---

– Эдуард Аркадьевич, у Вас богатейший жизненный и армейский опыт: 38 лет в строю, путь от солдата, стрелка-гранатометчика до генерал-полковника, первого заместителя главкома Сухопутных войск. Расскажите, в каком состоянии была армия к моменту распада СССР.

– К концу 1980-х годов обстановка в Вооруженных силах (ВС) становилась напряженной. И хотя внешне это не проявлялось, внутреннее состояние армии напоминало затишье перед грозой. Военное руководство – от командира дивизии и до министра обороны – понимало, что грядут радикальные изменения в дислокации, численности, целях, задачах, статусе Вооруженных сил, их оперативной и боевой подготовке, серьезном осмыслении социального положения (особенно обеспечения жильем военнослужащих и членов их семей). Такое понимание вытекало из анализа официальной информации о деятельности политического руководства в военных вопросах и информации, которая просачивалась из структур высшего военного руководства, и его практических шагов. Становилось понятно, что Организация Варшавского договора находится на пороге упразднения[1]. Чувствительно сократились планы оперативной и боевой подготовки групп войск, находившихся за рубежом (Западная, Центральная, Южная, Северная и др.). Началось скрытное планирование размещения войск из-за рубежа на территории Советского Союза.

Отсутствие необходимой информированности внутри Вооруженных сил со стороны политического руководства вызывало у большинства военных чувство неопределенности перед будущим, а у руководящего состава – недовольство. Не случайно на заседании Военной коллегии осенью 1988 года ее участники (вопреки мнению министра обороны Д. Т. Язова) потребовали прибытия на заседание президента – Верховного Главнокомандующего М. С. Горбачева. После его прибытия и неконкретного выступления в зале начали открыто собирать подписи за недоверие Верховному Главнокомандующему. Это был приглашение к неповиновению. Ситуацию удалось разрядить, но не решить. Вразумительного ответа о будущем Вооруженных сил участники Военной коллегии (следовательно, и их подчиненные в войсках) не получили. Неопределенность не развеялась, а еще больше укрепилась.

Политическое и военное руководство вплотную встало перед необходимостью проведения масштабных радикальных преобразований (реформы) в Вооруженных силах – не полумерных по содержанию, болезненных по социальным последствиям, решить которые было крайне сложно без опоры на самих военнослужащих, четко понимавших свое место, роль и свое будущее в этом процессе. Но этого не произошло. ВС остались наедине со своими проблемами, сохраняя некоторый оптимизм на будущее.

Реальный ком проблем обрушился на Вооруженные силы СССР с принятием официальных решений об упразднении Организации Варшавского договора и выводе советских войск из Германии, Чехословакии, Венгрии и Польши. Распад мировой системы социализма, которая, по утверждениям в идеологических документах, «находилась в историческом наступлении», нанес серьезный удар по морально-политическому состоянию Вооруженных сил. Это состояние являлось важнейшим элементом при оценке боевой готовности и боевой способности войск.

В силу этого армия оказалась структурно дезорганизована и частично деморализована. Подобной формулировки вы не найдете в официальных документах. Объясню почему. Состояние частей, соединений, объединений Вооруженных сил в советское время характеризовалось тремя степенями: «боеспособны», «ограниченно боеспособны», «небоеспособны».

В понятие боеспособности входило более 10 элементов со своими количественными показателями, величина которых определяла ту или иную степень: боевая готовность; мобилизационная готовность; оперативная и боевая подготовка офицеров, штабов и войск; укомплектованность личным составом (офицерами, прапорщиками, сержантами, солдатами); укомплектованность боевой техникой и вооружением; состояние техники и вооружения; состояние тыла и запасов материально-технических средств; политико-моральное состояние личного состава; состояние воинской дисциплины и правопорядка; работа с письмами и жалобами военнослужащих и членов их семей; работа женского совета.

Исходя из качественных показателей перечисленных элементов, Главная военная инспекция Министерства обороны (высшая проверочная инстанция) или любая другая проверочная комиссия давала оценки и делала выводы о состоянии боеспособности и боеготовности соединения (части), ее способности выполнять боевые задачи по предназначению и выводы об индивидуальной подготовке каждого военнослужащего – от солдата до генерала. Выводы об индивидуальной подготовке были основанием для карьерного роста офицеров, прапорщиков (продвижение по служебной лестнице, направление на учебу, присвоение очередных и внеочередных воинских званий и пр.).

Приведу примеры. Воинское формирование (соединение, часть, подразделение) считалось «боеспособным» по укомплектованности людьми, если оно имело более 70% личного состава; «ограниченно боеспособным» – если укомплектовано на 50–70%, «небоеспособным» – менее 50%. Полк, укомплектованный менее чем наполовину, не может выполнять задачи, установленные для полного полка.

Что касается состояния техники и вооружения, то здесь нормативы были еще жестче. Оценка «неудовлетворительно» выставлялась за 10% неисправной техники и вооружения.

Оперативная подготовка офицеров и штабов, боевая подготовка соединений, частей, подразделений как важная форма подготовки войск в мирное время проверялась в основном на командно-штабных и тактических учениях в сложных условиях: с боевой стрельбой, ночью, с преодолением водных преград, с применением противником оружия массового поражения (ядерного, химического, бактериологического). При этом общая оценка соединения (части) не могла быть выше оценки, полученной на тактическом учении.

Стройная система оперативной подготовки офицеров, штабов и боевая подготовка войск были нарушены, поскольку потребовалось решать новые задачи, возникшие перед Вооруженными силами в связи с радикальным изменением обстановки вокруг и внутри СССР.

– Поясните Вашу оценку состояния армии – «структурно дезорганизована» и «частично деморализована»?

– Сразу хочу уточнить, что в определении «структурно дезорганизованы» речь идет о Вооруженных силах как целостном организме. Они создавались под решение определенных задач, основная часть которых планировалась за пределами СССР. С упразднением Организации Варшавского договора (февраль 1990 года – июль 1991 года) полностью рушились планы применения Вооруженных сил СССР, которые тесно увязывались с применением вооруженных сил других государств – участников Варшавского договора (Болгария, Венгрия, Польша, Румыния, Чехословакия). Это во-первых.

