Дoмбровски М. Причины распада рублевой зоны

Марек Домбровски с 1991 года участвовал в исследовательских и консультационных программах Центра социальных и экономических исследований (Варшава) в бывших союзных республиках и соцстранах. В результате этой работы в 1995 году он подготовил аналитический доклад о распаде рублевой зоны (Дoмбровски М. Причины распада рублевой зоны / Авторизованный перевод с анг. И. Синициной и А. Рогинко. Центр социально-экономических исследований // Исследования и анализы. Варшава. № 58, декабрь 1995). Редакция сайта www.ru-90.ru дополнила адаптированный вариант доклада мнениями и впечатлениями политических и государственных деятелей России, Украины и Казахстана, принимавших непосредственное участие в демонтаже единой рублевой зоны.

Марек Домбровски,
председатель наблюдательного совета Центра социальных и экономических исследований (Варшава), доктор экономических наук. В 1989–1990 годах был первым заместителем министра финансов Польши, в 1991–1993 годах – депутатом польского Сейма.


Введение[1]

Существование и распад общей рублевой зоны на территории бывшего Советского Союза в 1992–1993 годах, уже после прекращения существования советского государства, породили множество дискуссий и противоречивых мнений как в СССР, так и в мире. В начале постсоветской трансформации многие эксперты и организации, включая Международный валютный фонд, верили в возможность сохранения общей валюты для всех или хотя бы части республик бывшего СССР. Одной из причин были политические соображения российских политиков, мечтавших о воссоздании в той или иной форме бывшей империи или сохранении особых отношений с бывшими советскими республиками. Наилучшим образом подобная философия отражена в понятии «ближнего зарубежья».

Наряду с этим многие ведущие политики из стран бывшего Союза в течение длительного периода поддерживали идею общей рублевой зоны и из экономических соображений, стремления не разрушать устойчивые торговые связи между бывшими советскими республиками. Опыт распада в начале 1991 года платежной зоны СЭВ породил осторожное отношение многих западных экспертов к любым радикальным изменениям в торговом и платежном механизмах, сложившихся на территории бывшего СССР.

Дополнительным аргументом были более общие соображения о ценности региональной экономической интеграции. В то время как страны Западной Европы стремятся к укреплению своей экономической и политической интеграции, включая формирование в течение ближайшего десятилетия валютного союза с использованием общей денежной единицы, в восточной, пост-коммунистической части континента наблюдается противоположная тенденция[2]. Помимо бывшего СССР, дезинтеграция общих валютных механизмов произошла в бывшей Югославии и Чехословакии.

С позиций сегодняшнего дня попытки сохранить общую рублевую зону представляются наивными. Если не считать чисто экономических аргументов о вероятных преимуществах сохранения общей валютной зоны (которые отнюдь не очевидны в случае бывшего СССР), эти попытки совершенно не учитывали политических реалий. Они состояли в том, что абсолютно необходимыми предпосылками сохранения общей валюты является наличие политического консенсуса относительно общих валютно-финансовых целей, совместной организации, предназначенной для реализации этих целей, а также минимально необходимого общего законодательства, регулирующего банковские и валютные операции.

Все эти условия после распада СССР отсутствовали. Более того, их уже не было с конца 1990 года, когда практически началась дезинтеграция денежной системы.

Егор Гайдар: С 11 ноября 1991 года по 19 февраля 1992 года – министр экономики и финансов, со 2 марта 1992 года по 15 декабря 1992 года – первый заместитель председателя правительства РФ; с 15 июня по 15 декабря 1992 года – исполняющий обязанности председателя правительства РФ; с 18 сентября 1993 года по 20 января 1994 года – первый заместитель председателя правительства РФ:

Советская денежная система была устроена иначе, чем денежная система рыночных экономик. Ее основу составили так называемые межфилиальные обороты. В СССР было не важно, какое учреждение общесоюзной банковской системы и кому предоставит кредиты. Эти взаиморасчеты можно было уточнить к концу года, при необходимости списать накопленную задолженность. Не имело значения – сколько, кому, какой из филиалов Госбанка СССР должен, есть ли у него деньги для совершения той или иной операции. Необходимые средства поступали из других филиалов.

Такая административно выстроенная банковская система могла работать только при жестком политическом контроле, когда ни одному из руководителей центральных банков союзных или автономных республик и в голову не могла прийти без согласования с Госбанком СССР, без учета установленных им лимитов предоставить кредиты союзным республикам или областям.

Но сохранить такую систему в условиях политической либерализации и экономического кризиса невозможно. Центральные банки республик игнорировали указания Госбанка СССР, кредитовали республиканские правительства и крупные предприятия, имевшие возможность лоббировать такие займы.

Источник: Гайдар Е.Т., Чубайс А.Б. Развилки новейшей истории России. СПб: Норма, 2011.

