Источник: Полит.ру. 16.05.2005. http://www.polit.ru/analytics/2005/05/16/ran.html
2338 научных организаций госсектора получают 60% суммарных расходов на исследования и разработки. Бюджет науки ежегодно растет. В 2003 году на гражданскую науку было выделено 40,2 млрд. руб., в 2004 - 46,2 млрд., в 2005 запланированы 56 млрд. руб., а в 2006 - 71,7 млрд. Вкачивая такие ресурсы, государство вправе спросить: а что на выходе? Тем временем наука меняет лицо. К 2003 году число проектных организаций по сравнению с 1990 снизилось в 7,8 раза, конструкторских бюро - в 3,6 раза, зато выросло число НИИ. За этими цифрами - падение практической отдачи. Деятельность большинства НИИ, в отличие от проектных организаций и КБ, не тестируется экономическим эффектом. Многие НИИ не имеют своих опытных и экспериментальных производств, а на покупку оборудования в среднем тратят 4% своего бюджета. Следствие - разрыв с живым пульсом экономики. По опубликованным данным, в Японии патентуют в 10 раз больше изобретений, чем у нас. Из этих изобретений внедряется у нас 0,5%, а 99,5% пылятся на полках. Результативность науки вычисляется как сальдо экспорта-импорта технологий. Так вот у России оно “-361,0”, а у США “+24884”. По абсолютной численности научных сотрудников Россия на 1 месте в мире, а по конкурентоспособности - на 70-м. В общем-то это позор.
Наука всегда имела материальное измерение. Уже Платон построил Академию с библиотекой и лекционным залом. Вещественная база науки - здания институтов и оборудование. В трудные времена эта база к тому же важнейший внутренний источник финансирования. Поскольку 70% организаций науки сегодня находятся в собственности государства, доходы от коммерческого использования федерального имущества собственник вправе пустить на государственные цели. В частности, чтобы наука не умерла, а плодоносила. Но тут возникает противоречие между хозяйственниками и реальными исследователями. Первым выгодно содержать на эти доходы себя, а вовсе не вторых. Непрофильная деятельность (аренда и т.д.) приносит “хозяйственникам” достаточно денег, чтобы плюнуть на профильную. Показатели российской науки говорят о том, что так и происходит.
Когда верхушке РАН указывают на эту неприличную картину, оно сварливо отвечает: как финансируют, так и работаем. Эта позиция очень комфортна для “хозяйственников”. “Какой спрос? Нет денег, нет идей”. Но вглядимся все-таки попристальней. 21,4% госсектора науки - институты РАН и пяти отраслевых академий, наделенных государственным статусом. Этот сегмент разбухает, как губка: в 1990 году в нем было всего 6% институтов. Итак, группа людей, сидящих в президиумах академий, управляет колоссальным и еще постоянно прирастающим имущественным комплексом на правах “хозяйственного ведения”. В одной только РАН 463 института. Эта группа людей обладает, "между прочим, пожизненным статусом и находится на полном государственном обеспечении независимо от того, занимается лaи кто-то из них наукой. По причине полной персональной обеспеченности, а также в силу естественного угасания творческой потенции, мало кто из почетных старцев остается ученым-исследователем. Чем же они занимаются? Величественно отдуваясь, они погружаются в сферу товарно-денежных отношений. Они - хозяйствуют...
В 2002 году Счетная палата опубликовала довольно беззубый доклад, вяло отметив, что “имели место факты заключения сделок по передаче в аренду недвижимости на заведомо невыгодных для государства условиях”. Государство - собственник имущества - дало академикам право самостоятельно распоряжаться имуществом. Почему? Потому что государственных средств было мало, академики жаловались на развал науки, вот им и дали возможность самим зарабатывать деньги и вкладывать в лаборатории, приборы, технологии, зарплаты исследователям. Такой оборот
дела государство сочло выгодным для целей своей научно-технической политики. Но с огромного имущества было получено с гулькин нос (в сравнении с тем, чего можно было ожидать). Это значит, что за сданные в аренду площади брали намного меньше, чем подобало. Выгоду получал арендатор, чьи интересы были поставлены выше развития науки и целей государственной политики. Кто же тот таинственный арендатор, которому так благоволят академики-завхозы? Да конечно же, это сами господа академики! В том числе в лице своих родных и знакомых. Потом, как правило, арендатор сдает имущество в субаренду, но уже в десятки раз дороже.
В итоге верхушка РАН оказалась в воронке теневых финансовых потоков с их неизбежной криминализацией. За 3 года было убито 18 академиков, что косвенно указывает как на масштабы криминализации, так и на объемы уплывших федеральных средств. Именно “хозяйственно-распорядительная” верхушка РАН заинтересована в приватизации академического имущества. Она рассчитывает контролировать торги и надеется, что собственность будет продана по “упрощенной” схеме, без предварительной ревизии и оценки. Зато она отнюдь не заинтересована в постановке на баланс интеллектуальной собственности. И дело не в том, что та облагается налогом, а в том, что нематериальные активы кратно повысят продажную цену, тогда как покупатели ждут дешевой распродажи. Понятно, что покупателями станут не чужие для “академиков” люди. Пока научные организации оцениваются не по размерам и качеству своих нематериальных активов, а по декларативным отчетам, пустой отчетности будет достаточно, чтобы организация числилась научной, а директор оставался распорядителем. А государству придется по-прежнему финансировать не производителей научного продукта, а богоугодные заведения, где никто не работает. Но последняя задача решается в рамках других бюджетных статей, адресованных нетрудоспособным гражданам.