Во-вторых, с упразднением Варшавского договора начался массовый вывод в СССР советских войск с территории Германии (Западная группа войск – до 1995 года), Польши (Северная группа войск – до 1991 года), Венгрии (Южная группа войск – до 1991 года), Чехословакии (Центральная группа войск – январь 1989 года – июнь 1991 года). Предстояло вывести 640 тыс. военнослужащих, 30 тыс. танков, 10 тыс. артиллерийских систем, свыше 4 тыс. самолетов и вертолетов, 46 дивизий, 64 бригады, 90 авиаполков, сотни тысяч тонн запасов материально-технических средств. История человечества не знает такой операции по передислокации войск – ни по масштабу, ни по сжатости сроков на ее проведение.

Вся эта военная махина влилась в военные округа, расположенные на территориях союзных республик, не по оперативно-стратегической необходимости, а по возможности округов по ее размещению. Они не имели планов применения прибывавших войск. Многочисленные проблемы по их размещению и обустройству решали не столько эти войска, сколько дислоцированные ранее.

Самым сложным оказалось размещать войска в новых пунктах дислокации. Не хватало ни времени, ни выделяемых средств. А в округа шли и шли эшелоны с техникой, вооружением, запасами материально-технических средств, военнослужащими. Большинство семей прибывавших офицеров и прапорщиков не имело постоянного жилья на территории Советского Союза. Командование военных округов размещало их в общежитиях, переоборудовало под жилье солдатские казармы, строило сборно-щитовые бараки.

Это вызывало недовольство офицеров и прапорщиков, служивших на родине: ведь и они были без жилья, а «переселенцы» мало того что «получали за рубежом двойной оклад (один – в валюте страны пребывания, другой – в советских рублях, которые начислялись на расчетную книжку), так теперь им еще и квартиру подавай». Размещение выводимых из-за границы войск и недопущение взрыва недовольства среди военнослужащих, прежде всего офицеров, стало главной задачей не только военных округов, но и Вооруженных сил в целом. Все другие задачи отодвигались на второй план.

Сложившаяся ситуация не означала разложения армии. Соединения и части Ракетных войск стратегического назначения, Военно-морской флот, Войска противовоздушной обороны, Сухопутные войска были способны решать внутренние задачи, в том числе и боевого применения. Но основные планы применения ВС практически самоликвидировались, требовались новые решения по их применению в изменившейся военно-политической обстановке.

Очередным, более тяжелым ударом по Вооруженным силам СССР по сравнению с упразднением Организации Варшавского договора и фактическим распадом системы социализма стал распад Советского Союза. В Соглашении о создании Содружества Независимых Государств, подписанном 8 декабря 1991 года в Минске, первые лица Белоруссии, России и Украины констатировали, что «СССР в условиях глубокого кризиса и распада прекращает свое существование».

Ранее, Указом Президента РФ от 20 июля 1991 года, была прекращена деятельность структур КПСС и КП РСФСР в государственных органах, учреждениях и организациях, а значит, и во всех структурах Вооруженных сил, находившихся на территории России. После попытки ГКЧП совершить государственный переворот их деятельность была запрещена повсеместно. В 1990 году решением Съезда народных депутатов СССР была отменена статья 6 Конституции СССР о руководящей роли КПСС, в том числе применительно к Вооруженным силам.

Число первоочередных задач перед Вооруженными силами, фактически уже не представлявшими единого целого, значительно возросло: завершение вывода войск из-за рубежа (прежде всего из Германии); деполитизация ВС; управление миграцией офицеров, стремившихся продолжать военную службу в государстве СНГ своей национальности; принятие решения по военно-политическим органам и политическим работникам; создание Вооруженных сил РФ.

Моя оценка «частичной деморализации» Вооруженных сил до распада СССР вполне объективна и основана на двух исторических событиях: первое – упразднение Организации Варшавского договора и распад системы социализма. Был нанесен сокрушительный удар по интернациональной миссии Вооруженных сил СССР; второе – прекращение деятельности КПСС и роспуск ее организационных структур. Рушились краеугольные блоки фундамента, ведь считалось, что основой основ военного строительства было руководство КПСС Вооруженными силами, и именно в результате этого руководства стали возможны все их ратные достижения. Как бы ни относиться к роли политорганов в советских Вооруженных силах, они фактически были важнейшей составляющей властной вертикали и обеспечивали сплоченность, исполнительность и дисциплину в армии и на флоте.

При оценке профессиональной деятельности любого офицера обязательно учитывалось его отношение к КПСС, ее политике и идеологии. Каждая служебная характеристика (для назначения на вышестоящую должность, присвоения воинского звания, направления на учебу в Академию и т. п.) заканчивалась примерно так: «Морально устойчив. Идеологически выдержан. Делу КПСС и советского правительства предан. Достоин (выдвижения, направления)…" Все это рушилось в одночасье.

– Предстояло упразднить военно-политические структуры, которые были проводниками идеологии КПСС в Вооруженных силах, и определить судьбу многочисленных политработников и их семей.

– И это была очень серьезная проблема. Создавались управления морально-психологической подготовки в составе Главных управлений боевой подготовки видов Вооруженных сил, поскольку обучение и воспитание – это единый процесс. Я возглавлял такое управление в Сухопутных войсках, был заместителем председателя комиссии по упразднению военно-политических органов (на первом этапе председателем был первый заместитель министра обороны генерал армии К. А. Кочетов, на втором этапе – генерал-полковник Д. А. Волкогонов).

В комиссии боролись два мнения. Одни бескомпромиссно требовали «подчистую вымести» политработников, другие предлагали их аттестовать, провести индивидуальные беседы, по результатам которых предложить остаться в Вооруженных силах или уволиться. Было поддержано второе мнение. Разгорелся спор по поводу статуса оставленного в Вооруженных силах политработника. Кем он будет – заместителем командира по воспитательной работе с властными полномочиями или помощником по воспитательной работе с лишением его таких полномочий?

Я считал (и это подтвердилось), что за оставленными в армии политработниками, которые будут воспитателями на принципиально новой основе, следует сохранить властные полномочия, чтобы поддержать бывших пропагандистов коммунистической идеологии в их становлении в новом качестве. Но был поддержан статус помощника по воспитательной работе без властных полномочий, что осложнило их становление в войсках в новом качестве и стало причиной массового увольнения. Через два года руководство восстановило им властные полномочия, но это не принесло ощутимых положительных результатов: время было упущено.