…Уже в первом полугодии 1991 года, еще до августовского путча, Россия получила из других республик лишь 22% запланированных поставок сахара, 30% – чая, 19% – крупы, 22% – мыла. Все республики, кроме России, ввели таможни на своих границах, чтобы ограничить вывоз товаров соседям, в частности в Россию. Таможни работали в одну сторону – вывозить товары в Россию было нельзя, а ввозить из нее можно. В начале 1991 года Украина и Эстония разместили за рубежом (в Канаде и Швеции) заказы на печатание собственных денег. В качестве подготовительной меры Украина намечала в ноябре 1991 года ввести в обращение купоны как временную валюту. (…)

И без того скромные возможности союзных органов власти контролировать налоговые поступления, с начала осени 1991 года сводятся к нулю. Союзное правительство получает от некоторых союзных республик небольшие суммы денег. Но речь уже идет не о налогах, а о дарах. К тому же их размеры несовместимы с потребностями союзного бюджета. Финансирование государственных расходов почти полностью обеспечивается за счет кредитов Госбанка.

В денежном хозяйстве союзные органы власти также утрачивают монополию, не контролируют создание безналичных денег центральными банками республик, являются лишь одним из конкурентов в наращивании денежного предложения.

Из письма Председателя Правления Госбанка СССР В. Геращенко Президенту СССР М. Горбачеву от 9 августа 1991 года: «В условиях использования общей валюты невозможно сдержать разрушительные действия тех республик, которые воспользуются своим правом осуществлять автономную денежно-кредитную политику. Ведь закрепленная за союзом функция денежной эмиссии по смыслу Договора означает лишь техническую функцию выпуска в обращение банкнот и монет. Реальная денежная эмиссия, определяющая инфляционные процессы, будет производиться самими республиками в ходе осуществления их центральными банками кредитных операций» (см.: Соколов М. Союз развалился республик свободных… // Коммерсант. № 36. 9 сентября 1991).

(…) Совокупный бюджетный дефицит по бюджетной системе в целом в зоне обращения рубля осенью 1991 года составит до 300 млрд руб. Дефицит такого размера является катастрофой для финансов и денежного обращения. (…) Кредиты, предоставляемые Госбанком СССР союзному и республиканскому бюджетам за период с 1986 до 1991 года, возросли со 141 млрд до 581 млрд рублей, а с учетом позаимствованных средств в 1991 году эта сумма составила 644 млрд руб. (…) В настоящее время вклады населения в сберкассах распределены между республиками и являются банковскими ресурсами. Между тем вся сумма вкладов населения, достигшая с учетом индексации более 600 млрд руб., целиком и полностью использована для формирования внутреннего государственного долга (см.: VI Съезд народных депутатов Российской Федерации. 6–21 апреля 1992 года. Стенографический отчет. М: Республика, 1992. Т. 1. С. 151).

Дефицит государственного бюджета СССР в 1991 году с учетом фонда стабилизации экономики составил 156 млрд руб. Дефицит консолидированного бюджета государств, входивших в состав СССР, в 1991 году составил 197 млрд руб. с учетом дефицита фонда стабилизации и 296 млрд руб. с учетом расходов по субсидированию цен на сельскохозяйственную продукцию, произведенных за счет кредита Центральною банка (см.: Из письма председателя Госбанка СССР В. Геращенко в Государственный Совет СССР. О денежном обращении в 1991 году. 24 октября 1991 года. РГАЭ. Ф. 2324. Оп. 32. Д. 4006. Л. 65–68).

Бюджетный кризис привел к дальнейшему расстройству денежного обращения. Руководству Госбанка СССР сложившаяся ситуация представляется катастрофической. Из письма председателя Госбанка СССР В. Геращенко в Государственный Совет СССР (октябрь 1991 года): «Происходит неудержимый рост денежных доходов населения, которые за 9 месяцев 1991 года возросли по сравнению с соответствующим периодом 1990 года на 63%… в III квартале 1991 года практически – в два раза. В октябре этот процесс продолжается. За первую половину октября 1991 года прирост доходов против соответствующего периода 1990 года оценивается в 2,2 раза… Потребительский рынок характеризуется дефицитностью практически по всем видам товаров, растет неудовлетворенный спрос на товары и услуги, усиливается спекуляция… Усилия Госбанка СССР по регулированию массы денег в обращении не дают необходимых результатов, так как банковская система по существу разобщена, национальные банки республик в ряде случаев не выполняют указания Госбанка СССР и проводят свою политику, противоречащую интересам стабильности общей денежной единицы» (см.: Синельников С.Г. Бюджетный кризис в России. М.: Евразия, 1995).

Принятие Верховным Советом СССР (прежнего состава) по представлению исполнительном власти страны нереального, прежде всего в отношении доходной части, союзного бюджета на 1991 год явилось главной предпосылкой кризиса финансово-бюджетной и кредитной системы Союза ССР… Основная экономическая причина кризиса союзного бюджета – многократное сужение его доходной базы по сравнению как с предшествующими годами, так и с утвержденным планом на 1991 год.

