Почему из России утекает капитал и уезжают умные и предприимчивые?

Отток капитала из России в 2011 году вырос за год в 2,5 раза и достиг 84,2 млрд долларов (больше «утекло» только в кризисном 2008 году – 133,9 млрд), за первые пять месяцев 2012 года – 43,5 млрд долларов, хотя Минэкономразвития прогнозировало рост в целом за год на уровне 20 млрд[1]. Кроме того, наша страна переживает и сильнейшую с 1917 года волну эмиграции. С начала 2000-х годов уехало более 1,25 млн граждан, особенно резко поток усилился в последние три года. Уезжают не только ученые, но и предприниматели, программисты, финансисты. Опросы экспертов показывают, что Россия страдает от «утечки мозгов» больше, чем другие страны, при этом сама занимает лишь 28-е место по привлекательности для образованных иностранцев[2].

Уезжающие объясняют свое решение общим ухудшением политической и экономической ситуации в России, невозможностью легально вести бизнес, а рисковать своей свободой и сотрудничать с коррумпированными чиновниками они не хотят. Ученые недовольны низкой зарплатой, плохими условиями работы, устаревшим оборудованием. Инвесторов также не устраивает политический и бизнес-климат. Отток капитала больно бьет по простым людям, так как мало строится предприятий, не создаются новые прилично оплачиваемые рабочие места.

По уровню развития человеческого капитала Россия находится среди стран «третьего мира». В крупных городах это не так заметно, но деревни и малые города бедностью и слабостью социальной инфраструктуры напоминают захолустье отсталых стран Латинской Америки. Российская провинция была бедна и при царях, и при генсеках, бедна она и при президентах. Но там живет половина населения страны!

Особенно наглядно наша отсталость видна в сравнении с Финляндией. Эта бывшая провинция российской империи навсегда обогнала нас по уровню жизни притом, что в ней нет месторождений нефти и газа, нет огромных доходов от продажи сырья. Минимальная зарплата неквалифицированного финского рабочего составляет 2 тыс. евро в месяц (более 80 тыс. рублей). При этом финнам не нужно доплачивать ни за визит к врачу, ни за детский сад – подобные расходы покрываются из бюджета, из уже уплаченных налогов.

В чем же причина нашей отсталости? Исследования доказывают, что главным препятствие для развития страны, ее экономического роста являются архаичные социальные институты – правила, установки и обычаи, по которым живет общество. Можно занимать огромную территорию и получать миллиарды долларов от продажи нефти, но если у жителей нет стимулов приумножать собственность, продуктивно работать, проявлять предприимчивость и осваивать новое, нет гарантий сохранить нажитое, то будущее страны мрачно. И никакие государственные субсидии не помогут.

Мировой опыт показывает тесную зависимость экономического развития и свободы доступа граждан к ресурсам, собственностью на землю. Развивающие страны, где эта собственность децентрализована, а закон и правоприменительная практика гарантируют права собственника (Южная Корея, Тайвань, а теперь и Китай), демонстрируют высокие темпы экономического роста. Напротив, в странах с высокой концентрацией земли у государства или узкого круга правящей элиты темпы развития низкие. И не важно – владеет землей прокоммунистическое правительство или латифундисты, результат тот же: земля не переходят к тем, кто способен эффективно ее использовать, следовательно, не поднимается уровень жизни.

Частная собственность на землю повышают инвестиционную привлекательность расположенных на ней объектов, дает возможность заключать легальные долгосрочные договоры аренды земли, тем самым привлекая эффективных пользователей к ее обработке и использованию, способствует развитию частного предпринимательства, росту занятости, помогает бороться с бедностью.

Сегодня купля-продажа земли в России разрешена. Правда, предварительно надо провести геодезическую съемку, отразить участок в земельном кадастре, оформить свидетельство о праве собственности и преодолеть многочисленные бюрократические барьеры, которые нередко делают эту задачу трудно выполнимой. Отсутствие удобного, прозрачного и доступного механизма оформления прав собственности питает коррупцию, привилегии имеют близкие к администрации люди, процветает «серый» рынок. В результате лишь незначительная часть земли, находящаяся в пользовании граждан, оформлена надлежащим образом.

После распада колхозов и совхозов десятая часть (почти 40 млн га) сельскохозяйственных земель оказалась заброшенной, добавим к этому земли, зарезервированные для государственных нужд. То есть пустуют огромные территории притом, что за землей – очереди на многие годы.

Законодатели установили, что земельный участок, не используемый по назначению в течение трех лет, может быть изъят по суду. Для того чтобы претендовать на покупку такой земли, гражданин или организация должны доказать, что она простаивает. Вот только добыть сведения о ненадлежащем использовании земли крайне трудно, ведь они стали основой коррупционных схем. Местные власти не ведут мониторинг использования земли. Публичного и открытого для всех кадастра земли как не было, так и нет.

Земельный кодекс обязывает органы местного самоуправления проводить аукционы по продаже свободных земельных участков – но только тех, которые уже сформированы, отражены в кадастре и выделены в натуре. А средств на эти цели местные власти специально не закладывают в бюджет, чтобы не лишиться административной ренты.

Из всех земель сельскохозяйственного назначения на 1 января 2011 года 270,7 млн га (67,7%) находятся в государственной или муниципальной собственности, 119,5 млн га (29,9%) – в пользовании граждан, 9,8 млн га (2,4%) – в собственности сельхозпредприятий. Доля государственной и муниципальной собственности за год сократилась на лишь 2,7 млн га, или менее чем на 1%[3].

В такой системе отношений права собственности условны. Если предпринимателю покровительствует министр, губернатор или глава местной администрации, то он станет собственником земли и недвижимости. Если он перестанет давать откаты или лишится «крыши», то легко может оказаться банкротом. Показательна история «частной» собственности Е. Батуриной – жены бывшего мэра Москвы. Стоило мужу вступить в конфликт с президентом, как активы семьи резко «похудели». Несомненно, эти активы были сколочены за счет административной ренты, но здесь важно другое – условность прав собственности. Такой по сути феодальный строй, где собственник недвижимости вынужден платить за покровительство чиновнику-дворянину, соответствовал последней стадии разложения феодализма. Смуты и революции той поры приводят к печальным выводам…

Различие во взглядах на модернизацию

Российская правящая элита в стремлении создать «энергетическую сверхдержаву» с маниакальным упорством пытается протянуть газовые трубы во все стороны света. Она и общество расходятся в целях и смыслах модернизации страны. Общество понимает модернизацию как совершенствование социальных институтов для повышения уровня жизни, обеспечения верховенства права, обуздания коррупции, развития высокотехнологичных производств, схода с «нефтяной иглы». Для властьимущих модернизация имеет, скорее, технический облик, она нужна для консолидации самой элиты, сохранения статус-кво и противостояния внешнему миру. Такое понимание модернизации могло возникнуть только у типично советских людей с нереализованными амбициями, свидетелей крушения советской державности, которые продолжают доминировать в правящем классе России.

Официально декларируемое «социальное равенство» помогает правящей бюрократии без конкурентной борьбы реализовывать свои материальные и социальные привилегии, получать и перераспределять между собой ренту от общественного богатства. На словах они выбирают «социальное равенство», но живут в иной системе координат, чем остальное население. Эти люди и есть самый не модернизированный слой, предпочитающий для обеспечения своего доминантного положения архаичное феодальное социальное устройство.

