Коррупции как системы, пронизавшей всю страну по вертикали и горизонтали, в СССР, действительно, не было. Объясняется это просто. Коррупция есть использование положения во власти в личных, корыстных целях. В СССР власть была самоценна и самодостаточна. Ее просто не на что было обменять. Она обеспечивала приличную зарплату, социальный статус, многочисленные привилегии и ощущение принадлежности к избранным. Да и советская идеология не поощряла лихоимство и мздоимство. Было время, когда давать и брать взятки считалось делом постыдным – в том числе теми, кто брал и давал. Умеренность взяточничества объяснялась также тем, что брать, по большому счету, было не с кого и нечего. Исключение составляли «цеховики» (подпольные предприниматели), торговля, общественное питание и распределение фондов.

С распадом СССР хозяевами жизни стали вчерашние маргиналы с набитыми деньга-ми портфелями. Для чиновников власть в момент обесценилась, из самоценности превратилась в товар. Нувориши считали, что всё могут купить, а властьимущие готовы были всё продать. Первыми на благодатную стезю коррупции встали люди из новых ведомств (налоговые, регистрационные, таможенные органы, арбитражные суды и др.), характер работы которых принципиально изменился с переходом на рыночные отношения «по-русски». Уязвленное чиновничье самолюбие и зависть радикально изменили и отношение к взяткам. Нравственным оправданием стало: «Мы принимаем судьбоносные для нуворишей решения, почему мы должны жить хуже, чем они, пусть делятся».

Тотальному распространению коррупции способствовало расширение круга тех, с кого было что и за что взять. Власть легализовала частную собственность и предпринимательство, но обставила их такими бюрократическими рогатками, что новоявленные предприниматели изначально попадали в полную зависимость от чиновников. Проблема коррупции мало волновала реформаторов в 1990-е годы. Они считали ее неизбежной платой за рыночные преобразования и даже представить себе не могли степень влияния на перспективы развития страны. В результате вместо заявленной цели создания класса собственников сформировался класс новой бюрократии – голодной, злой, жаждущей реванша.