В союзный бюджет нет отчислений от подоходного налога, доходов кооперативов, налога с оборота. Отключение союзного бюджета от непосредственной связи с доходами населения, новых рыночных структур и налогом с оборота было крупнейшим стратегическим просчетом и ударом по его устойчивости и бездефицитности. (…) По Украине не было перечислений средств на общегосударственные программы. По республикам Прибалтики все доходы, поступавшие на их территории, полностью зачислялись в бюджеты республик. (…)

Из письма И. Силаева Президенту СССР М. Горбачеву «О чрезвычайном бюджете на IV квартал 1991 года» от 19 ноября 1991 года: «Для характеристики тяжелейшего состояния финансов и денежного обращения приведу лишь несколько цифр. Если учесть дефицит общесоюзного фонда стабилизации экономики в размере 51,3 млрд рублей, то совокупный дефицит составит 204,6 млрд рублей. Увеличились по сравнению с запланированными и дефициты республиканских бюджетов. Каковы основные причины роста дефицита? Главная состоит в том, что в текущем году резко сократилась доходная база союзного бюджета. За 9 месяцев против расчетов в бюджет недопоступило 97 млрд рублей, а в расчете на год 147 млрд рублей, то есть в бюджет поступит менее 47% первоначально запланированной суммы. Все мы – и исполнительная, и законодательная власть, внесли свою лепту в сокращение доходов. Я имею в виду принятые решения о практической отмене налога с продаж, о снижении ставки налога на прибыль с 45 до 35%, о предоставлении значительных налоговых льгот.

Эти решения принимались как в центре, так и в республиках. Недовзнос Украины составит по году 8,8 млрд рублей. Эта республика прекратила перечисления средств союзному бюджету с июля т.г. Совершенно не рассчитываются с союзным бюджетом Грузия и государства Прибалтики… На союзный бюджет кроме того пришлось отнести и затраты единого фонда социальной поддержки населения. При подготовке проведения реформы розничных цен имелось в виду сформировать его за счет взносов республик. Однако впоследствии все республики, которые должны были перечислять средства в фонд, отказались от этой договоренности… И, наконец, в связи с ростом цен потребовалось увеличить расходы на оборону на 12 млрд рублей. Таким образом, совокупный дефицит союзного бюджета и фонда стабилизации только за 9 месяцев составляет 114,2 млрд рублей.

Эмиссия наличных денег за 10 месяцев т.г. уже составила 82,6 млрд рублей, в том числе по РСФСР – 53,3 млрд, Украине – 6,1 млрд, Узбекистану – 4,4 млрд, Казахстану – 5,6 млрд рублей. За год количество наличных денег в обращении возрастет на 110–140 млрд рублей» (см.: Силаев И. Президенту СССР Горбачеву М.С. Материалы о Чрезвычайном бюджете на IV квартал 1991 года, к рассмотрению этого вопроса на Верховном Совете СССР. 19 октября 1991 года. ГА РФ. Ф. 5446. On. 163. Д. 41. Л. 101–106).

Источник: Гайдар Е.Т. Гибель империи. § 3. Политическая дезинтеграция: экономические последствия С.32–35. – bookz.ru

Тем не менее бывшую советскую валюту (рубль) унаследовали все постсоветские государства на первом этапе своей независимости – и страны Балтии, и страны, ставшие членами СНГ в декабре 1991 года.

На функционирование валютной системы повлияли сильные дезинтеграционные факторы, которые привели к частичному коллапсу валютного союза в середине 1992 года и его окончательному распаду во второй половине 1993 года. Все политические попытки восстановить (по крайней мере, частично) рублевую зону, предпринимавшиеся в рамках СНГ, включая Договор о валютном союзе между Россией и Беларусью, окончились неудачами именно из-за отсутствия вышеупомянутых политических и организационных предпосылок для существования общей валюты.

Настоящая работа носит исторический характер. В ней рассматриваются экономические и политические предпосылки успешного функционирования общей валютной зоны, процесс ее дезинтеграции, начавшийся в конце 1990 года, когда Советский Союз еще существовал. Описывается процесс распада рублевой зоны в 1992–1993 годах, наиболее важные инициативы по ее восстановлению, принимавшиеся в 1992–1994 годах. Обсуждаются макроэкономические и другие последствия продолжения сохранения общей валюты в условиях политической дезинтеграции.

Основные экономические и политические предпосылки общей валютной зоны

Рациональность использования общей валюты на определенной территории можно рассматривать с экономической и политической точек зрения. В каждом случае необходимо ответить на два вопроса. Имеются ли экономические основания для использования общей валюты на данной территории? Возможно ли проведение на ней единой денежной и фискальной политики и использование общих денежных институтов?

Детальный анализ этих двух проблем применительно к бывшему СССР выходит за рамки данной работы. Вместе с тем, даже беглый взгляд на бывшую советскую экономику приводит к отрицательным ответам. Основой для обсуждения экономической стороны вопроса может быть теория оптимальной валютной территории, впервые предложенная Робертом Манделлом[3] и разработанная Рональдом МакКинноном[4]. Оба фактически ставят знак равенства между территориями с одной валютой и территориями со многими валютами, конвертируемыми одна в другую по фиксируемому курсу. МакКиннон отмечал, что фиксированная система курсов с гарантированной конвертируемостью валют – это почти то же самое, что и режим одной валюты. Однако оба автора упускали из виду проблему трансакционных издержек, которые существуют и при фиксированном курсе (и даже при его жесткой фиксации) и не существуют при режиме единой валюты.