Как расходятся интересы общества и правящей бюрократии, видно на примере владения землей под промышленными предприятиями. В первые годы своего президентства В. Путин неоднократно заявлял, что земля под приватизированными предприятиями должна не выкупаться, а рассматриваться как часть приватизированного имущества. Против этого резко выступал мэр Москвы Ю. Лужков. Происходило это на фоне разворота «дела ЮКОСа». Московская бюрократия влилась в общий хор: «ЮКОС грабит государство» и, проявив азиатскую сущность и византийскую хитрость, вставила свое: земля, мол, должна остаться за государством или муниципалитетом.

В авторитарных государствах политика всегда важнее экономической целесообразности, но Лужков оказался «круче» президента. Бояре стали «играть царя», и президент принял их правила. Земля была предложена на выкуп по безумным ценам. Для того чтобы отбить охоту к выкупу даже по завышенным ценам, ставки налога на приватизированную землю установили выше ставок арендной платы. Нормативные акты узаконили эти архаичные феодальные нормы. Бюрократия застолбила свою привилегию распоряжаться землей, а президент ее утвердил. По сей день 90% земель под предприятиями принадлежит государству. Это обесценивает стоимость российских компаний, затрудняет их сотрудничество с иностранными фирмами, тормозит развитие отечественной промышленности и рынка земли.

Лишь 3% россиян живут за счет предпринимательского дохода, 4% – за счет эксплуатации собственности и рентного дохода. В то же время 22% граждан владеют имуществом, права собственности на которое не оформлены должным образом. Поэтому оно не является капиталом, не позволяет генерировать дополнительные ценности.

До сих пор свои права на землю не оформили 80% производителей сельхозпродукции. Многие не могут или не считают нужным тратить средства на землеустройство. В результате, остро нуждаясь в деньгах на развитие производства, они не могут получить кредиты под залог участков.

Неурегулированные права собственности не только сдерживают экономическое развитие страны, но и оборачиваются такими серьезными конфликтами, как эпопея со сносом домов в садовом товариществе «Речник», выделение земли под точечную застройку в городах и многие другие. Если правящий класс по-прежнему будет думать только о том, как отнять и перераспределить, то рано или поздно традиционное безмолвие сменится бунтом, бессмысленным и беспощадным. Чиновникам-бизнесменам пора осознать, что никто не может гарантировать сохранность их собственности, кроме миллионов легальных частных собственников из широких слоев населения. Так что институциональные и политические реформы – в интересах правящего класса.

Массовое оформление прав на землю и недвижимость позволит миллионам людей приобрести опыт владения и использования частной собственности, который сам по себе имеет цену – рынок расценивает его как человеческий капитал. Такую государственную политику назовем деколлективизацией в противовес варварской кровавой коллективизации, которой большевики изнасиловали страну в прошлом веке. Деколлективизация – это массовая регистрация за государственный счет прав на землю и недвижимость, которые по внешним признакам являются собственностью, но не обладают юридическим статусом.

Изменить менталитет россиян

Мировой опыт показывает, что изменить тренд развития страны удается, если к власти приходят люди, обладающие политической волей для утверждения верховенства права, укоренения в обществе современных неформальных правил поведения, установок и привычек. Но реформы оказываются успешными только тогда, когда опираются на менталитет населения. Причем надо понимать, насколько крепки его бастионы. Всепроникающая коррупция, поклонение грубой силе, пренебрежение законом, избирательное его применение – это не только практика власти, это культура нашего народа. Если предприниматели считают нормой решение своих проблемы с помощью откатов, а граждане, нарушив правила дорожного движения, предпочитают откупиться от инспектора взяткой, то прямые выборы губернаторов и регистрация новых партий мало что дадут. Если просто заменить чиновников и остальное оставить прежним, то жизнь не улучшиться.

Для того чтобы изменить традиционный менталитет россиян, мало принять правильные законы, ввести штрафы и другие санкции, нужны экономические стимулы, меняющие сознание. Их и порождает легальная частная собственность.

В наше время носители современного культурного и экономического сознания распылены по всем социальным слоям, и их катастрофически мало. Проведите свое маленькое исследование, и вы убедитесь, что в любой группе людей, которые по своим убеждениям являются представителями гражданского общества, обязательно несколько человек живут в неприватизированных квартирах. Мало кто из обладателей дачных участков оформил свидетельства о собственности на землю. Далеко не все имеют опыт общения с банками, различают кредитовые и дебетовые карточки. Про ипотеку слышали, но уверены, что она «недоступна простому человеку», а про купчие, закладные и векселя и говорить с ними не стоит. Если нет массовой частной собственности, то неоткуда взяться и социальному опыту. Этим россияне невыгодно отличаются от европейских и даже восточно-европейских граждан.

В ходе деколлективизации опыт обладания легальной частной собственностью смогут обрести не только профессионалы – предприниматели или чиновники, для которых собственность – естественный объект интересов, но и рядовые граждане. Появится множество одинаково трактуемых юридических, социальных и экономических связей, не зависимо от социального, регионального или религиозного статуса гражданина. Это один из многочисленных кирпичиков здания российской гражданской нации. Немцы, французы, англичане стали такими нациями только в XIX веке, когда закрепилась массовая легальная частная собственность, постепенно конвертируемая в политические формы демократии.

Обладание частной собственностью постепенно сформирует привычку к ответственному поведению ради ее сохранения, к рациональному мышлению, самоконтролю и дисциплине, ответственности за то, что происходит в селе, городе или стране. Люди перестанут считать себя «маленькими». Это шаг к гражданскому обществу.

В современном обществе, как никогда, велика роль средств массовой информации, особенно телевидения. Они во многом формируют установки нашего поведения. Поэтому успех деколлективизации напрямую зависит от ее пропаганды, разъяснения преимуществ обладания легальной частной собственностью и проистекающих из этого прав и обязанностей. Президент Б. Ельцин был неправ, когда возражал против создания специального агентства, которое пропагандировало бы рыночные отношения, частную собственность и принципы демократии. Если не удастся нейтрализовать сохраняющуюся у россиян феодально-коммунистическую мифологию, то наша дорога модернизации будет долгой и трудной.

Деколлективизация позволит подступиться к решению и другого вечного русского вопроса – свобода или воля?

Полезный зарубежный опыт земельных реформ

Для нас важен опыт преодоления пережитков феодальных отношений в ходе проведения земельных реформ в Японии, Южной Корее и Тайване после Второй мировой войны. Эти страны разительно отличаются от стран европейской цивилизации. Казалось бы, использование там европейского опыта невозможно – иные традиции, обычаи, установки. Но есть универсальные практики, игнорирующие культурные и религиозные различия.

Земельными реформами в этих странах руководил специалист из Министерства сельского хозяйства США, русский эмигрант В. Ладыженский. Ему предстояло смикшировать недовольство крестьян-арендаторов своим бедственным положением, поднять их уровень жизни и социальный статус, создать конкурентный рынок, и тем самым заблокировать коммунистические эксперименты в этих странах.

