Каждый год порядка 8 млн китайских юношей и девушек подают заявления о поступлении в высшие учебные заведения, но мест в университетах хватает примерно половине из них. В стране с более чем миллиардным населением идет настоящая «война без крови и пуль» – молодые люди сражаются друг с другом за право получить лучшее образование. Поле битвы – школьные классы, оружие – память и железная воля, решающее сражение – выпускной экзамен, гаокао («большой тест»), аналог ЕГЭ.

С тех пор, как в 1981–1982 годах китайское правительство перешло к политике жесткого ограничения рождаемости, единственный ребенок в семье стал средоточием всех сил и стремлений старших поколений. По вековой традиции он должен обеспечить родителей в старости, а потому получение им хорошего образования – залог выживания и благополучия всей семьи. В стране с населением более 1 млрд человек борьба за места в университетах напоминает жесточайшую гонку на выживание. В 2005 году гаокао сдавали 8,67 млн человек, претендовавших на 5,04 млн мест для приема в университетах, в 2008 году – 10,5 млн человек и 5,99 млн соответственно[1].

Принимают в университеты на основе экзамена гаокао, аналогичного российскому ЕГЭ. Китайские школьники сдают три обязательных предмета – математику, китайский и английский плюс комплексный экзамен из трех предметов на выбор (политология, география, история для гуманитариев и физика, химия, биология для технарей). Подготовка к гаокао полностью занимает последний год старшей школы, новых знаний они не получают, а вызубривают и отшлифовывают пройденное. «Тюрьма», через которую приходится пройти подросткам 17–19 лет, чтобы стать успешными и уважаемыми членами общества, вызывает много критики и недовольства у взрослых китайцев.

«Давление в последний год школы очень сильное… Все знают, что этот год самый важный в жизни, и очень серьезно к этому относятся. Учителя, которых школа выбирает для выпускных классов, самые способные и знающие, возятся с детьми не хуже родителей. Помогают думать, решать разные проблемы, за каждым учеником ходят, сообщают, сколько баллов он получил за последнюю работу, расспрашивают, что и как. Это только кажется, что целый год готовиться к одному-единственному экзамену – слишком долго. Я тогда так много учился – ни до, ни после, никогда больше так не учился». «Каждую неделю у нас были экзамены по одному-двум предметам, а раз в месяц – официальный пробный экзамен по всем сразу. Итого большой пробный экзамен мы сдавали 6 раз». «Это как тюрьма. Есть школы, где последние три года минимум по 12 уроков в день. И все ради того, чтобы поступить в самый лучший университет. У людей нет свободы, нет интересов, ничего нет. Ни в футбол играть, ни музыку слушать, ни с девушками общаться – ничего нельзя, потому что нет времени. Конкуренция. Сидят и занимаются все время» (У Жуй-чэн, выпускник).

Гаокао сдают три дня. Например, в первый день утром – математика, вечером – китайский, во второй день утром – английский, вечером – комплексный экзамен по научному или гуманитарному профилю. Максимально можно набрать 750 баллов (по 150 баллов за каждый из обязательных предметов и 300 баллов за «комплекс»). Экзамен по обязательным предметам длится 2 часа, экзамен по выбору – 1,5 часа. Если экзаменуемый не уложился в отведенное для теста время, то экзамен считается несданным.

Задачи вступительного экзамена не во всех провинциях одинаковы. Менее развитые, например Тибет или Цинхай, используют более простой вариант, богатые восточные – вариант посложнее. Помимо этого избыток интеллектуальной массы с востока отсеивают жестким отбором. Для того чтобы поступить в университет первого уровня, жителю северо-восточного Шаньдуна надо набрать 630 баллов, представителю Синьцзян-Уйгурского автономного района – 530, а школьнику из Тибета – 400. К результату экзамена добавляются баллы за реальные достижения (например, победа в олимпиаде «стоит» около 20 баллов) и политически ценные качества вроде происхождения или национальности. В Китае официально насчитывается 56 национальностей, причем ханьцы составляют примерно 92% населения, а остальные народы считаются национальными меньшинствами. Чем меньше численность нацменьшинства, тем большими привилегиями при поступлении в университеты пользуются его представители. Так, уйгурам к результату экзамена добавляют 60–80 баллов, маньчжурам – только 10, потому что они мало чем отличаются от ханьцев, дунганам – тоже 10, потому что дунган много. А вот школьнику из народа численностью 10–20 тыс. человек могут и 100 баллов добавить.