Проблема оптимальной валютной зоны возникает тогда, когда определенная территория (А) подвергается структурному шоку с точки зрения спроса или предложения по отношению к другой территории (В), что приводит к изменению двусторонних условий обмена между ними. Наиболее простым способом приспособления к шоку является изменение обменного курса между валютами, А и В. Однако это возможно, если на этих территориях действуют разные валюты с гибким обменным курсом.

Когда это не так (например, если обе эти территории являются районами одной страны), остается использовать две другие формы приспособления: движение трудовых ресурсов и капитала или фискальное перераспределение.

Первая форма приспособления требует высокой мобильности факторов производства на территориях, подверженных кризису[5], как это происходит, например, в США. Но в бывшей советской экономике никогда не существовало свободного перемещения товаров, труда и капитала, поскольку распределение ресурсов было целиком или почти целиком предметом центрального планирования и административного регулирования. Масштабное перемещение трудовых ресурсов по сталинской программе всеобщей индустриализации в 1930-х и 1940-х годах было чисто административной операцией, нарушавшей права и достоинство человека. Она ничем не отличалась от перемещения рабов.

Позднее, во времена Хрущева и Брежнева, перемещение трудовых ресурсов стало более «человечным», поскольку больше использовались методы материального и политического стимулирования; впрочем, от использования административных методов (например, системы прописки) никогда не отказывались полностью. Трудно ожидать, что после распада СССР возникнет реальное свободное перемещение трудовых ресурсов, поскольку при этом возрастает роль этнических и культурных факторов. Они, возможно, будут затруднять движение капитала, хотя здесь многое зависит от законодательного оформления этого процесса в каждом новом независимом государстве.

Вторая форма приспособления – масштабное межрегиональное финансовое перераспределение – использовалась во многих странах (США, Франция, Германия, особенно ГДР) и между странами-членами Европейского Союза. То же происходило и в бывшем СССР, где дифференцированное воздействие внешнего шока было нейтрализовано масштабным фискальным и квази-фискальным перераспределением[6] между советскими республиками, главным образом, направлявшимся из России в другие союзные республики[7]. Такое положение частично сохранялось в 1992 году и в первой половине 1993 года. Однако в середине 1993 года российские власти решили положить конец этой практике, по крайней мере, в прежних масштабах. Это стало действительным концом рублевой зоны.

Как видно из приведенного анализа, свободная мобильность факторов производства на конкретной территории и ее потенциальная возможность единым путем отвечать на внешние импульсы – это два основных рациональных критерия для введения общей валюты. Если внешние импульсы асимметричны, а факторная мобильность ограничена, то страны должны сделать выбор между фискальным перераспределением и взаимным приспособлением обменных курсов. Для первого метода требуется, по меньшей мере, некоторое подобие политической конфедерации, а второй предполагает отказ от общей валюты.

Сильное асимметричное воздействие различных структурных кризисов на бывший СССР очевидно. Причины этого заключаются в огромной дифференциации промышленной структуры советских республик. Например, после двух нефтяных кризисов 1970-х годов, когда советские власти решили не приводить внутренние цены на нефть в соответствие с мировыми, в проигрыше оказались Россия, Туркменистан и Казахстан, а остальные республики начали получать огромные косвенные субсидии для своей отсталой обрабатывающей промышленности. Ситуация принципиально изменилась, когда Россия в 1992–1993 годах стала приводить свои внутренние цены на нефть и газ в соответствие с мировым уровнем.

Необходимо подчеркнуть, что приведение в соответствие цен на нефть и уголь – не единственная структурная проблема, с которой столкнулись страны бывшего Советского Союза (другой чрезвычайно важной проблемой является демилитаризация). Это означает, что они должны были в прошлом и до сих пор вынуждены приспосабливаться к различным асимметричным структурным кризисам.

Приведенный анализ усложняется, если его дополнить проблемой трансакционных издержек. Использование общей валюты способствует их снижению. Это связано не только с издержками по обменным операциям, но и с рисками обмена (если обменный курс гибкий), а также с дополнительными сложностями, если отдельные валюты в полной мере не конвертируемы. Этот последний риск особенно актуален в описанном выше случае, так как в 1992 и 1993 годах не было окончательно ясно, будут ли новые постсоветские валюты хотя бы частично конвертируемыми[8].

В тех случаях, когда доля взаимной торговли высока, организационные издержки становятся важным аргументом в пользу введения общей валюты. В глазах многих западных экспертов, включая экспертов МВФ, это, возможно, было основным аргументом в пользу сохранения единой рублевой зоны после распада СССР[9]. Однако их интерпретация была ошибочной.