– Как после распада советской армии формировалась российская армия?

– Вооруженные силы РФ формировались из остатков Вооруженных сил Советского Союза, все лучшее из которых осталось за пределами России, кроме Ленинградского, Северо-Кавказского и Дальневосточного военных округов. Дело в том, что вдоль государственной границы в составе военных округов располагался второй стратегический эшелон Вооруженных сил СССР. Первый стратегический эшелон в составе советских групп войск и войск Варшавского договора находился на Западе за пределами границы СССР (западный театр военных действий считался первостепенным).

Выведенные из европейских государств советские войска в основном осели в округах вдоль границы СССР. Поэтому при распаде Союза они оказались в составе военных округов на территории бывших союзных республик: в Прибалтийском, Белорусском, Киевском, Одесском, Прикарпатском, Туркестанском, Среднеазиатском, Закавказском военных округах.

За пределами России оказались 8 (из 16) военных округов, наиболее боеспособных и укомплектованных современными образцами военной техники и вооружения. Там остались 13 общевойсковых армий и корпусов, 4 танковые армии, 2 ракетные армии РВСН, 3 армии ПВО, 5 воздушных армий, значительное количество соединений и частей родов войск и специальных войск, большие запасы вооружения, боеприпасов и других материальных средств. Вооруженные силы распались не по организационно-штатной структуре, а по территориальному принципу: расположенные на территории бывшей республики воинские формирования там и остались как собственность республики, кроме военнослужащих и членов их семей, которым предоставлялась ограниченная (по времени) возможность по желанию сменить принадлежность к выбранным национальным вооруженным силам.

Картину распада я образно вижу так: вооруженные силы лежали на территории Советского Союза, как громадное живое существо, голова которого располагалась на Западе (в группах войск) за границей, руки и ноги – в военных округах по периметру границы, сердце – в Москве. Когда этот живой организм расчленили по территориям бывших союзных республик, сердце осталось в Москве, а все остальное из приграничных округов оказалось за пределами новых границ России, кроме Ленинградского, Северо-Кавказского и Дальневосточного военных округов.

При этом группировки войск на территориях бывших союзных республик не были боеспособны хотя бы потому, что у них отсутствовали национальные органы военного управления. Единая организационно-штатная структура разрушилась, все перепуталось: воинские формирования, военнослужащие, жилье, реализация желания о месте прохождения дальнейшей службы.

Около 80% предприятий военно-промышленного комплекса (ВПК) оказалось на территории России. Но они были способны выпускать лишь 12–14% конечной продукции, так как многие комплектующие производились смежниками из бывших союзных республик, уже независимых.

Необходимость проведения военной реформы была предопределена даже в этих сложных условиях. История нашего Отечества зафиксировала пять военных реформ – от Петра Великого (первая четверть XVIIIвека) до М. В. Фрунзе (1924–1925 годы). Каждой реформе предшествовали предпосылки и причины. С полным основанием можно утверждать, что с распадом Советского Союза проявилась вся совокупность факторов, требовавших проведения именно военной реформы (кроме поражения в войне: главной причиной военной реформы 1905–1912 годов было поражение в русско-японской войне 1904–1905 годов, хотя распад Варшавского договора, мировой системы социализма стал грандиозным «мирным» поражением международного значения).

В конце 1990-х годов военные эксперты и специалисты, отвечая на вопрос, в чем причины кризиса в Вооруженных силах, что снизило их боеспособность до недопустимо низкого уровня, назвали в качестве главной отказ от проведения военной реформы в 1992–1993 годах, а также примитивность формирования военного бюджета, полную бесконтрольность военных расходов, отсутствие законодательно закрепленного гражданского, парламентского контроля над военной организацией России.

Необходимость проведения военной реформы диктовалась и тем, что Вооруженные силы РФ, которые надо было сформировать из остатков Вооруженных сил СССР, оставались по своему облику и духу уменьшенным подобием советской армии, хотя по своему предназначению, целям, задачам, численности и другим параметрам должны были принципиально отличаться от нее. Но этого не произошло по ряду причин, в основном из-за отсутствия политической воли. ВС оказались на периферии внимания политического руководства. Военнослужащие готовы были переносить трудности, но им нужна была определенность в перспективах военной службы, которая отсутствовала.

Распад СССР и Вооруженных сил сломал и союзную систему комплектования. Части и соединения военных формирований были укомплектованы лишь на 30–50% военнослужащими по призыву. Бывшие союзные республики больше не посылали призывников за свои пределы. Офицеры и прапорщики зачастую вместо солдат (их просто не было) несли караульную службу по охране военных городков и объектов, даже работали истопниками. Армия не обеспечивала боевую подготовку и боевую готовность, а пыталась выжить, обеспечивая саму себя.

Резко упал моральный дух офицеров. Многие искали выход из сложившейся ситуации и халатно относились к выполнению служебных обязанностей. Неопределенность толкала офицеров к радикальному решению – уйти из Вооруженных сил. В первую очередь стали уходить молодые офицеры – будущее армии. Только из Сухопутных войск за переходный период (между распадом советской армии и созданием российской) по собственному желанию уволилось около 10 тыс. офицеров, из них – 5,4 тыс. в возрасте до 30 лет.

В замыслах военно-политического руководства страны по вопросу военного строительства было два варианта. Первый: не делить Вооруженные силы СССР, сформировать из них Вооруженные силы СНГ с единым руководством, но национальным подчинением. Моя должность заместителя главкома Сухопутных войск называлась «заместитель главнокомандующего Сухопутными войсками по боевой подготовке – начальник Главного управления боевой подготовки Сухопутных войск Вооруженных сил СНГ». Этот вариант поддерживал президент, принимались определенные меры, но связанные с ними надежды не оправдались. Полагаю, что основная причина состояла в том, что ядерные силы СССР оказывались в национальном подчинении, чего нельзя было допустить. Новые суверенные государства и так были напичканы оружием, с которым не знали, что делать.

Возглавляя оперативную группу Объединенных миротворческих сил в Приднестровском регионе, я обнаружил, что новый ракетный дивизион «Точка» оказался на территории Молдавии без штата (все офицеры и прапорщики убыли в основном в Россию), никто не знал, что с ним делать. Впоследствии его обменяли на стрелковое оружие, автомобили, горюче-смазочные материалы и перевезли в Россию.