Этот узел необходимо разрубить, заменив самоуправство академии на самоуправление научных организаций. Для начала нужно снять с академиков пожизненный статус: знания, научные достижения и активную исследовательскую работу поставить на первый план, а титулы на последний. Нет сил работать в науке - пожалуйста, на достойный отдых. А кресло в Академии займет действующий ученый. Во-вторых, преобразовать академические институты в более прозрачные организации, передав контроль над ними общественным советам, куда войдут представители власти и научного сообщества. В 2004 году РАН получила за счет аренды около 800 млн. руб., но, по экспертным оценкам, потенциал ее имущественного комплекса в несколько раз выше. Как можно оставить такие средства бесконтрольными? Все имущество, не используемое в научных целях, нужно консолидировать, проведя мониторинг сети и полную инвентаризацию. А прежней деятельности РАН по управлению этим имуществом дать публичную оценку.
Гласная оценка состоянию РАН уже дана бизнесом. “Норникель” обосновал отказ от сотрудничества с РАН ее неумением решить вопрос патентной чистоты, неудовлетворительным научным уровнем разработок и нецелевым использованием 17,4 млн. руб. Государству тоже пора научиться считать деньги и отделять зерна от плевел. Ведущие эксперты сходятся на том, что рост госфинансирования науки должен сопровождаться вскрытием ее реального потенциала. Какие исследования и какого качества проводит научная организация? В каких конкурсах участвует и каких побед добивается? Если обнаружатся хорошие заделы, можно вкладываться даже на ранних стадиях. Если нет, ценных сотрудников есть смысл перевести в более эффективные центры, а протирателей штанов освободить от этой обязанности. Кстати, доля исследователей среди персонала научных организаций только 47,5%. Государство будет финансировать свои приоритеты, а остальное сможет развиваться за счет конкурсов и грантов. Если академия наук отвечает своему названию, она должна зарабатывать деньги в первую очередь наукой. Древнегреческое “светило” Фалеса осмеяли за то, что он упал в канаву, заглядевшись на звезды. Но последним-то смеялся Фалес. Наблюдения за небом предвещали высокий урожай олив. Ученый скупил его заранее и озолотился, а насмешники остались при своем сомнительном юморе.
Воеводин В. Суперкомпьютеры: вчера, сегодня, завтра. № 5, 2000.
Глеба Ю., академик НАНУ. Еще раз о биотехнологии, но больше о том, как нам выйти в мир. № 4, 2000.
Патон Б., президент НАНУ, академик РАН. Сварка и родственные
С. Семенов. Эта возня окончательно подорвет силы научных учреждений
Источник: Полит.ру. 18.05.2005. http://www.polit.ru/analytics/2005/05/18/nauk.html
Мы публикуем реплику (письмо в редакцию "Полит.ру") доктора физико-математических наук, профессора С.М. Семенова по поводу краткого обзора хозяйственного состояния сферы науки, опубликованного в Полит.ру. Нам кажется важным опубликовать эту частную реплику, с тем чтобы уравновесить некоторые акценты нашей прошлой публикации: действительно сложность проблемы пока существенно превышает уровень обсуждения.
"Полит.ру" планирует всерьез обсудить тему реформы сферы науки. Проблема для организации публичной полемики пока состоит в следующем. Оба проекта реформы (правительственный и Академии Наук) хотя где-то и существуют, но научная общественность пока питается лишь слухами, причем тревожными. Есть также гипотеза, что данные проекты – это вовсе не проекты реформ, а что-то другое (сумма лоббистских влияний, абстрактная схема, просто недоделка). Судя по всему, такое же впечатление есть и у Экспертного управления Администрации президента, объявившего открытые конкурсы на проекты реформ.
Пока понятна правительственная постановка проблемы: нерациональное устройство хозяйства науки. Отсюда есть базовое предположение, что можно финансировать существенно лучше, но зато только тех, кто действительно занимается делом. И вроде бы никто не против такого простого оптимизаторского подхода, только понятно, что этого соображения, мягко говоря, недостаточно. Сразу возникает вопрос – как устроить управление реформой, кто будет “держать” цели и знать, что закрывать, а что развивать. Но, судя по всему, главное обсуждение между чиновниками правительства и чиновниками от науки – это борьба за имущество Академии Наук, о чем и наш обзор, и это письмо.
