилению борьбы с нетрудовыми доходами»//СП СССР. 1986. Отдел первый. № 21. Ст.ст. 119, 121;

23. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 23 мая 1986 г. «Об усилении борьбы с извлечением нетрудовых доходов»// Ведомости Верховного Совета СССР. 1986. № 22. Ст. 364.

24. Постановление Совмина РСФСР № 329 «О мерах по усилению борьбы с нетрудовыми доходами».

25. Постановление Совмина РСФСР от 18.01.1991 № 30 «О республиканской программе проведения земельной реформы на территории РСФСР»//СП РСФСР", 1991, N 10, ст. 134.

26. Постановление ВС РСФСР и СМ РСФСР от 15 марта 1991 г. № 891-1 «О дополнительных мерах по ускорению проведения земельной реформы в РСФСР»// "Ведомости СНД и ВС РСФСР", 1991, N 12, ст. 391.

27. Закон РФ от 23.12.1992 № 4196-1 «О праве граждан Российской Федерации на получение в частную собственность и на продажу земельных участков для ведения личного подсобного и дачного хозяйства, садоводства и индивидуального жилищного строительства»//"Российская газета", N 3, 06.01.1993,"Ведомости СНД и ВС РФ", 07.01.1993, N 1, ст. 27

26. Постановление ГД ФС РФ от 11.12.1998 № 3358-II ГД «О повторном рассмотрении Федерального Закона «О личном подсобном хозяйстве»//"Ведомости ФС РФ", 01.01.1999, N 1, ст. 76,"Собрание законодательства РФ", 04.01.1999, N 1, ст. 97.

27. Постановление СФ ФС РФ от 24.12.1998 № 561-СФ «О Федеральном законе «О личном подсобном хозяйстве»//"Ведомости ФС РФ", 01.01.1999, N 1, ст. 41"Собрание законодательства РФ", 04.01.1999, N 1, ст. 46

28. Федеральный Закон от 07.07.2003 № 112-ФЗ «О личном подсобном хозяйстве»//"Парламентская газета", N 124-125, 10.07.2003, "Российская газета", N 135, 10.07.2003, "Собрание законодательства РФ", 14.07.2003, N 28, ст. 2881.

29. Закон от 27.12.1990 № 461-1 «Об изменении в законе РСФСР “О крестьянском (фермерском) хозяйстве” в связи с принятием постановления Съезда народных депутатов РСФСР “О программе возрождения российской деревни и развитии агропромышленного комплекса” и закона РСФСР “Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного закона) РСФСР»//"Ведомости СНД и ВС РСФСР", 03.01.1991, N 1, ст. 5.

30. Федеральный Закон от 14 июня 1995 № 88-ФЗ «О государственной поддержке малого предпринимательства в Российской Федерации»//"Собрание законодательства РФ", 19.06.1995, N 25, ст. 2343, "Российская газета", N 117, 20.06.1995.

31. Федеральный закон от 24 июля 2002 № 101-ФЗ «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения»//Парламентская газета", N 140-141, 27.07.2002, "Российская газета", N 137, 27.07.2002, "Собрание законодательства РФ", 29.07.2002, N 30, ст. 3018;

32. Федеральный Закон от 7 июля 2003 № 113-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения»//"Парламентская газета", N 124-125, 10.07.2003, "Российская газета", N 135, 10.07.2003, "Собрание законодательства РФ", 14.07.2003, N 28, ст. 2882.

 

 

6 Федеральный закон от 24.07.2002 N 101-ФЗ "Об обороте земель сельскохозяйственного назначения", вступивший в силу в январе 2003 г., предоставил законодательным органам субъектов РФ следующие полномочия в сфере правового регулирования оборота сельскохозяйственных земель:

- самостоятельно определять момент начала приватизации сельскохозяйственных угодий.

Так, в Вологодской области приватизация началась с 2005 г., а в Ставропольском и Краснодарском краях – отложена до 2052 г.

- устанавливать минимальный размер земельных участков из земель сельскохозяйственного назначения (не допускается создание земельных участков размером менее установленного минимума).

- устанавливать максимальный размер общей площади земельных участков сельскохозяйственных угодий, на территории одного административно-территориального образования в собственности гражданина и его родственников;

- определять случаи участия муниципальных образований в обороте сельскохозяйственных земель;