В Японии земля принадлежала в основном латифундистам и государству, крестьяне были бесправными арендаторами, по сути, сельскими пролетариями. Социалистические идеи проникали в их среду с пугающей быстротой. Задача состояла в резком увеличении числа собственников земли.

Реформа началась с принятия в октябре 1946 года закона, по которому землевладельцам, лично не обрабатывавшим землю, оставляли по 1 га, а тем, кто обрабатывает, – по 3 га. Остальные угодья были принудительно выкуплены по фиксированным ставкам и переданы местным земельным комиссиям, которые перепродали участки в рассрочку бывшим арендаторам и всем желавшим вести хозяйство на земле. Принудительной приватизации подлежало 77% арендованной земли. Для пресечения земельных спекуляций крестьянам в течение нескольких лет было запрещено перепродавать землю. Остальная земля, в том числе в городах, где до этого также существовали феодальные ограничения по землепользованию, была свободна для продажи.

К 1949 году крестьяне-собственники составили 90% пользователей земли. В 1950 году объем сельскохозяйственного производства увеличился в 1,5 раза, возросли и доходы. Японская деревня из источника социальных конфликтов превратилась в фактор политической стабильности.

Подъем сельского хозяйства и возросший спрос на удобрения и сельхозтехнику стимулировали развитие промышленности. В 1960–1970 годах появилось много высокооплачиваемых рабочих мест. Жизнь в городах манила молодых, и крестьяне стали продавать землю. Промышленность получила миллионы трудолюбивых работников, проникнутых традиционной крестьянской моралью, а крестьянские хозяйства специализировались и укрупнялись.

Земельные реформы в Южной Корее и на Тайване, проведенные Ладыженским по тем же правилам, способствовали корейскому и тайваньскому «экономическому чуду» 1980-х годов. Конечно, не только земельная реформа вывела эти страны в число развитых, но она подстегнула отход правящего класса от феодальных отношений, становление конкурентного рынка и правового государства. Жизнь всего двух поколений в таких условиях привела сельское патриархальное население к социальному прогрессу в либеральном понимании этого слова, к невиданному для Азии развитию человеческого капитала.

В Северной Корее, где земельная реформа проводилась тоже за счет латифундистов, но были отменены частная собственность и рыночный обмен, от голода погибло более 1 млн человек. Известны печальные результаты и других марксистских земельных реформ в Азии, Африке и Латинской Америке – мерзость запустения, сверхэксплуатация и гражданская война.

Сегодня в континентальном Китае нет классической частной собственности на землю, но узаконена долгосрочная аренда (сроком на 50–70 лет) с правом пролонгации и уступки прав, отчуждения, завещания, использования земли в качестве банковского залога. Фактически это соответствует отношениям частной собственности, отсюда и закономерный результат – высочайшие темпы экономического роста.

Интересны результаты земельных реформ, которые США проводили по программе «отбрасывания коммунизма» в Сальвадоре, Чили, Иране, Египте и Перу. В отличие от реформ Ладыженского, в них земельная собственность перераспределялась в интересах крупных латифундистов, новообразованных кооперативов, государства и крупного частного бизнеса, в первую очередь американского. На реформаторов сильное давление оказывали политики и лоббисты бизнеса. Не ставилась цель расширить круг собственников и обеспечить доступ к земельной собственности всех социальных групп. Эти реформы провалились, так и не обеспечив этим странам устойчивое развитие.

Восточно-европейские страны после распада социалистического лагеря пошли в фарватере развитых европейских стран и частнособственнических практик. Их прогресс сегодня несомненен. А бывшие советские республики, за исключением стран Балтии, провели земельные реформы, где при свободе рыночного обмена частная собственность по-прежнему условна. Они остаются на низких степенях экономического, социального и общественного развития.

Деколлективизация: вопросы политические, экономические, правовые

Деколлективизацию земельной собственности необходимо интегрировать в общую стратегию модернизации российского общества. Сколько можно взывать к властям: «Модернизация политической системы первична по отношению к экономической модернизации» и слышать в ответ: «Не доросли. Сначала решим экономические проблемы, а затем займемся политическими реформами»?

Деколлективизация – это оплата государством затрат на землеустройство и оформление права собственности на земельные участки, находящиеся в пользовании у граждан; выкуп частными и юридическими лицами земельных участков; отчуждение и приватизация части государственных и муниципальных земель в интересах социального и иного массового (в том числе малоэтажного) строительства; свободный доступ к кредитным рынкам через залог земель и право безусловного перехода заложенных земель в пользу залогодержателей; прозрачное, основанное на единых правилах использование рынков аренды и купли-продажи государственной, муниципальной и частной земли. Понимаемая столь широко, деколлективизация может стать частью «дорожной карты» и политической, и экономической модернизации страны.

С начала 1990-х годов правила землепользования менялись несколько раз, что негативно сказывалось при строительстве индивидуального жилья. Законы, регулирующие ведение личных подсобных хозяйств, деятельность дачных и садовых товариществ или партнерств, образованных жителями малоэтажной застройки, имеют пробелы и противоречия. Например, в многоэтажных домах в городах право долевой собственности на общее имущество (крышу, подвал, участок под домом) следует судьбе права на квартиру. А в партнерствах, созданных для строительства инженерных сетей жителями индивидуальной малоэтажной застройки, можно не только по закону исключить гражданина из партнерства, но и лишить его права на долю в общей собственности. Это открывает возможность для рейдерских захватов электроподстанций и установления грабительских надбавок к тарифам. Как показывает практика, самим гражданам разрубить этот гордиев узел законодательства в судебном порядке чаще всего не удается.

Необходимо совершенствовать нормативную базу землепользования, пересмотреть или отменить устаревшие и неэффективные статьи законов, кодифицировать последние и решить многочисленные принципиальные вопросы. Следует ли во избежание концентрации земельной собственности ограничить размер земельных угодий, контролируемых одной семьей? Надо ли вводить ограничения на землевладение в городах? Какие допустимы льготы и кому? Какие организационно-правовые формы сельскохозяйственных кооперативов и некоммерческих организаций, объединяющих жителей малоэтажной застройки, лучше? Какие технологии залогов и отчуждения земли допустимы? Нужна ли адресная помощь новым собственникам земли в форме государственных субсидий или ссуд для малообеспеченных, особенно в сельской местности и малых городах? Опыт развивающихся стран показывает, что даже небольшие ссуды позволяют, используя землю, выйти из порочного круга нищеты.

Как побудить чиновников провести деколлективизацию?

Когда значительная часть сельского населения пребывает в нищете и пьянстве, чиновники чувствуют себя в полной безнаказанности. А в гражданах, обладающих материальной основой своей независимости, они видят прямую угрозу их доминантному положению. Поэтому до сих пор не завершено оформление и закрепление земель за фермерами. Чиновники по-прежнему могут изъять у них землю с издевательской формулировкой «ввиду ненадлежащего использования», которая законом четко не определена. Аналогичные трудности возникают у владельцев личных подсобных хозяйств, домов и участков в сельской местности и малых городах.

Наряду с совершенствованием земельного законодательства нужно радикально изменить правоприменительную практику. Заставить чиновников соблюдать букву и дух закона, проявлять активность в деколлективизации можно двумя способами.