Второй: создать самостоятельные российские Вооруженные силы, затем по мере развития политического и экономического сотрудничества в рамках СНГ сформировать и Объединенные Вооруженные силы.

7 мая 1992 года были образованы Вооруженные силы РФ, а 15 мая – заключен Договор о коллективной безопасности (ДКБ)[2].

– На позиции создания собственных Вооруженных сил стояли российские военные демократической ориентации, но обязательно с проведением военной реформы. В чем вы видели ее суть?

– В том, чтобы перейти от военной организации государства, ориентированного на военную конфронтацию, к военной организации правового демократического государства, способного обеспечить безопасность страны. Необходимо было привести оборонные расходы мирного времени в соответствие с экономическими возможностями; гарантировать соблюдение основных прав человека на военной службе; создать систему гражданского контроля и механизм принятия военных и военно-политических решений, опирающихся на правовую основу демократического государства.

Нужно было перейти на добровольно комплектуемую профессиональную армию. Разумеется, на первом этапе мог быть смешанный принцип комплектования. Создание альтернативной гражданской службы, изменение устаревших внутренних порядков в войсках, нарушающих права человека, новые уставы, ограничение единоначалия рамками законов, изменение кадровой политики, выделение необходимой и перспективной части военного производства и конверсия избыточной части, адаптация системы мобилизационных резервов предприятий к рыночной экономике, разрешение социально-бытовых проблем военнослужащих – вот что означала военная реформа.

Способно военное руководство принять такие решения? Конечно, нет! В фундаменте реформы Вооруженных сил лежат политические решения. Политическое руководство должно определить численность Вооруженных сил исходя из политических задач. Если мы будем продолжать международную конфронтацию, численность одна, если политика меняется на сотрудничество – иная. Большая армия не означает сильная, а сильная не обязательно должна быть большой.

– Эдуард Аркадьевич, что Вы скажете о правовом регулировании российских Вооруженных сил?

– Главная проблема в том, что до сих пор нет закона о Вооруженных силах. В энциклопедии сказано, что Вооруженные силы РФ – военная организация, предназначенная для обороны государства, защиты свободы и независимости страны, одно из важнейших орудий политической власти. Вооруженные силы как важнейшее орудие политической власти есть, а закона о них до сих пор нет! Орудие вне закона – насмешка истории. Кстати, все существующие воинские формирования, военные структуры (пограничные войска, внутренние войска и т. д.) имеют свои законы.

Став депутатом Госдумы в 1996 году, я предложил законопроект «О полномочиях органов государственной власти в области проведения военной реформы», имея в виду, что реформой должно заниматься в первую очередь политическое руководство государства. Эта инициатива сначала не получила поддержки. Аргументы прежние – недостаток средств на начало реформы. Однако позже была создана комиссия, которую возглавил вице-спикер А. Н. Чилингаров. В нее вошли более 50 человек, в том числе С. Н. Юшенков и А. Г. Арбатов. Мы готовили всеобъемлющий законопроект «О военной реформе в Российской Федерации», встречая сопротивление и военных, и администрации президента, и депутатов.

В конце концов решили сделать его рамочным, то есть определяющим цели, задачи, начало, конец, общие сроки реформы и сроки по этапам. Мы предлагали, чтобы общее руководство реформой было за президентом – по аналогии с опытом США при переходе на контрактный принцип комплектования их Вооруженных сил. Для оперативного руководства реформой нужно было создать специальный орган. Этот законопроект так и не вышел за рамки комиссии. Никто не говорил «нет», но в Госдуме можно в течение четырех лет держать законопроект в первом чтении, пока его не снимут с обсуждения…

Тяжело разрабатывался и принимался Закон «Об альтернативной гражданской службе». Некоторые его положения (о продолжительности службы, экс-территориальности) оказались очень жесткими, поэтому желающих воспользоваться этой возможностью практически нет. Неважно обстояли дела и с гражданским контролем над военной организацией. Был подготовлен законопроект «О гражданском парламентском контроле над военной организацией РФ», имелись в виду не только Вооруженные силы, а все силовые структуры. Он не был принят со ссылкой на то, что в действующем законодательстве уже существуют определенные положения по этим вопросам.

Тогда мы разработали законопроект «О внесении дополнений и изменений в действующее законодательство по вопросам, касающимся гражданского и парламентского контроля над военной организацией». Это было в период третьего созыва Госдумы (1999–2003 годы). Мы провели международную конференцию, участники которой пришли к выводу, что предложенные в законопроекте положения приемлемы и соответствуют Хельсинкским соглашениям и позиции ОБСЕ. На парламентской ассамблее СНГ был принят модельный закон о гражданском контроле, автором которого была Россия. Однако по сей день в самой России такого закона нет. И никто больше этот вопрос в повестку дня Госдумы не ставит.

Конечно, кое-какие подвижки в этом вопросе есть. В 2005 году учреждена Общественная палата. Но она создана под эгидой президента. Это очень похоже на родительские комитеты при Министерстве обороны. Самостоятельности у них не так уж много, чтобы эффективно отстаивать свою гражданскую точку зрения. На деле это должны быть независимые образования, способные вырабатывать взвешенную, ответственную позицию, которая затем доводилась бы до соответствующих органов. А эти органы обязаны адекватно реагировать – в этом суть.

– Согласитесь, работа любой системы зависит от принципа ее организации. Новым принципом армейской системы с назначением в мае 1992 года министром обороны П. С. Грачева стала личная преданность…

– Да, Б. Н. Ельцин и в армейскую систему перенес принцип формирования президентской команды – личную преданность, разрешив министру обороны П. С. Грачеву комплектовать кадры по этому принципу. Надежность Вооруженных сил стали отождествлять только с лояльностью действующему режиму.

Дали трещину традиционные для армии каноны. До этого гораздо большее значение при продвижении по службе придавалось оценке деловых качеств, организаторских способностей, стремлению учиться, личной дисциплинированности, заботливому отношению к людям.