Высокая зависимость особенно Беларуси и республик Балтии от межреспубликанской торговли не означала, что торговые связи между республиками были оптимальными с точки зрения реальных сравнительных преимуществ каждой республики или региона и их нужно было сохранять любой ценой. Скорее они отражали результаты произвольных инвестиционных решений, основанных на политических соображениях и критериях, и политического торга, связанного с командной системой.

После распада СССР торговый оборот между бывшими союзными республиками существенно сократился из-за воздвигнутых торговых барьеров между некоторыми из них и неопределенности относительно системы платежей. А также потому, что такая торговля ранее была нерациональна с точки зрения микроэкономических расчетов, в особенности после того, как цены на энергоресурсы и транспортные тарифы приблизились к мировому уровню. Дополнительную роль здесь сыграло существенное сокращение военного и инвестиционного спроса.

Распад традиционных торговых связей произошел не только между новыми независимыми государствами, но и внутри них самих, особенно внутри России. Например, предприятия-поставщики из Москвы или Санкт-Петербурга не обязательно являются наилучшими торговыми партнерами предприятия, которое находится во Владивостоке, из-за огромных расстояний и высоких транспортных издержек. Последнее может предпочесть выбрать партнера из Японии, Китая или Кореи.

С этой точки зрения, является ли сама Россия оптимальной валютной зоной? Слабое развитие транспорта, связи и правовой инфраструктуры на крупнейшей в мире территории, сохранение ограничений на проживание (институт прописки) и т. п. серьезно ограничивают межрегиональную факторную мобильность. Фактическое отделение московского финансового рынка от региональных – один из многих примеров. Однако я не намерен выступать за балканизацию России, а лишь хотел бы привлечь внимание к роли дезинтеграционных факторов в бывшем СССР и в России, которые не способствовали и не способствуют сохранению политической целостности.

Рассмотрим политические предпосылки общей валютной зоны. Если несколько независимых государств хотят сформировать валютный союз, то они должны поступиться частью своего суверенитета – по крайней мере, в сферах денежной, фискальной и торговой политики. Они должны прийти к соглашению об общем законодательстве в области банковского дела и регулирования обменных курсов, ликвидировать барьеры на пути движения товаров, рабочей силы и капитала, а в случае внешних кризисов, влияющих на внутреннюю ситуацию, быть готовы к проведению межгосударственного фискального перераспределения.

Сегодня ясно, что такие политические условия после распада СССР не существовали. Политический суверенитет приобрел важную самостоятельную ценность[10], а в отношениях между Россией и другими республиками, а также между некоторыми соседними республиками (наиболее экстремальный случай – Армения и Азербайджан) существовало недоверия и даже подозрительность. Политическая нестабильность и незрелость новых демократических институтов не способствовали достижению долгосрочного соглашения по вопросам, являющимся элементарными предварительными условиями для введения общей валюты.

Еще более важно, что политические условия, необходимые для эффективного функционирования валютного союза, отсутствовали уже в последние годы существования СССР, еще до его формальной дезинтеграции.

Первый этап денежной дезинтеграции – экономическая война России с другими союзными республиками (1990–1991 годы)

В конце 1980-х годов политика гласности и перестройки в бывшем Советском Союзе, начатая Михаилом Горбачевым, привела к расширению политических свобод и ослаблению административных и полицейских репрессий. В результате возродились национально-освободительные движения во многих нациях в составе советской империи. Лидерами стали республики Прибалтики, в которых впервые сформировались идеи республиканской экономической автономии и экономических реформ, реализуемых на республиканском уровне.

В 1988 году литовское движение «Саюдис», выступавшее за независимость страны, предложило комплекс мер по реформе экономики, ориентированный, помимо прочего, на расширение автономии республики. В этот пакет входили создание республиканского центрального банка и введение республиканской валюты. Сходная экономическая концепция, получившая название «нового экономического механизма» (эстонская аббревиатура – IME), была предложена в 1987–1988 годах группой эстонских экономистов.

В обеих республиках началось постепенное формирование их будущих центральных банков при сохранении республиканских филиалов Госбанка СССР. Уже в 1989 и 1990 годах между каждой из республик и союзными органами власти возникли первые конфликты по вопросу о кредитной эмиссии. Латвия впервые объявила о решении ввести собственную национальную валюту лишь в 1990 году и тогда же начала организовывать собственный центральный банк.

Латвия начала восстанавливать свою довоенную валюту в мае 1992 года. Первоначально был налажен выпуск латвийских рублей в качестве временной валюты, используемой наряду с российским рублем по курсу 1:1. В июле того же года латвийский рубль – рублис стал единственным законным платежным средством во внутреннем обращении, а к июню 1993 году был введен лат, ставший единственным платежным средством.

Литва использовала в качестве единственной национальной валюты талон (купон), до этого обращавшийся параллельно с российским рублем. В июне 1993 года талоны как временная валюта были заменены литовским литом в соотношении 100:1. С августа 1993 года хождение иностранной валюты на территории было республики запрещено.

Эстония ввела национальную валюту – крону в июне 1992 года. Установился фиксированный курс кроны по отношению к немецкой марке – 8:1. Центральный банк Эстонии с самого начала гарантировал конвертируемость кроны. Эстонская валюта до настоящего времени остается наиболее стабильной, ее девальвация запрещена законом.