Во-первых, традиционным для России давлением «сверху», устанавливая задания местной бюрократии по приватизации земли и поощряя ее за это. Чем больше доля земель в частной собственности, тем выше должна быть оценка результатов работы местных руководителей, тем вероятнее их карьерный рост и весомее премии.

Во-вторых, непривычным для нас давлением «снизу», предоставив самим крестьянам и владельцам домов широкие права для судебной защиты общих интересов. Речь идет не просто о праве конкретного гражданина на гражданский иск к органу местной власти, а об исках в защиту групповых интересов или неопределенного круга лиц. Если по примеру Канады, Китая и Бразилии внести необходимые поправки в Гражданский кодекс и профильные законы, то владельцы участков земли, столкнувшиеся с противодействием деколлективизации и отважившиеся на конфликт с властью, смогут рассчитывать на материальное вознаграждение. В этих странах такой истец, выиграв в суде, получает долю от общей выгоды. Правда, такой подход предполагает наличие в России суда, независимого от исполнительной власти.

Частная собственность и местное самоуправление

Главная проблема местного самоуправления в России – недостаток финансирования. Опыт стран, где налогообложение недвижимости существует столетиями, основным источником пополнение местных бюджетов являются налоги на землю и недвижимость: поимущественный – в США и Японии; поземельный – в Германии и Франции; земельный налог со строений и налог на жилище – во Франции; налог на недвижимое имущество и налог на приращение стоимости участков – в городах Испании. Чем больше собственников земли и недвижимости на ней, тем стабильнее пополняется местный бюджет.

В европейских странах кадастровая или оценочная стоимость земельных участков как база налогообложения устанавливается ниже средней рыночной цены земли, считается, что высокие налоги препятствуют эффективному ее использованию и росту капиталовложений. Эта стоимость пересматривается каждые 3–5 лет.

В США оценочная стоимость участков используется для повышения интенсивности использования земли. Оценочная стоимость публикуется в бюллетенях, и каждый может самостоятельно рассчитать свой налог. Ставки земельных налогов в жилой зоне достигают 1% рыночной стоимости земли, для сельскохозяйственной земли – 0,5–0,7%. Ставки зависят также от районирования: коммерческая застройка и удобные участки оцениваются выше, чем застройка социальным жильем и публичные зоны. Налог на недвижимость платят не только собственники, но и получившие недвижимость в аренду от муниципалитета, в том числе в социальную аренду.

Льготы по земельному и имущественному налогам определяются, как правило, прямыми нормами местных законов. В США тот, кто берет участок земли под сельское хозяйство, получает льготу на 20 лет. При изменении целевого назначения земли, льгота немедленно возвращается государству, а улучшение качества земли автоматически приводит к льготному налогообложению на определенный законом период. Льготы получают и те, кто не нарушает экологические стандарты, а засоряющие окружающую среду, наоборот, платят повышенные ставки. Величина земельного налога зависит также от того, как используется земля: незастроенная часть участка облагается ниже, чем застроенная. Поэтому вокруг европейских и американских торговых центров есть парковки для машин, а у нас их практически нет, так как наше налоговое законодательство не опускается до таких подробностей.

Налогами облагаются операции с землей и недвижимостью. Их платят при переходе прав собственности от одного собственника к другому. В Западной Европе они составляют 2–4% суммы сделки, а в Восточной Европе в переходный период, сразу после приватизации земли, достигали 10–12%.

Что нужно сделать у нас, чтобы использовать европейский опыт. Многое, но прежде всего, надо радикально облегчить процедуру перевода земли из категории земель сельхозназначения в земли поселений. Не только потому, что нынешние трудности с изменением категории – главный источник коррупционных доходов местных чиновников, но и потому, что облегченный перевод резко расширит налогооблагаемую базу местного самоуправления. А ведь именно из финансово самостоятельного местного самоуправления только и может вырасти подлинная демократия в России.

Частный сектор в городах

Формирование в провинции зоны комфортного проживания – задача преимущественно социальная и даже политическая. Только от малых городов и сел можно ждать прироста населения. Но если граждане не укоренены на земле, ее и хозяйство нельзя завещать детям, никакие призывы правительства повысить рождаемость не помогают. А частная собственность, как показывает опыт США, создает необходимую мотивацию.

Приватизация началась, но сразу встретила активное сопротивление местной бюрократии. Конфликты провоцирует неразвитое и противоречивое законодательство в сфере, где сталкиваются интересы частных землевладельцев и потребности развития городов. Это районирование земель, прокладка дорог, определение размера компенсаций за сносимое жилье, строительство многоквартирных домов.

Особенно много проблем с оформлением прав на землю и дома в водоохранной зоне. Во всем мире люди живут у кромки воды и имеют должным образом зарегистрированные права на участки. И нам хорошо бы следовать этому примеру при определенных ограничениях соблюдении экологических норм владельцами таких участков.

Дома в сельской местности

В России в сельской местности под частными индивидуальными домами с приусадебными участками находится свыше 3,0 млн га, из них в частную собственность оформлены лишь 600 тыс. га – очень мало для страны, которая почти 20 лет назад объявила о восстановлении частной собственности. В сельских районах, как правило, отсутствует необходимая для регистрации инфраструктура, селянам приходится много раз ездить в областной центр для оформления документов.

Жилой фонд в поселках создавался в основном на средства колхозов и совхозов и до сих пор числится на их балансах. По действующему законодательству это жилье должно быть приватизировано проживающими в нем гражданами, но во многих случаях из-за неурегулированных прав на приусадебные участки этого не произошло. Поэтому, приобретая разорившиеся колхозы или совхозы, предприниматели в нагрузку получают неприватизированное жилье со всеми его обитателями. Деколлективизация поможет решить эту проблему.

Многие граждане получили земельные участки под строительство индивидуального жилья по решению местных властей, но с нарушением установленного порядка. Или им просто не были оформлены нужные справки. Описаниями мытарств этих граждан полна пресса. Поэтому нужно амнистировать использование гражданами и организациями участков земли и возведенных на них домов и сооружений, полученных или построенных с нарушениями закона или установленного порядка. Без этого деколлективизация не будет успешной.

Решение жилищного вопроса

Массовое оформление частной собственности граждан на земельные участки создаст предпосылки для решения главного вопроса России – жилищного. Переход от традиционного общества к индустриальному (не то что к постиндустриальному) невозможен там, где нельзя заработать на жилье самому, где в очереди на социальное жилье стоит 4,5 млн семей, а срок ожидания оставляет 15–20 лет. Только у нас работящий и образованный человек в зрелом возрасте вопрошает: «Почему я всю жизнь честно работаю и не могу заработать на дом или квартиру?» Для удовлетворения минимальной потребности россиян в жилье требуется увеличить жилой фонд в 1,5 раза.

Общество, в котором так остро стоит жилищный вопрос, обречено на социальные потрясения. Оно находится в нескольких шагах от хаоса. И напротив, политические потрясения маловероятны, если у людей есть свое жилье. Недаром знаменитый американский домостроитель У. Левитт заявил членам Конгресса: «Когда у человека есть собственный дом, он никогда не станет коммунистом. Ему и без того есть чем заняться».