Что же касается Грачева, то во главе Вооруженных сил страны поставили храброго офицера, прежде командовавшего лишь пятью дивизиями одного рода войск, не имевшего необходимого опыта для такой должности. В окружение министра обороны пришли офицеры, служившие с ним в Афганистане. Бывший командир дивизии был назначен на должность начальника Главного оперативного управления – мозга Генерального штаба. Неглупый парень, стихи писал, но до уровня начальника Главного оперативного управления явно не дотягивал.

Из того же корня выросла и нынешняя вертикаль власти: коль скоро меня назначили по принципу личной преданности, то старший начальник является для меня «крышей», а это позволяет вести себя не по закону, а по «понятиям». Политическое руководство страны в той сложной ситуации, видимо, считало главной задачей повиновение Вооруженных сил. Справедливости ради надо сказать, что в критический момент в октябре 1993 года у президента нашлись армейские части, которые защитили формирующееся демократическое российское государство. Но в целом такой принцип комплектования имел издержки. Лично преданное военное руководство докладывало политическому руководству страны: армия управляема, стабильна, занята военной подготовкой. В реальности же Вооруженные силы продолжали деградировать.

Среди назначенных военных руководителей было немало умных, понимающих проблемы армии. Но их личное благополучие зависело не столько от достигнутых результатов, сколько от демонстрации преданности руководству. Даже если у них было свое мнение, зачастую они «с ним были не согласны». Когда я беседовал с такими людьми о необходимости серьезных реформ в армии, они со мной соглашались: «Все правильно говоришь, но кому это нужно? Перестань ломать копья».

– Одно из таких «копий» Вы сломали, отказавшись командовать операцией в Чечне в декабре 1994 года. Почему?

– Я был первым заместителем главкома Сухопутных войск и, как генералы Б. В. Громов, В. И. Миронов, А. И. Лебедь и другие, выступал против втягивания армии в военные действия в Чечне. Но нас не услышали. Нужна была скорая победоносная операция. Главное командование Сухопутных войск не получило директиву министра обороны или Генерального штаба о планировании операции в Чечне. Поскольку Северо-Кавказский военный округ (СКВО) подчинялся главкому Сухопутных войск, он должен был назначить свой главный штаб, который разработал бы эту операцию вместе со штабом СКВО. Но главкомат Сухопутных войск к планированию операции не был допущен.

Через шесть дней после начала операции, когда войска уже были остановлены на всех направлениях, меня направили помочь командующему СКВО генерал-полковнику А. Н. Митюхину организовать работу командного пункта. За три дня я разобрался в ситуации, обнаружил просчеты в вооружении, в численности военнослужащих, которые должны участвовать в операции. За свою армейскую жизнь я не видел такого бардака. Механики-водители, которым завтра участвовать в боевых действиях, впервые видели боевые машины пехоты, снятые с хранения, не знали, как они заряжаются. Командира противотанковой батареи поставили командовать минометной батареей. Он ни разу не стрелял из миномета, как и вверенные ему люди. На мой вопрос: «Как же вы будете выполнять задачу?» – последовал ответ: «Нам приказали…»

Если совсем быть точным, то операцию в Грозном следовало проводить силами не армии, а внутренних войск и спецназа. На это у меня было три аргумента. Первый – идеологический. В СССР считалось, что внутренняя функция Вооруженных сил с победой социализма полностью себя исчерпала, в своем Отечестве они не применяются. Я и сейчас убежден, что применять ВС, тем более укомплектованные военнослужащими по призыву, внутри страны нельзя. Второй – Вооруженные силы не готовы для проведения операций, которым обучаются внутренние войска. Третий – в ВС нет точечного оружия, за исключением автомата и пистолета. В условиях уличных операций применяется точечное оружие, а у армии оружие площадного поражения (минометы, установки заградительного огня, танки, авиация). Один залп дивизиона «Град» покрывает 720 га. Попробуйте применить его в городе…

Немаловажный момент – гражданская позиция. Командир, по уставу, должен думать о сохранении жизни своих подчиненных, боевую задачу надо выполнять меньшей кровью. В Чечне же я увидел неподготовленных мальчишек, которых посылают в бой против хорошо вооруженных и подготовленных боевиков. Это преступление перед родителями. В мирное время они отдали своих сыновей для армейской подготовки, а их отправили на бойню.

Всю ночь я взвешивал «за» и «против». В пять утра позвонил начальнику Генштаба М. П. Колесникову и доложил свои выводы, а он – министру обороны: смена командующего операцией ситуацию не изменит. В те дни я случайно узнал о том, что меня послали в Чечню, чтобы я ознакомился с ситуацией и сменил А. Н. Митюхина. Нужно было не командующего менять, а заниматься подготовкой войск, на это требовалось 2–3 месяца. Если же штурмовать Грозный, то сначала следовало разделить его на секторы, каждый из них дать командующим войсками округа, составить макет местности, провести занятия на макете, затем руководителей секторов вывезти в Грозный, чтобы они на месте организовали взаимодействие. И только после этого можно было начинать операцию.

В такой ситуации я не согласился заменить Митюхина. Прилетел министр обороны, заслушал начальника штаба, потом назвал офицеров и генералов, которые должны остаться, а мне сказал, что мной разочарован, и предложил подумать о рапорте об отставке. Рапорт у меня уже был готов.

Справедливости ради должен сказать, что П. С. Грачев при обсуждении на Совете безопасности был против войсковой операции в Чечне. Но оказался перед выбором: выполнять приказ Верховного Главнокомандующего или подавать в отставку. Поступиться принципами и выполнить команду или стоять на своем и пожертвовать карьерой. Я поступил в соответствии со своими принципами.

Война в Чечне показала полнейший непрофессионализм командования. Позже, анализируя события, я понял, почему так случилось. Операция планировалась не для исполнения, а для устрашения: маленькую Чечню с четырех концов окружат регулярные войска – Сухопутные войска, авиация, морская пехота, десантники. Генералу Д. Дудаеву ничего не останется, как сдаться на милость победителя. Но Дудаев не сдался, а войска были не готовы к ведению военных действий.

– Вернемся в сегодняшний день российской армии. Как Вы охарактеризовали бы нынешнее ее состояние и проблемы?