Введение собственных национальных валют сопровождалось жесткой денежно-кредитной политикой: сокращением расходов бюджета, отказом от финансирования бюджетных расходов за счет эмиссии, ограничением выдаваемых банками кредитов, переводом кредитования на коммерческую основу и др.

В итоге высокие темпы инфляции, составлявшие в 1992 году в Литве 1162,5%, в Латвии – 958%, в Эстонии – 1042,4%, в 1993 году уменьшились соответственно до 188, 35 и 35,7%, в 1994 году уровень инфляции в Латвии составлял около 46%, в Эстонии – 47, в Литве – 45%.

Источник: Экономическая история зарубежных стран. Курс лекций / Под общ. ред. В.И. Голубовича. Минск: ИП «Экоперспектива», 1997. – uchebnik-besplatno.com

Хотя Михаил Горбачев и другие члены высшего советского руководства в то время еще не были готовы пойти на независимость республик Прибалтики[11], они открыто не возражали против идеи расширения республиканской экономической автономии, включая введение отдельных республиканских валют. Скорее всего, они не понимали политических последствий такой автономии. Да и концепции реформирования советской экономики не было.

Поскольку стремление к большей экономической независимости затрагивало только республики Прибалтики, оно не представляло реальной угрозы для целостности советской денежной и фискальной политики. Это выглядит как крупный исторический парадокс, но решающий удар по советскому экономическому и политическому единству был нанесен самой Россией. Весной 1990 года новый Верховный Совет РСФСР выбрал своим председателем Бориса Ельцина, который формально возглавил Российскую Федерацию[12]. Ельцин, бывший член Политбюро ЦК КПСС и бывший первый секретарь Московской партийной организации, в то время рассматривался в качестве основного соперника Горбачева. Он получил поддержку российского демократического движения, которое хотело пойти дальше ограниченных реформ перестройки.

Декларация о суверенитете Российской Федерации от 12 июня 1990 года стала первым важным шагом на пути к дезинтеграции СССР, предпринятым новым российским парламентом. В след за ней аналогичные декларации приняли другие советские республики и даже территориальные единицы низших уровней. Хотя российская декларация о суверенитете содержала общие заявления о собственной денежной системе, сама по себе она не оказала прямого воздействия на денежную и фискальную политику. Но логика политической борьбы между российскими и союзными властями должна была рано или поздно привести к более серьезным последствиям.

Прежде чем приступить к описанию экономической войны между Россией и Советским Союзом, следует упомянуть о сути конфликта. Каких целей стремились достичь новые российские власти и элита?

Ответить на этот вопрос не просто. На развитие реальных политических событий в то время влияли многие факторы. Политическое и личное соперничество Ельцина и Горбачева было одним из них. Но не только Ельцин проявлял сильные личные амбиции. То же можно было сказать и о его заместителе в парламенте – Руслане Хасбулатове, который впоследствии стал одним из основных действующих лиц драматических событий сентября–октября 1993 года. Российское демократическое движение («Демократическая Россия»), все больше разочаровываясь в непоследовательных реформах Горбачева, сделало политический выбор в пользу Ельцина. Если часть активистов этого движения сознательно принимала перспективу независимости некоторых советских республик, то другие верили в возможность построения обновленного Советского Союза. Некоторые либерально настроенные экономисты сознавали, что сохранение федерации советского типа и общей валютной зоны сопряжено с огромными затратами, поэтому не выступали против перспективы экономической дезинтеграции СССР. Они не верили в возможность достижения рационального консенсуса относительно единой программы реформ для всех советских республик, экономические интересы которых сильно различались.

К сожалению, экономическая дезинтеграция СССР произошла спонтанно, в ходе популистской борьбы между российским и советским политическим руководством. В конце 1991 года она привела к полной утрате макроэкономического контроля и подавленной гиперинфляции. Но прежде, чем это произошло, российские парламент и правительство уже разрушали старый экономический порядок, принимая односторонние законодательные решения.

Первыми конкретными шагами на этом пути стали принятые в декабре 1990 года закон о Центральном банке РФ и закон о банках и банковской деятельности[13]. Вновь организованный Центральный банк РФ (ЦБ РФ) во главе с управляющим Георгием Матюхиным начал устанавливать личный и административный контроль над всеми региональными отделениями Госбанка СССР на территории России. Он также предложил более либеральные условия по лицензированию коммерческих банков. В результате такой конкуренции большинство коммерческих банков в России перерегистрировалось в течение нескольких последующих месяцев под юрисдикцией ЦБ РФ. Центробанк России не соблюдал рекомендаций и решений Госбанка, касавшихся кредитной эмиссии, политики процентных ставок, требований к обязательному резервированию и т. п. Он начал финансировать республиканский бюджетный дефицит и российские предприятия посредством полностью автономной кредитной эмиссии.