Деколлективизация позволит наделить миллионы нуждающихся участками для строительства собственных домов. Конечно, этого недостаточно, чтобы человек решился на строительство. Государство должно помочь в создании инфраструктуры, кредитовать строительство дорог и инженерных сетей. Кроме нефтяных доходов, на эти цели целесообразно использовать средства от продажи состоятельным людям земельных участков в престижных районах. Сегодня на такой продаже обогащаются девелоперские компании, получающие эти земли почти даром, за откаты местным чиновникам. Это огромные суммы, источник которых – наглое расхищение общественного богатства.

Кто должен строить инженерные сети и дома? В последние годы стало модно для решения масштабных задач создавать государственные корпорации. Они идеально приспособлены для «распила» бюджетных средств, их менеджеры оперируют «ничейными» государственными активами. Напротив, частные компании рискуют своими капиталами и заинтересованы в снижении издержек, освоении современных технологий. Им и следует по конкурсу передавать подряды от частных лиц и от органов местной власти. Мировой опыт доказал преимущество частных компаний перед государственными. Попытки российского правящего класса игнорировать его, переиграть предпринимателей с помощью госкорпораций обречены.

Как показывают расчеты, в России стоимость 1 кв. м малоэтажного жилья вместе с инженерными сетями составляет (без коррупционных платежей) примерно 30 тыс. рублей. Дом площадью 100 кв. м обойдется в 3 млн рублей. Государству по силам дотировать банковские проценты по ипотеке (на 30 лет), снизив их до 5% годовых вместо нынешних 14%. Тогда в месяц семья должна будет выплачивать порядка 20 тыс. рублей, что сопоставимо с арендной платой за среднюю однокомнатную квартиру в Москве. Но если государство возьмет на себя расходы на строительство подъездных дорог и инженерных сетей, то ежемесячные выплаты по кредиту сократятся до 14 тыс. рублей и станут вполне подъемными для двух работающих супругов.

Если государственную ипотечную программу рассчитывать на возведение 100 тыс. домов в год, то сумма государственных дотаций на проценты по ипотеке не превысит 50 млрд рублей в год (1,5 млрд долларов). Плюс расходы государства на строительство дорог и инженерных сетей, которые составят 300 млрд рублей. Эти средства можно позаимствовать из Фонда будущих поколений, ведь именно для будущих граждан России возводятся эти дома. Во всяком случае, содержание госкорпораций и увеличение военных расходов обходятся налогоплательщикам намного дороже.

Пример Белгородской области

Подобная ипотечная программа строительства социального жилья успешно реализована в Белгородской области. С 1990 года население этой небольшой области увеличилось на 127 тыс. человек, в то время как в соседней Воронежской области уменьшилось на 200 тыс. Даже из Подмосковья люди готовы переехать в Белгородскую область. В чем причина такой популярности?

Согласно опросам общественного мнения, не менее 72% россиян хотели бы жить в индивидуальном доме с комплексом городских коммунальных удобств, если его стоимость будет не выше стоимости жилья в многоквартирных домах. Это стало основой региональной политики Белгородчины, исключительной для нашей страны.

В начале 1990-х годов губернатор Белгородской области Е. Савченко сделал упор на создание класса земельных собственников. Приоритетом в жилищном строительстве стало возведение индивидуальных домов, доля которых должна была достичь 85% к 2010 году. В районах массовой индивидуальной застройки строились дороги и инженерные сети, индивидуальным и корпоративным застройщикам участки предоставлялись за плату на льготных условиях, им предоставлялись кредиты.

Для реализации программы ипотечного жилищного кредитования в июле 2002 года постановлением губернатора было учреждено открытое акционерное общество «Белгородская ипотечная корпорация». Администрация области передала ей земли, находившиеся в распоряжении чиновников. Корпорация предоставляла будущим застройщикам земельные участки для строительства жилья за плату по их заявлениям. Заявления собирали органы местного самоуправления, предприятия и организации. Близкие родственники, выразившие желание приобрести участки рядом, могли подать коллективное заявление. Информация о заявителях была общедоступна. Если поступало больше заявлений, чем имелось участков на данной территории, проводилась жеребьевка. Все неудовлетворенные могли претендовать на получение участков в другом месте.

Для того чтобы избежать произвола, были определены четкие критерии отказа в предоставлении участка. Это отсутствие регистрации в области и постоянного места работы, проживание на ее территории менее трех лет, возраст старше 65 лет, сомнение в способности претендента исполнить договорные обязательства, а также, если семья уже имеет участок и не завершила строительство дома на нем, не зарегистрировала право собственности.

Корпорация готовила землеустроительное дело и заключала договор с застройщиком о предоставлении ему участка в собственность. В договоре, в частности, фиксировалась оценочная стоимость участка, которую корпорация определяла в соответствии с законодательством об оценке земли, и запрет на дробление участка на площади менее 0,15 га.

Для индивидуальных застройщиков были предусмотрены льготы по оплате участка в рассрочку сроком на 8 лет с момента государственной регистрации права собственности на участок. Нормативный срок строительства – 5 лет. До момента полной оплаты участок находился в залоге у корпорации. По истечении 8 лет долг по оплате участка прощался в соответствии со ст. 415 ГК РФ, но только если застройщик построил дом в течение 5 лет и оформил на него права собственности.

Отсрочка предоставлялась под обязательство застройщика частично оплатить инфраструктуру, построенную на бюджетные средства: в первый год – 40 тыс. рублей, со второго по шестой – по 7 тыс. Если в период отсрочки в семье родилось двое детей, сумма платежа сокращалась вдвое, при рождении трех детей – на 100%. Таким образом стимулировалась рождаемость.

Кроме пряников, были предусмотрены и кнуты. Если в течение 5 лет застройщик не построил дом и не зарегистрировал его, то обязан уплатить оставшуюся часть стоимости участка и проценты в размере половины ставки рефинансирования Центрального банка. Продав или подарив участок до завершения платежей, он должен компенсировать скидку с цены участка и погасить задолженность по расходам на строительство инженерных коммуникаций.

За 1994–2007 годы были выданы ипотечные займы под малоэтажное строительство на 1,69 млрд рублей, построены добротные и комфортабельные дома для 40 тыс. семей общей площадью 4,4 млн кв. м. По признанию белгородцев, у них жилье не строит себе только ленивый. Белгородчину называют русской Швейцарией – не в смысле альпийских красот, а по комфортности проживания.

Земли бывших колхозов и совхозов

Граждане имеют в коллективно-долевой собственности не менее 107 млн га земельных угодий бывших совхозов и колхозов, которые используются сельскохозяйственными предприятиями разных организационно-правовых форм. Больной вопрос – что делать с этой землей? Существует радикальная либеральная позиция, совпадающая с патриархально-архаичной, – «всё поделить поровну». Но давайте взвесим.