– Если войска не занимаются боевой подготовкой, танки не стреляют, корабли не выходят в море, авиация не летает, то армия деградирует. Поле – академия солдата. Боевая подготовка-то, чем должны заниматься военные люди в мирное время. Несмотря на успокоительные доклады, армия деградировала прежде всего в том, как офицеры стали относиться к службе. От этого зависит боевой дух Вооруженных сил в целом. На мой взгляд, отсутствие перспектив для офицера – самое уязвимое место. Он не знает, ради чего служит. Прибавим к этому снижение статуса военнослужащего, несвоевременную выплату денег. Отсюда семейные неурядицы. Все это толкало офицеров к дополнительным заработкам, в том числе незаконным путем. Процветали взяточничество, воровство, злоупотребления служебным положением.

По мере того как страна поднималась экономически прежде всего благодаря высоким ценам на нефть, Вооруженные силы финансировались все лучше. Бюджет на 1995 год составлял 268 млрд рублей, на 2010 год – более 1,3 трлн. Средств выделялось больше, а результаты не становились ощутимо лучше. Появились «признаки» боевой подготовки, но когда о них читаешь, становится и горько, и смешно. Среди командиров полков нет должностных лиц, которые бы проводили батальонные учения с боевой стрельбой. Ротные учения с боевой стрельбой проводятся в дивизии с одной ротой в течение года. Заместитель главкома Сухопутных войск по боевой подготовке откровенно признался: подготовка офицеров такова, что неуч учит неуча.

Чтобы показать обществу, что власть не спит, П. С. Грачева поменяли на И. Н. Родионова, Родионова – на И. Д. Сергеева, Сергеева – на С. Б. Иванова… Смена руководителей не приводит к положительным результатам без главного – политического решения и материального обеспечения. Какие задачи стоят перед российскими Вооруженными силами? Кто наши потенциальные противники? НАТО? С одной стороны, НАТО – партнер. С другой – кричим: смотрите, что они вытворяют! Между тем, с точки зрения военного противостояния, о НАТО пора забыть. Я много раз бывал в штаб-квартире этой организации в Брюсселе и убежден, что она никогда не будет воевать с Россией. Исторический опыт показал, что добиться победы над Россией военным путем невозможно! В НАТО это поняли. Так нужна ли нам конфронтация с НАТО? По-моему, целесообразнее подумать о вступлении в эту организацию. Оказавшись в ней, Россия стала бы серьезным противовесом Китаю на востоке. Снялись бы проблемы углеводородов Северного Ледовитого океана, Прибалтийских стран, Польши, Украины, Грузии.

Впереди нас ждут более серьезные проблемы. С увеличением числа ядерных государств усилятся и связанные с этим угрозы. Предотвратить их можно только объединенными усилиями. В этом смысле в партнеры стоит выбирать цивилизованные сообщества. Так почему бы нам, используя благоприятный момент борьбы с общим мировым кризисом с учетом позиций нового президента США, не пойти на сближение?

– Но сегодня наконец-то реформа в армии идет…

Руководство страны поняло, что так дальше жить нельзя. Перемены связаны с назначением в феврале 2007 года министром обороны А. Э. Сердюкова, который не относится к военной элите, не является кадровым военным. Его назначили на эту должность, обеспечив поддержку и президента, и премьера, не для того, чтобы поднять боевую готовность Вооруженных сил или провести революцию в оперативно-стратегическом планировании, подготовке войск. А, скорее, для того, чтобы разобраться, что представляют собой российские Вооруженные силы. Проверить, куда уходят направляемые туда средства, какова эффективность их использования.

Решая эту задачу, министр обороны пришел к выводу, что сначала необходимо провести полную инвентаризацию ВС, освободиться от всего лишнего, что лежит на них балластом (заброшенные военные городки, неиспользуемые земли, устаревшее, разукомплектованное движимое и недвижимое имущество). И тем самым создать площадку для строительства Вооруженных сил нового облика.

Одновременно с этим предстояло проанализировать соответствие ВС современным требованиям обеспечения обороны и безопасности страны, экономическим возможностям государства по основным направлениям: общая численность Вооруженных сил, доля офицерского состава в ней, его соответствие должностному предназначению; организационно-штатная структура и ее соответствие требованиям современной войны; укомплектованность современными видами техники и вооружения; состояние и качество системы образования, дисциплины и правопорядка; состояние и перспективы социального обеспечения военнослужащих и др.

Полагаю, что на основании проведенного анализа были подготовлены предложения по созданию нового облика Вооруженных сил, которые по своему размаху, глубине и радикальности сравнимы с военной реформой.

Чтобы намеченные преобразования имели количественные и качественные границы, 26 сентября 2008 года президент Д. А. Медведев утвердил «Основные параметры боевого состава Вооруженных сил РФ до 2020 года». К подписанию этого документа, видимо, подтолкнул и вооруженный конфликт с Грузией (август 2008 года), который, несмотря на то что Россия одержала победу, выявил серьезные недостатки в организационно-штатной структуре войск, их оснащении, экипировке, организации разведки, управления и связи, огневом поражении, применении высокоточного оружия и других элементов боевых действий.

– Эти преобразования уже начали реализовываться. Что Вы можете об этом сказать?

– Они рассчитаны на 12 лет и разделены на три этапа: первый – 2008–2012 годы, второй – до 2016 года, третий – до 2020 года. На первом Вооруженные силы будут сокращены до 1 млн человек и займут по численности пятое место в мире после Китая (2,3 млн человек), США (1,5 млн), Индии (1,3 млн) и Северной Кореи (1,1 млн). Все соединения и части Вооруженных сил будут переведены в категорию постоянной боевой готовности (готовности к немедленному боевому применению), а кадрированные соединения и части (где имеются только управление, штабы, минимальное количество офицеров, техника, вооружение, запасы материальных средств на случай мобилизационного развертывания до штата военного времени) будут сокращены.

Обращаю внимание на значительный масштаб сокращения: в Сухопутных войсках было 1890 соединений и частей, останется – 172; в Военно-воздушных силах – 340 и 180 соответственно; в Военно-морском флоте – 240 и 123; в Ракетных войсках – 12 и 8; в Воздушно-десантных войсках – 6 и 5; в Космических войсках – 7 и 6.

До 2012 года принципиально изменится организационно-штатная структура ВС. Сегодня она имеет четыре основных звена: военный округ – армия – дивизия – полк. Планируется образовать трехзвенную систему: военный округ – оперативное командование – бригада.