Кроме несправедливой системы начисления баллов, молодых китайцев возмущает непредсказуемость процесса отбора в вузы. Приходится «делать ставки» вслепую, толком не зная своего результата. Спустя два дня после экзамена в школу приходят ответы на незначительную часть заданий, потому что длительной проверки требует не только сочинение по китайскому языку, но и задачи по математике (в китайской системе образования принято оценивать не только результат, но и весь ход решения), а также практически все задания комплексного экзамена. На основании этих куцых данных нужно примерно прикинуть свой балл и подать заявление о поступлении в четыре университета.

В Китае все университеты делятся на четыре уровня, в заявлении надо указать по одному университету каждого. Самый высший уровень нулевой. Это закрытые университеты, готовящие специалистов для армии и правительства. О них нет никакой информации, кроме названия (даже проходные баллы за прошлые годы не узнаешь). Поступить туда сложнее всего, кроме отличных результатов на экзамене, нужно соответствовать другим требованиям. Тем не менее, абитуриенты в анкете указывают один университет этого типа.

Университеты первого уровня – главные университеты страны, правительство не жалеет на них денег… Чем ниже уровень университета, тем меньше денег он получает от государства, и тем большую долю его доходов составляет плата за обучение. Учась в университете первого уровня, студенты получают приличную стипендию, а в менее престижном вузе они сами оплачивают обучение. Тем самым государственное участие оказывается естественным маркером качества образования: окончившие университет первого уровня могут рассчитывать на самые лучшие рабочие места. «Дипломам частных вузов не доверяют, потому что их можно купить. Если у тебя богатая семья, ты можешь окончить такой вуз и получить работу от папы. А если ты хочешь работать в компании, то тебя не возьмут» (У Жуй-чэн).

Правильно выбрать по одному университету каждого уровня – задача нетривиальная. Проходной балл в китайские университеты заранее не известен. Допустим, университет планирует набрать 800 первокурсников, тогда результат последнего принятого и окажется проходным баллом. «Тут как с акциями: в этом году спрос на университет большой, и его „акции“ растут в цене. А на следующий год все испугались, спрос упал – и проходной балл стал ниже. Поэтому родители читают специальные журналы для поступающих, где публикуются сведения о всех университетах, проходные баллы за предыдущие годы, высчитываются средние…» (У Жуй-чэн).

Анкеты абитуриентов поступают в единую систему. Первыми доступ к этой базе данных получают университеты нулевого уровня, в течение недели они «снимают сливки». Данные отобранных ими абитуриентов изымают из системы. Далее тоже делают университеты первого уровня, затем университеты второго и третьего уровней. Поэтому плохо ошибиться с выбором уровня университета. «Я примерно оценил свой результат максимум в 460 баллов, поэтому университет первого уровня выбирал несерьезно (Северо-Западный сельскохозяйственный университет в Сиане), думал, что точно поступлю на университет второго уровня – Архитектурный в Чунцине, куда и мечтал попасть. Оказалось, что у меня 536 баллов… Меня забрали в Сиань, но не на градостроительство, как я в анкете написал, а на ветеринарию. В том году вышел приказ сверху взять 60 студентов учиться на ветеринаров. Если бы отказался, вообще никуда бы не попал. Начал учиться… Надо было животных резать, а я не мог… Решил поменять специальность. Это непросто – надо заново сдавать гаокао. Просто перейти на другой факультет, в другой университет нельзя. Что делать тем студентам, которые в этом году окончат школу – я же займу их место. У нас ведь очень много людей» (У Жуй-чэн).

Последние годы приток выпускников школ уменьшился в связи с демографическим провалом, вызванным «культурной революцией», и правила игры начали смягчаться. По всей стране работает широкая сеть школ по подготовке к повторной сдаче гаокао, поступить туда может любой человек – возрастной ценз отсутствует. «Эта система – трагедия нашего образования. Конечно, кому-то она дает шанс. Но в итоге получается, что у нас нет настоящих специалистов. Люди, которые оканчивают школу, знают все и не знают ничего. Потому что им внушили, что правильный ответ на любой вопрос – один-единственный, тот, который ты должен дать на экзамене. Правильное мнение – единственное, то, что высказал преподаватель. Никаких дискуссий на уроке политики. Даже по математике, если задача имеет не одно правильное решение, то верно только то, которое указал учитель» (Ли Аньци, выпускница).

Несмотря на разницу в численности населения России и Китая, более чем 30-летний опыт использования системы единого государственного экзамена, накопленный нашим восточным соседом, можно и нужно изучать. Китай, в силу разных причин, представляет собой идеальную лабораторию, в которой отчетливо выявляются плюсы и минусы системы, которая определяет перспективы и нашей молодежи.

[1] Гаокао – три дня экзаменационного безумия. – http://ru.gbtimes.com/zhizn/gaokao-ili-tri-dnya-ekzamenacionnogo-bezumiya

Дайджест: Ирина Лаврентьева. ЕГЭ по-китайски // Отечественные записки. № 4 (49). 2012.