Пока известные деятели науки не слишком охотно комментируют ситуацию – потому что привыкли комментировать нечто реальное, а не слухи и общие соображения. Однако отмечают, что и в Министерстве образования и науки произошли внешне очевидные сдвиги к лучшему - появился внятный сайт министерства, на котором можно найти даже условия конкурсов в рамках государственных целевых программ. Проблема только в том, что механизм целевых программ в науке по опыту оказался малоэффективным, и наши собеседники в научной среде связывают это в том числе с фигурой секретаря Совета при Президенте РФ по науке, технологиям и образованию, директора Института кристаллографии РАН, члена-корреспондента РАН Михаила Ковальчука, из научных достижений которого широко известны только хорошие деловые отношения с Владимиром Путиным. Одним из показателей малоэффективности подобдных методов является то, что как бы прозрачные конкурсные процедуры выигрывают учреждения. руководимые чиновниками, причастными к организации этих конкурсов. Так, среди победителей оказался Институт кристоллографии, руководжимый тем же Ковальчуком. При этом проблема не а персоналиях, а в системе, допускающей обретение ими подобной роли.
См. также:
Последняя реформа президента Путина
О физиках, высоком начальстве и шпиономании
“Новые эпохальные реформы”: обзор походов
Письмо профессора Семенова:
Во вторник 17 мая 2005 г. на вашем сайте появилась статья "Наука меняет лицо" (от 6 мая 2005).Я не стану сильно упрекать автора в одностороннем анализе весьма сложной проблемы - реформы отечественной науки. Естественно, что в кратком материале нельзя охватить все ее стороны. Однако сделанный "макроэкономический" анализ состояния нашей науки создает (может быть и непреднамеренно) неправильное и вредное представление о действительном положении вещей.
Не буду здесь обсуждать все цифры, которыми изобилует публикация. Приведу лишь одну цитату: "По абсолютной численности научных сотрудников Россия на 1 месте в мире, а по конкурентоспособности - на 70-м. В общем-то это позор". Оставим первую оценку на совести автора публикации (хотя это совершенно неверно), а обратимся ко второй. Как это подсчитано? Это в среднем по всем областям науки, по гуманитарным наукам, по естественным наукам? Как получена эта оценка: по количеству публикаций, по "спросу" на наших специалистов в западных научных центрах, по количеству полученных международных грантов, премий? Заявляя такое, надо все до конца объяснять, иначе такие оценки звучат оскорбительно.
Я работаю в области климатологии и экологии более 30 лет. Даже в теперешнее жуткое для нашей науки время группа моих сотрудников с редкой преданностью и самоотверженностью продолжает работать. Мне хорошо известен уровень мировой науки в нашей области, и получаемые моими коллегами результаты соответствуют мировому уровню. Об этом можно судить и по публикациям в рецензируемых изданиях, в том числе, зарубежных, и по работе в международных группах научных экспертов. И моим коллегам будет очень невесело читать статью, в которой им сообщают, что они лишь 70-е в мировом рейтинге. Разумеется, они скорее поверят мне, а не автору статьи, но настроение будет испорчено. Мне не кажется, что таким способом редакция помогает нашей науке в трудную минуту.
Если уж есть время и силы вникать в положение отечественной науки, то надо понять, прежде всего, что она бывает фундаментальной и прикладной. Сильно огрубляя ситуацию, можно считать, что прикладная наука формулирует задачи для фундаментальной, а практика формулирует задачи для прикладной науки. Количество запросов от практики к прикладной науке определяется уровнем наукоемкости процессов производства товаров, предоставления услуг, принятия управленческих решений. Во всех странах развитию экономики сопутствует увеличение уровня этой самой наукоемкости, поскольку это способствует конкурентоспособности товаров и услуг и эффективности управленческих решений. Если у нас это не имеет место, Правительство должно такое увеличение стимулировать, а не распекать ученых, что они мало внедряют (в моей молодости всегда требовали от НИИ так называемые акты внедрения результатов, которые чаще всего были просто пустыми формальными бумажками). Увеличение наукоемкости приведет к созданию реального заказа для прикладной науки, а последняя сформирует заказ для фундаментальной.
Только так можно выйти из современного кризиса нашей науки, прекратить распад научных групп и избежать утраты ценного интеллектуального потенциала. Никакие реформы собственности научных учреждений, передел их недвижимого имущества (что, по-видимому, наиболее интересно большинству "реформаторов" из ненаучных сфер), а также создание советов и комитетов по управлению научными учреждениями, здесь не помогут. Более того, вся эта возня окончательно подорвет силы научных учреждений и отвратит молодежь от научной карьеры (во всяком случае, в России).
Российскую науку держат впроголодь уже 15 лет (зарплата в 100 евро в месяц считается хорошей). Высокие лица объясняют, что у страны есть более приоритетные задачи. Тем моим коллегам, которым в начале кризиса (датируем его 1990м годом) было 30, теперь 45. Они сейчас в моей группе самые молодые. Работают много и эффективно, хотя, конечно, все подрабатывают, чтобы жить и работать в науке. Такое вот "самофинансирование"! Хочется сказать господам-реформаторам науки, что стоять "при Фермопилах" 15 лет есть нагрузка запредельная. Поэтому высказываться, в том числе в средствах массовой информации и интернет-изданиях, лучше более профессионально, аккуратно и доброжелательно. Хотел довести это свое мнение до сведения редакции, а также до автора.
С уважением
С.М. Семенов,
доктор физико-математических наук, профессор
18 мая 2005, 16:42