Останутся только три вида ВС (Сухопутные войска, Военно-воздушные силы, Военно-морской флот) и три рода войск (Ракетные, Воздушно-десантные и Космические).

Сухопутные войска будут иметь 6 военных округов, 7 оперативных командований, 80 бригад различного назначения постоянной боевой готовности. Серьезные преобразования произойдут и в других видах Вооруженных сил и родах войск.

Численность офицерского состава уменьшится в 2,4 раза (с 355 тыс. до 150 тыс. человек), то есть до 15% общей численности ВС и 118 тыс. прапорщиков, которых заменят военнослужащие по контракту. Численность в органах военного управления также сократится в 2,5 раза (до 8,5 тыс. человек).

Оптимизация системы военного образования предполагает уменьшение численности ввузов, их укрупнение, изменение содержания обучения и целевых задач. Из 19 военных академий и университетов останется 6, а 46 военных училищ и институтов будут преобразованы в 3 военных учебно-научных центра, которые будут вести обучение и научно-исследовательскую работу и создаваться не по видовому, а по территориальному принципу.

Я назвал только основные мероприятия. В совокупности с оснащением Вооруженных сил современными видами техники и вооружения, улучшением экипировки личного состава, включая современные средства управления, связи и пространственного ориентирования, повышением уровня социальной защиты военнослужащих, укреплением дисциплины и правопорядка в войсках, изгнанием из армии казнокрадов проводимые мероприятия приведут к созданию нового качества и облика Вооруженных сил.

В целом для кадровых военнослужащих необходимо создать условия, при которых они жили бы безбедно, имели возможность без срывов заниматься оперативной и боевой подготовкой, а их воинский труд оценивался бы справедливо.

Я – сторонник радикальных преобразований, в том числе упразднения кадрированных соединений и частей. В ВС в мирное время должны быть только соединения и части постоянной боевой готовности, несущие боевые дежурства. Это серьезно изменило бы существующую мобилизационную подготовку военно-обученного резерва. Сейчас никто не знает, сколько его нужно. Но если у нас будут только соединения и части постоянной боевой готовности, значит, резервов потребуется значительно меньше, следовательно, мобилизационная нагрузка на экономику будет снижена.

В проведении реформы есть серьезный изъян. Ее нельзя проводить, не информируя общественность, тем более – армейскую. Любой самый грозный, самый мощный приказ должен быть обеспечен политически, экономически, финансово и психологически. Без этого ничего не получится. Ведь в решении этих глобальных задач руководство Вооруженных сил вынуждено опираться и на тех людей, которые будут уволены. Их много. Когда говорят, что число офицеров будет уменьшено в 2,4 раза, эта цифра, может быть, не впечатляет. Совсем другое дело, когда осознаешь, что за ней – судьба 220 генералов, 16,5 тыс. полковников и подполковников, 50 тыс. капитанов, 70 тыс. майоров, 118 тыс. прапорщиков.

Как называется то, что сейчас происходит, – модернизация, совершенствование, строительство, развитие Вооруженных сил или военная реформа? На этот мой вопрос военные ответили: создание нового облика ВС. Пусть будет так. Создание такого облика имеет военно-техническую, финансовую и социальную стороны.

– В чем их особенности?

– Военно-техническая сторона, пожалуй, самая главная для политического руководства, для авторов этой реформы. Потому что в результате этих преобразований предстоит получить новое качество Вооруженных сил. Иначе не стоило и затевать. Однако пока не ясно, уделяет ли высшее руководство страны этому достаточно внимания.

Понятно, что нельзя добиться нового качества, не вложив дополнительные средства. Но начальник Генерального штаба заявляет, что все запланированное будет сделано за счет текущего довольствия, текущих средств, возможно, рассчитывая на реализацию недвижимого и движимого имущества. Вряд ли этого будет достаточно для воплощения всего намеченного. Казалось бы, целевые средства на программу создания нового облика Вооруженных сил обязательно должна закрепить Госдума в соответствующем законе, без этого нет гарантий доведения намеченного до конца. Неучастие парламентариев выглядит по меньшей мере странным.

Социальная сторона реформы коснется всех офицеров и прапорщиков. Было бы правильно перед началом массового увольнения провести аттестацию офицеров, чтобы на службе остались именно те, которые нужны Вооруженным силам на перспективу по возрасту и отношению к службе. Здесь уместно было бы подключить офицерские собрания, которые давали бы свою аттестацию наряду с аттестационной комиссией. Если обе аттестации совпадают, замечательно. Иначе должна вмешаться вышестоящая аттестационная комиссия. Маловероятно, что офицерский коллектив знает офицера хуже, чем аттестационная комиссия. Аттестация всех офицеров один раз в четыре года практиковалась в советских Вооруженных силах. Когда офицеры почувствуют, что офицерское собрание справедливо решает их судьбу, поверьте мне, настроение у них изменится. Надо только дать возможность вздохнуть здоровым силам.

Есть информация о том, что Министерство обороны будет готовить увольняемых офицеров к гражданской жизни, используя базу училищ. Но, может быть, лучше и проще поручить переподготовку увольняемых офицеров регионам, где они высвобождаются? Руководство региона знает, на каких предприятиях какие специалисты и на какие должности нужны, как организовать учебный процесс, где взять преподавателей. Не надо никого везти в училища за тридевять земель. У подлежащих увольнению людей есть жилье, рядом семьи. И это может стать хорошим примером для молодых парней, мечтающих пойти на службу в Вооруженные силы. У них через родителей отложится в голове: когда трудно, тебя не бросят на произвол судьбы, а достойно проводят на гражданскую жизнь. Связь между властью и обществом только укрепится.

– И все же, Эдуард Аркадьевич, какая армия нам нужна?

– Россия должна иметь военную организацию в составе: Вооруженных сил (это основа); внутренних войск, преобразованных в Национальную гвардию и выведенных из состава Министерства внутренних дел; пограничных войск, выведенных из Федеральной службы безопасности. Остальные военные ведомства должны быть демилитаризованы. Военная организация закреплена Законом «О военной организации Российской Федерации».