Реформы сельского хозяйства в странах Восточной Европы после распада социалистического лагеря были политически мотивированы, направлены на разрушение коллективной формы собственности на землю, возвращение частнокапиталистических отношений. Это привело к резкому сокращению сельскохозяйственного производства. Опыт показал, что большинство крестьян не готово самостоятельно вести хозяйство и рисковать. Им не хватает экономических знаний и предпринимательских навыков. И это в странах, где с социализмом экспериментировали 40 лет, а что говорить о нашей стране, где коллективизация проходила в варварских формах и просуществовала на 15–20 лет дольше? Вряд ли стоит повторять этот опыт в России, где в деревнях жизнь и так еле теплится.

Практика организации фермерских хозяйств в нашей стране показала, что в отличие от начала XX века для ведения современного семейного сельского хозяйства требуются солидные средства, особенно на первоначальном этапе. Разумный отбор претендентов на получение кредитов на этапе массового «стартапа» невозможен в принципе, ведь банкам нужно время, чтобы понять, кто из хозяев эффективен. Кроме того, значительная часть земель, сооружений и иного имущества бывших колхозов и совхозов надлежащим образом не оформлена. Поэтому сельхозпредприятиям всех организационно-правовых форм трудно получить банковские кредиты.

В 1992 году началась реорганизация колхозов и совхозов. Землю передали в собственность трудовых коллективов, установили общую долевую собственность на угодья, строения и технику, перерегистрировали предприятия в акционерные общества и товарищества. Раздел колхозов и совхозов на семейные фермы был бы не рационален, так как крупные хозяйства просто технологически не были к нему приспособлены. Он обрек бы крестьян на использование архаичных технологий и ручного труда.

Вести хозяйство самостоятельно были готовы 10–15% сельских жителей. Неудивительно, что из 12 млн земельных долей, розданных в 1992–1994 годах, только 300 тыс. домохозяйств воспользовались своим правом выйти из коллективных хозяйств и организовать семейные фермы. Тем не менее именно они стали катализаторами возрождения рыночных отношений в деревне. Сегодня менее 12% собственников земельных долей зарегистрировали свои права. В натуре выделено 19,1 млн га, или менее 25% площади, находящейся в долевой собственности.

Современные агротехнологии эффективны только на крупных полях. Чтобы не допустить их дробления, земельное законодательство требует от хозяйства выделить целостные земельные поля, компактно расположенные в одном месте, и реализовывать земельные доли в больших количествах внутри коллективных хозяйств. Однако в результате повышаются издержки при сделках купли-продажи участков и тормозится земельный оборот.

Поскольку при регистрации сельхозпредприятий в новых организационно-правовых формах права на землю надлежащим образом зачастую не оформлялись, многие граждане формально имеют право на долю в землях государственных и муниципальных предприятий (5% общей площади) или землях, вообще не подлежащих приватизации.

Земельные отношения на селе развивались по трем вариантам.

Первый – руководителям сельхозпредприятий удавалось уговорить крестьян переоформить свои земельные доли в паи в уставной капитал новых акционерных обществ. Земля из общей долевой собственности (с правом выделения) переходила в собственность юридического лица, а крестьяне лишались права на выдел. Дирекция АО могла заложить землю, продать или сдать в аренду. При банкротстве, нередко преднамеренном, земля отходила кредиторам. Таким образом распродавалась земля под коттеджные поселки в Подмосковье.

Второй – опробован в середине 1990-х годах в Нижегородской области. Когда бывшие колхозы доказали свою несостоятельность, выход увидели в создании более компактных сельхозпредприятий. Правда, на селе осталось мало людей, готовых организовать собственное товарное сельскохозяйственное производство на ферме или в бывшем отделении колхоза. Если они находились, то вокруг них сплачивались небольшие коллективы дольщиков.

На закрытых аукционах бывшие колхозники приобретали активы колхоза (землю, здания, технику) за свои доли, то есть акционерам новых АО имущество переходило в натуре. Аграрное лобби, представлявшее интересы сельской бюрократии, в те годы заблокировало распространение нижегородского опыта, хотя этот вариант обеспечивал справедливость и конкурсность. Он выгодно отличался от прописанной в Земельном кодексе процедуры, по которой землю выделяет общее собрание, которое предпочитает отдавать фермерам неудобья.

Третий – крестьяне добивались (зачастую по суду) выдела земельных участков в натуре, оформляли их в собственность и потом решали: самим вести фермерское хозяйство, сдать землю в аренду или продать под дачные участки. Подавляющее большинство владельцев долей предпочитало не вкладывать их в уставной капитал новых АО, а сдавать их им в аренду или продавать.

Для того чтобы добиться роста товарного производства сельхозпродукции, а не просто увеличить число собственников земли, необходимо способствовать образованию конкурентоспособных АО и фермерских хозяйств, их естественному укрупнению. Нужен естественный отбор тех, кто способен вести хозяйство прибыльно, кто обладает предпринимательским талантом. В развитых странах ежегодно учреждаются миллионы фирм, многие разоряются, но оставшиеся демонстрируют завидную энергию роста.

Нельзя сказать, что власти не понимают ненормальность ситуации с бывшей колхозной землей. В декабре 2010 года была упрощена регистрация прав на земельные доли и участки, выделенные в счет земельных долей[9]. Было установлено, что если общее собрание участников долевой собственности не смогло ее разделить для оформления, то это обязаны сделать органы местного самоуправления.

Произошла подвижка и в судьбе невостребованных земельных долей. На начало 2010 года их площадь составляла 24,3 млн га. Теперь местная власть может обратиться в суд с требованием признать на них право муниципальной собственности. У владельца доли есть возможность отказаться от нее с переходом права собственности к муниципалитету. Последний получил возможность продать долю тому, кто обрабатывает этот участок, за 15% ее кадастровой стоимости или выделить участок в натуре и продать его на тех же условиях.

Тем не менее в законодательстве остается много пробелов, позволяющих творить произвол по отношению к владельцам долей. Законом должны быть усилены гарантии прав владельцев долей на оформление права частной собственности. Поправки в Земельный кодекс должны пресечь насильственную замену частно-правового режима земли публично-правовым, когда органы государства или местная власть пытаются принудительно передать земельные доли крестьян без их согласия в собственность сельскохозяйственных коммерческих организаций.

Деколлективизации должны подлежать в первую очередь хозяйства-банкроты, а это не менее трети всех бывших колхозов и совхозов. Их земли и сооружения должны попасть под раздел. Угодья предлагается распределять между бывшими колхозниками или их группами в натуре на закрытых аукционах – по примеру Нижегородской области. Оставшуюся нераспределенной землю целесообразно принудительно передать сельскому муниципалитету для продажи в частную собственность любым покупателям. Закон позволяет это сделать. Нужна политическая воля, чтобы заставить чиновников его применять.

А целостность прибыльных акционерных обществ нуждается в защите. Если предприятие эффективно использует земельные доли своих акционеров, а крестьянская семья все же хочет выйти из АО и создать семейную ферму, то целесообразно было бы использовать облигации, которые АО выкупает у государства в рассрочку. Получив такие облигации в обмен на свою долю, крестьянин сможет приобрести участок из фонда перераспределения земель. Без деколлективизации на месте разорившихся колхозов вряд ли что возникнет. Кто видел заброшенные усадьбы колхозов и вымирающие деревни, согласится: хуже точно не будет.