Вслед за войной в денежной и банковской областях аналогичные действия развернулись и в сфере фискальной политики. Российское правительство начало укреплять свой контроль над предприятиями союзного подчинения, находящимися на территории России, предлагая более льготные ставки налогообложения. Собранные налоги использовались для целей республиканского бюджета и не передавались в союзный бюджет. Эту практику впоследствии использовали и другие республики. В 1991 году (особенно во второй половине года) союзный бюджет остался без доходов, с одними расходными статьями (из союзного бюджета по-прежнему финансировались армия и службы безопасности, центральная администрация, некоторые субсидии, капиталовложения и т. п.). Это привело к неконтролируемому расширению денежной массы, поскольку Госбанк был вынужден финансировать громадный дефицит союзного бюджета.

Российские парламент и правительство также конкурировали с союзным руководством в сфере социальной политики, умножая число социальных привилегий и льгот. Эта популистская конкуренция дополнительно стимулировалась политическими событиями – референдумом о сохранении Советского Союза, проходившим весной 1991 года[14], и президентскими выборами в России в июне 1991 года, на которых победил Борис Ельцин. Последнее событие привело к государственному перевороту в августе 1991 года.

Союзное правительство во главе с Валентином Павловым предприняло отчаянную попытку улучшить макроэкономическое равновесие с помощью неэквивалентного обмена 50- и 100-рублевых банкнот в январе 1991 года и административного повышения цен в апреле 1991 года. Оба шага были взяты из традиционного арсенала мер командной экономики и не сопровождались комплексным реформированием экономической системы. Кроме того, первое из этих решений было плохо рассчитано и реализовано, в результате экономический хаос только усилился.

Неудачный государственный переворот в августе 1991 года стал поворотным пунктом в новейшей истории СССР и привел к его окончательному распаду в декабре. Переворот был отчаянной попыткой группы сторонников «жесткой» линии (вице-президент Геннадий Янаев, премьер-министр Валентин Павлов, министр обороны Дмитрий Язов, председатель КГБ Владимир Крючков, председатель Верховного Совета Анатолий Лукьянов) спасти советскую империю и предотвратить подписание нового Союзного договора, которым должны были завершиться переговоры в Ново-Огарево. Сегодня очевидно, что переворот был направлен не только против Горбачева и наиболее продвинувшихся по пути независимости республик Прибалтики и Грузия, но и главным образом против Бориса Ельцина и российского руководства.

Неудачная попытка августовского переворота ускорила процесс политической и экономической дезинтеграции. Последняя союзная администрация – Межреспубликанский экономический комитет (МЭК), который возглавлял Иван Силаев, играл, скорее, роль ликвидационной комиссии, чем настоящего правительства. Энергичную попытку разработать и заключить с союзными республиками новый договор об экономическом союзе предпринял вице-председатель МЭК Григорий Явлинский. Но она закончилась безуспешно. Концепция договора была смоделирована по идее Европейского Союза и включала союз в денежной и банковской областях. Договор был подписан в Ново-Огарево в октябре 1991 года десятью республиками, но так и не был реализован, поскольку достичь соглашения о политическом союзе не удалось. Договор об экономическом союзе стал первым в длинном перечне соглашений об интеграции, подписанных в течение последующих трех лет между бывшими советскими республиками. Эти соглашения отражали лишь политические декларации и множество экономических иллюзий, но не реальную готовность вернуться хотя бы к некоему подобию политического союза, что является необходимой предпосылкой введения общей валюты.

Реальное развитие событий шло в противоположном направлении. После августа 1991 года Госбанк СССР утратил контроль над денежной политикой в России и государствах Балтии, чью независимость признали российские и союзные власти. Другие республики предпочли более пассивный подход, ожидая окончательного исхода этого конфликта. Референдум на Украине 1 декабря 1991 года провозгласил окончательно независимость республики[15] и привел к беловежским соглашениям о роспуске СССР и образовании Содружества независимых государств (СНГ). В середине декабря президент Ельцин принял решение о ликвидации Госбанка СССР.

Государственный банк СССР был единым эмиссионным, кассовым и расчетным центром страны, основным банком кредитования и финансирования народного хозяйства и населения, непосредственно подчинялся Совету Министров СССР. Он монопольно осуществлял эмиссию денег, управлял налично-денежным оборотом, проводил безналичные расчеты, на него было возложено кассовое исполнение государственного бюджета. На него же был возложен общегосударственный контроль за выполнением предприятиями и организациями планов производства и реализации продукции и за соблюдением финансовой дисциплины

В декабре 1990 года были приняты законы «О Государственном банке СССР» и «О банках и банковской деятельности». В соответствии с ними Госбанк СССР вместе с учреждаемыми в это время на базе республиканских контор банка национальными банками должен был создать единую систему центральных банков, основанную на общей денежной единице (рубле) и выполняющую функции резервной системы. Так на базе Российского республиканского банка Госбанка СССР 13 июля 1990 года был создан Центральный банк РСФСР, подотчетный Верховному Совету РСФСР.