Армия нового облика означает:

• высокую боеспособность, которую обеспечит отказ от призыва и добровольный контрактный принцип комплектования рядовым и младшим командным составом;
• оснащение современной техникой и вооружением (не ниже 30% в условиях мирного времени), способность отечественного оборонно-промышленного комплекса (ОПК) своевременно обеспечивать ими армию;
• способность успешно вести военные действия в современных военных конфликтах;
• мобильность- быстрые маневры и создание группировок войск на угрожаемых направлениях в короткие сроки с использованием отечественной военно-транспортной авиации;
• компактность, которая достигается новой организационно-штатной структурой, дальнейшим сокращением численности до 650–700 тыс. человек, из них шестая часть – офицеры. С сокращением численности не уменьшается ассигнование на Вооруженные силы. Это позволяет больше средств направить на техническое оснащение, содержание личного состава, в том числе контрактников. Оплата воинского труда такая, что набор в армию становится конкурсным, качество повышается;
• устойчивое управление, достойная социальная защита военнослужащих.

Созданию армии нового облика будут способствовать, во-первых, поддержание стратегических ядерных сил страны на уровне, обеспечивающем стратегическое сдерживание возможного агрессора от нападения на Россию и ее союзников. Во-вторых, определение стратегических партнеров, прежде всего в лице США, ЕС и НАТО, и установление с ними устойчивых партнерских отношений, вплоть до вступления в организацию Североатлантического альянса. Это существенно облегчит положение России во взаимоотношениях с бывшими членами Варшавского договора, государствами Балтии, конфликтными государствами СНГ, послужит сдерживающим фактором для Японии и Китая в их внешней политике по отношению к северному соседу. В-третьих, дальнейшее совершенствование законодательной базы в области обороны и безопасности, законодательное закрепление всех преобразований в Вооруженных силах, установление гражданского парламентского контроля над военной организацией, прежде всего в области военного бюджета, его открытость, а также соблюдение гражданских прав военнослужащих.

– Что Вы думаете о взаимоотношениях армии и ОПК?

– К сожалению, средства, вложенные в ОПК на создание новых типов вооружения, не соответствуют количеству образцов, поступающих в Вооруженные силы. Неизвестно, как используются выделенные средства. Военных интересует не то, что происходит внутри ОПК, а сколько современной техники поступит на вооружение, какую номенклатуру техники и к какому времени начнет получать армия. Тогда легко отследить: деньги выделены, время подошло, должно поступить столько-то единиц боевой техники, а сколько поступило? Сегодня такой информации нет, она практически закрыта.

На авиасалонах демонстрируют новый самолет, при этом без ответа остаются важные вопросы. Прошел ли он заводские и войсковые испытания? Принят ли на вооружение? Что реально происходит, скажем, с ракетным комплексом «Булава»? В нашем распоряжении лишь газетная информация. Самоликвидация «Булавы» на этапе разделения второй и третьей ступени при ее десятом, как было заявлено, контрольном пуске с борта ракетоносца «Дмитрий Донской» 23 декабря 2008 года развеяла последние иллюзии. Принятие нового ракетного комплекса на вооружение ВМФ Министерство обороны отодвинуло на неопределенный срок. А первый вице-премьер С. Б. Иванов, обращаясь к главным конструкторам и руководителям ведущих предприятий ракетно-космической отрасли, публично констатировал: «Недостаточное внимание уделяется наземной отработке изделий. Нередки случаи, когда реальные испытания заменяются математическими расчетами подтверждения соответствия изделия заданным техническим параметрам». Кто расшифрует, что кроется за этими формулировками? А главное – сколько еще денег уйдет на «Булаву»? Ведь комплектующие для нее нужно приобретать за рубежом.

Другой пример: на создание беспилотных самолетов Министерство обороны выделило 1 млрд рублей[3]. И вдруг начальник Генерального штаба заявил о закупке израильских образцов. Если мы в стране содержим предприятия оборонно-промышленного комплекса, которые занимаются созданием новых образцов техники, они должны выдавать готовый продукт, а не обещания. Почему в Израиле покупать? Скажите откровенно: выделенных средств мало? Как честный налогоплательщик и патриот Отчизны, я готов платить. Только ответьте, куда идут мои деньги? Деньги – вот где «собака зарыта». В докладах Министерства обороны при подведении итогов речь уже идет не о количестве поступившей техники новых образцов, а об израсходованных средствах на ее приобретение.

Нужно также определить, какой процент от общего количества техники мы должны считать современным. Есть соответствующие методики. Техника, прослужившая 10 лет, считается современной, 15 лет – устаревшей, 20 лет – старой. К каждому образцу техники свой подход. При создании российских Вооруженных сил до 20% техники и вооружения отвечало современным образцам, сегодня – лишь 10%. Получается, что средств выделяется на порядок больше, а количество современной техники уменьшилось вдвое! Почему? Не надо искать виновных. Давайте разберемся в механизме заказов, ценообразования, целевого и эффективного расходования.

Беседу провели Петр Филиппов и Татьяна Бойко
Март 2010 года

Источник: © 2010 www.ru-90.ru

---

[1] Организация Варшавского договора была создана в 1955 году в противовес блоку НАТО. В феврале 1990 года были упразднены военные органы Договора, а 1 июля 1991 года — сама Организация.

[2] 15 мая 1992 года Армения, Казахстан, Киргизия, Россия, Таджикистан и Узбекистан подписали в Ташкенте Договор о коллективной безопасности (ДКБ). Грузия присоединилась к нему 9 сентября 1993 года, Азербайджан — 24 сентября, Белоруссия — 31 декабря 1993 года. Договор вступил в силу 20 апреля 1994 года, был рассчитан на 5 лет и допускал продление. 2 апреля 1999 года президенты Азербайджана, Грузии и Узбекистана отказались продлить его. На московской сессии ДКБ 14 мая 2002 года было принято решение о преобразовании ДКБ в полноценную международную организацию, военно-политический союз — Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Этот договор продлевается автоматически каждые пять лет.

[3] В марте 2009 года Министерство обороны выделило 1 млрд рублей на разработку и поставку в армию новых беспилотных летательных аппаратов. Однако, как сообщил заместитель министра обороны по вооружению генерал армии В. Поповкин, новых разработок пока так и нет. (См.: http://mfd.ru/News/View/Default.aspx? ID=1424367).