Отдать землю фермерам

С начала 1990-х годов земля передавалась фермерам в собственность, пожизненное наследуемое владение и аренду на основании Закона «О крестьянском (фермерском) хозяйстве». Формально у фермеров 15,9 млн га, но в индивидуальном пользовании – менее трети, остальную землю используют фермерские ассоциации.

Земельная реформа натолкнулась на неизжитое общинное сознание крестьян. Тяжело видеть умирающие деревни среди брошенных земель, где не нашлось крестьян, желающих стать фермерами, взять на себя тяготы ведения товарного хозяйства. Большинство предпочло сохранить колхозно-общинную форму хозяйствования, теперь уже в виде фермерских ассоциаций – неуклюжей попытки сохранить неэффективное коллективное землепользование. Местные власти поддерживали это, стремясь законсервировать, по сути, общинные отношения на селе. Ведь члены ассоциаций – не фермеры, а все те же колхозники.

Конечно, развитию фермерства препятствуют отсутствие инфраструктуры, рабочих рук, трудности с получением кредитов, но главная проблема – психологическая. Это доказывает опыт корейцев и китайцев, которые берут в аренду поля у местных жителей и получают немалые доходы. Об этом же свидетельствует успех российских частных предпринимателей, которые выкупают земли и хозяйства бывших колхозов и делают из них прибыльные сельхозпредприятия. Необходимым условием таких позитивных перемен является оформленная должным образом частная собственность на землю, которую можно продать, купить, сдать в аренду.

Следует передать в частную собственность фермерам арендуемые ими государственные и муниципальные земли, реформировать законодательство, организовать жесткий прессинг «сверху» и «снизу» на местную бюрократию. Фермерская земля должна продаваться, покупаться, сдаваться в аренду, выступать в качестве залога в банках и при необходимости отчуждаться ими. Следует предоставить фермерам право строить на ней технические сооружения и жилые дома.

Что делать с личными подсобными хозяйствами?

В сельской местности граждане, как правило, владеют участками для ведения личного подсобного хозяйства (ЛПХ) – этого рудимента крепостного права, царского и советского. Земля была закреплена за крестьянами на основе обычаев, предавалась по наследству по традиции. Нет уже помещиков, сгинули колхозы, но сохраняется феодальный уклад на селе. Такой земли, приусадебной и полевой, по всей России 7,2 млрд га. Ее обрабатывают 16,1 млн человек при среднем размере надела 0,45 га. На 1 января 2010 года на земли ЛПХ приходилось 73,6% земли, находившейся в пользовании тех, кто ее обрабатывает[10]. На этих наделах крестьяне производили не менее половины всей сельхозпродукции.

В отличие от фермерского хозяйства ЛПХ можно вести без образования юридического лица или получения статуса семейного крестьянского хозяйства, не покидая основного места работы. Это переходная форма от одного образа жизни к другому внутри сельского хозяйства.

Выделение земли под ЛПХ регулируется Законом «О личном подсобном хозяйстве», который не учитывает многие реалии сегодняшней жизни, а главное – не побуждает местные власти приватизировать земельные участки ЛПХ. В одних случаях строить на данных землях дома и технические сооружения разрешено, в других – категорически запрещено. Не мене трети ЛПХ размещены на муниципальной и государственной земле – со всеми вытекающими отсюда рисками.

Для повышения эффективности использования участков ЛПХ нужно отказаться от пережитков феодальных отношений, оформить на них права частной собственности и включить в оборот. Впрочем, одной приватизацией проблемы ЛПХ не решить. Следует законодательно разрешить строительство на таких землях сооружений, необходимых для ведения сельского хозяйства; сдачу участков в аренду; использование в качестве залога для получения кредита и возможность их отчуждения по суду; перевод этих земель в категорию фермерских для увеличения земельного надела и создания семейных ферм. Сегодня максимальный размер общей площади участков, которые могут находиться одновременно на праве собственности и ином праве у граждан, ведущих ЛПХ, – 0,5 га. Его можно увеличить законом субъекта Федерации, но не более чем в 5 раз[11].

Поскольку частная собственность должна служить не только ее владельцу, но и общественным интересам, развитые страны для сохранения традиционного сельскохозяйственного уклада нередко запрещают продажу земельных угодий, если меняется их целевое назначение. И нам хорошо бы ввести такое ограничение. Также целесообразно не допускать дробления участков при наследовании и удлинить срок выплаты компенсации наследником. В европейских странах она выплачивается в рассрочку в течение 10 лет.

Земли садоводов

В России миллионы людей владеют садовыми участками и приусадебной недвижимостью. На 1 января 2009 года на 14 млн садовых участков приходилось 1,25 млн га в зарегистрированных дачных обществах, около 830 тыс. га числилось за строящимися дачными объединениями. Сведений о количестве участков, принадлежащих гражданам на правах легальной частной собственности, найти не удалось. Впрочем, в публикациях о «дачной амнистии» звучала цифра 12% удачно приватизированных дачных участков на конец 2008 года. Остальные миллионы дачников законных прав собственности на участки и дома не имеют.

До сих пор треть (688 тыс. га) земель садоводств находится в государственной и муниципальной собственности, а у граждан – в срочном или бессрочном пользовании, что противоречит Земельному кодексу. Чиновники могут их изъять или использовать в целях, противоречащих интересам граждан. Суды в таких тяжбах традиционно становятся на сторону государства.

Действующее законодательство по «дачной амнистии» настолько забюрократизировано, что оформление документов даже с помощью юридических компаний требует полгода и обходится не менее чем в 25 тыс. рублей. Самостоятельно оформить землю можно за 10 тыс. рублей. Но немногие готовы потратить такую сумму и отстоять длинные очереди. Деколлективизация облегчит судьбу садоводов и резко ускорит темпы «дачной амнистии».

Закон ограничивает право граждан на регистрацию постоянного проживания в садовых домах. Конституционный суд поправил законодателей, но практика правоприменения пока далека от разумной. Между тем круглогодичная жизни на даче привнесла бы в сельскую местность городскую культуру, обеспечила приток налогов в местный бюджет и поддержку социальной инфраструктуры, а в городах снизилась бы острота жилищной проблемы.

Земли под частными предприятиями

Важной составляющей деколлективизации должна стать приватизация земли, находящихся в пользовании юридических лиц на возмездной и безвозмездной основе, и под частными приватизированными предприятиями. Такая приватизация должна быть прозрачной и проводиться на конкурсной основе. Учитывая отечественный опыт, нельзя дать разгуляться аппетитам чиновников.

Необходимость стимулирования развития отечественных предприятий, повышения их капитализации и инвестиционной привлекательности требует найти приемлемый для общества способ передать участки под приватизированными предприятиями их собственникам. Возможно, от них потребуется внести в бюджет или в Пенсионный фонд компенсацию за участки земли с учетом их реальной ценности. Здесь главное – четкие правила и прозрачность установления цены, реальный общественный контроль за приватизационными сделками, иначе обществу не достанется ничего, все уйдет в карманы чиновников.

Предприятия со смешанной собственностью, с участием государства или органов местного самоуправления зачастую находятся в тяжелом финансовом положении. Продажа пакетов их акций, сопряженная с приватизацией занимаемой ими земли, не только даст им рачительных хозяев, но и позволит получить дополнительные средства на развитие.

В России в сфере малого и среднего бизнеса многочисленные объекты возведены как «временные сооружения». Они находятся под постоянной угрозой сноса по воле чиновников, которые снимают с этого административную ренту. Вернув такие объекты в «белую» зону, мы получим не только экономический, но социальный и политический эффекты: распадутся коррупционные схемы, которые сопутствуют официальному статусу «временное сооружение», «временный объект». Необходимо провести учет всех «временных сооружений», имеющих признаки капитальных (фундаменты, инженерные сети, прочие коммуникации), и признать право частной собственности на них.

На отвечающие санитарным и противопожарным нормам сооружения, возведенные «диким» способом, тоже нужна амнистия. Участки под ними должны выкупаться по кадастровой стоимости в рассрочку с учетом срока приобретательной давности, предусмотренной Гражданским кодексом.

Сколько средств придется потратить на деколлективизацию и за чей счет?

Сколько земли россияне используют индивидуально? Садовые участки – 2,08 млн га, городской «частный жилой сектор» – 2,68 млн, сельский «частный жилой сектор» – 3,04 млн, ЛПХ (приусадебные и полевые) – 7,21 млн, земли фермеров-индивидуалов – 4,63 млн га. Итого 19,64 млн из 570 млн га земли, которую следует считать товарной, или 3,51%.

С приватизации этих земель в интересах сегодняшних их пользователей должна начаться деколлективизация за счет государства. Почему государства? Потому что это будет акт искупления его грехов перед народом, особенно за советское обобществление и коллективизацию. Потому что это станет частью социальной политики, в том числе борьбы с бедностью, через инвестирование в граждан. Такой акт войдет в народную память как знаковое событие, как Освобождение 1861 года. Шутка ли, передать гражданам в частную собственность почти 20 млн га! Это же территория такой страны, как Белоруссия.

Во что обойдется государству деколлективизация? Попробуем прикинуть. Землеустроительные работы на рынке оцениваются в 10 тыс. рублей за 1 га, значит 20 млн га потребуют 200 млрд рублей. Но государство как единственный заказчик может диктовать свою цену. Если снизить ее раза в три (до 3 тыс. рублей за 1 га), затраты сократятся до 65–70 млрд рублей. Подрядчики согласятся, потому что заказ огромный, для них эта работа создаст серьезный операционный денежный поток. Если деколлективизация продлится три года[12], то на год придется порядка 23 млрд рублей (менее 1 млрд долларов). Для сравнения: коррупционный оборот в России оценивается в 300 млрд долларов в год, а доходы от продажи нефти за рубеж в 2011 году выросли на 42,7 млрд долларов и составили 171,7 млрд долларов[13].

Придется расширить штат земельных комитетов и регистрационных палат на местах. Минфин предлагает сократить 200 тыс. чиновников – вот и временные кадры на три года, по окончанию деколлективизации их можно распустить, а на работу формировать по срочным годовым контрактам. На саму организацию деколлективизации потребуется примерно 15% денежного потока (стандарт для инвестиционных планов), то есть примерно 9–10 млрд рублей.

Из каких источников финансировать деколлективизацию, если не трогать вечно напряженный бюджет? Учтем, что оформление прав частной собственности ведет к увеличению налогооблагаемой базы, к капитализации, у граждан вырастает человеческий капитал. Значит, вложения в землеустройство выгодны. Опять же всё вложенное останется в стране и прирастет капиталом. Можно попытаться спрогнозировать мультипликативный эффект от таких инвестиций, но ясно, что он будет кратным от вложений.

Почему бы регионам не выпустить специальные облигации на цели деколлективизации, по сути, взять кредит у граждан, банков и иных юридических лиц? Не исключено, что их доходность окажется не ниже доходности тех ценных бумаг, в которых сейчас хранятся средства Фонда будущих поколений. Тогда прямой смысл уже сегодня вложить часть его денег именно в будущие поколения.

Реформам нет альтернативы

Российский президент на международных форумах пытается убедить иностранцев вкладывать деньги в Россию, но они не верят в наши гарантии частной собственности, в объективность российских судов, в уменьшение административных и коррупционных барьеров для бизнеса. И надо сказать прямо, что президент дал немало поводов к тому, чтобы не верить ему лично, не говоря уже о его подчиненных. Деколлективизация, массовая приватизация земли, наглядно продемонстрирует реальное укрепление частной собственности в России.

Опять же погружение людей в «освоения» своей частной собственности поможет сгладить трудности модернизации российской экономики, удержать общество от социальных катаклизмов. Граждане не будут «раскачивать лодку», а правящий класс престанет раздражать общество, отойдя от практики изъятия административной ренты.

Сегодня Греция переживает бюджетный кризис, спровоцированный снижением важнейших для этой страны доходов – от туризма. Люди, недовольные снижением жизненного уровня, выходят на демонстрации, которые перерастают в массовые беспорядки. В демонстрациях участвуют анархистские группировки, профсоюзные активисты, студенты, госслужащие и безработные, но не предприниматели, хотя они тоже испытывает трудности. Почему? Потому что бюджетники требуют от властей прекратить ужесточать режим экономии, урезать расходы бюджета, не заботясь, откуда возьмутся деньги, а частники привыкли рассчитывать на себя, у них другая психология, и есть собственность, которую надо сохранить.

В России подобную критическую ситуацию может спровоцировать резкое падение цен на нефть. На кого сможет опереться власть? На частников. Альтернативой реформам, направленным на укоренение частной собственности, будет смута, и правящий класс окажется выброшенным из политической жизни вместе с программой развития до 2020 года и другой бутафорской державной атрибутикой. Возникнет риск разрушения самого государства и «обрушения» общества. Мировая история знает только эти два пути. И никаких иных, «особых».

Несовпадение взглядов общества и правящей бюрократии на то, что надо делать для развития страны, неизбежно приведет к тому, что скоро «верхи» не смогут, а «низы» не захотят… Последствия могут быть разными: от февраля–октября 1917 года до августа 1991 года. Нежелание делиться собственностью с народом убило имперский класс царской России, тотальное обобществление похоронило советский правящий класс. Если нынешний правящий класс не осознает губительных последствий проводимой им советизации страны, то тоже будет ниспровергнут.

Власть, похоже, понимает эту опасность. В октябре 2012 года В. Путин потребовал создать публичный кадастр земель, чтобы любой гражданин имел право заявить местной власти о своем желании купить конкретный участок на открытых торгах, которые обязана проводить власть. Будет ли исполнено это требование? Ведь высокопоставленные чиновники администрации в личных беседах признают, что в режиме нынешнего «ручного управления» не исполняется почти треть указов президента и распоряжений правительства. Наша авторитарная политическая система, где отсутствует политическая конкуренция, выполняет подобные указания, только если они не ущемляют корыстные интересы чиновников.

Социальное партнерство между населением и правящей элитой возможно, если в ней найдутся силы, готовые на масштабные политические и экономические реформы, в том числе земельную. Не по большевистскому принципу «отнять и поделить», а путем деколлективизации, защиты граждан от произвола чиновников. Правящей элите такая политика позволит получить определенные гарантии и чувствовать себя более или менее комфортно. Но выиграют от этого все.

---