В ноябре 1991 года в связи с образованием Содружества Независимых Государств и упразднением союзных структур Верховный Совет РСФСР объявил Центральный банк РСФСР единственным на территории России органом государственного денежно-кредитного и валютного регулирования экономики республики. На него были возложены функции Госбанка СССР по эмиссии и определению курса рубля. ЦБ РСФСР предписывалось до 1 января 1992 года принять в свое полное хозяйственное ведение и управление материально-техническую базу и иные ресурсы Госбанка СССР, сеть его учреждений, предприятий и организаций.

20 декабря 1991 года Государственный банк СССР был упразднен и все его активы и пассивы, а также имущество на территории РСФСР переданы Центральному банку РСФСР.

После упразднения Госбанка СССР была изменена система счетов, создана сеть расчетно-кассовых центров (РКЦ) Центрального банка РФ, началась их компьютеризация. С декабря 1992 года началась передача функций кассового исполнения государственного бюджета от Центробанка вновь созданному Федеральному казначейству.

Виктор Геращенко, председатель Правления Госбанка СССР в 1989–1991 годах, председатель Центрального банка РФ в 1992–1994 годах:

После августовских событий 1991 года было ясно, что все изменилось безвозвратно. Все бывшие республики в составе Советского Союза объявили о своей самостоятельности. Необходимо было находить новые формы взаимоотношений.

По инициативе Госбанка СССР 10–11 сентября 1991 года в Москве прошло совещание представителей всех республиканских национальных банков. На нем обсуждались вопросы согласования кредитно-денежной политики новых государств, была сделана попытка найти компромисс между противоречивыми интересами национальных банковских систем. Переговоры были бурными, в результате ни о чем не удалось договориться, экспертной группе Госбанка СССР было поручено подготовить проект межбанковского соглашения.

Газеты с надеждой заявляли: «Заинтересованность в выработке общих „правил игры“ высказали все члены бывшего Союза ССР независимо от их отношения к новому экономическому соглашению».

Тогда стало понятно, что Госбанк в старом виде существовать больше не будет, все участники требовали замены его консультативным органом, в работе которого будут принимать участие представители всех республиканских национальных банков и который примет на себя функцию координатора в «рублевой валютной зоне».

Принципиально не удалось договориться о способе принятия обязательных для исполнения решений – единогласно или большинством голосов. К тому же ЦБ России настаивал на неравном распределении голосов: в зависимости от экономического потенциала участников межбанковского соглашения. Почти все республики с этим не согласились, посчитав, что в этом случае Россия будет диктовать им свои условия. (…)

В стране ходило множество слухов о судьбе денег. Незадолго до появления новых советских купюр 18 октября 1991 года председатель правления ЦБ России Г.Г. Матюхин, а десятью днями позже и президент Ельцин заявили о возможности введения российских денег. Главной идеей денежной реформы, готовящейся российскими властями, было нанесение на советские банкноты, имеющие хождение в республиках, подписавших экономическое соглашение, пометок, означающих эмитировавший их регион. Рассчитывали благодаря этому в конце года определить баланс налично-денежного оборота между республиками.

На мой взгляд, это была абсолютная глупость, так как такие пометки не решают никаких проблем, а только создают массу дополнительных сложностей, ведь наличные деньги составляли только 10% общей денежной массы, основные суммы были сосредоточены на счетах предприятий. Определить же баланс республик по расчетам между предприятиями Советского Союза, традиционно имеющих сотни контрагентов во всех уголках страны, было технически и практически невозможно. (…)

22 ноября 1991 года уже Верховный Совет РСФСР принял постановление № 1917–1 «О финансово-кредитном обеспечении экономической реформы и реорганизации банковской системы РСФСР». В нем единственным на территории республики органом государственного денежно-кредитного и валютного регулирования экономики признавался Центральный банк РСФСР. Ему поручалось до 1 января 1992 года принять в свое полное хозяйственное ведение и управление по состоянию на 22 ноября 1991 года материально-техническую базу и иные ресурсы Госбанка СССР, сеть его учреждений, предприятий и организаций, расположенных на территории РСФСР.

Функции Госбанка СССР по эмиссии и определению курса рубля до создания банковского союза возлагались на Центральный банк РСФСР. Ему же поручалось до 15 декабря 1991 года зарегистрировать Внешэкономбанк СССР в качестве коммерческого банка, выполняющего расчеты по обслуживанию внешнего долга СССР. Кстати, эта часть постановления не выполнена до сих пор и Внешэкономбанк все еще не имеет статуса коммерческого банка.

23 ноября состоялось совещание группы руководителей центральных банков республик теперь уже бывшего СССР, находившихся в то время на семинаре во Франции: представляющих Россию, Белоруссию, Киргизию, Таджикистан, Грузию и Молдавию. На совещании также присутствовали председатели правлений Азербайджанского, Туркменского и Армянского республиканских банков Госбанка СССР (в этих странах самостоятельные центральные банки еще не были созданы). Тогда была достигнута договоренность до 1 января 1992 года заключить соглашения:

– о порядке осуществления банковских расчетов и платежей на территории государств, использующих рубль в качестве денежной единицы;

– о порядке введения национальных валют и урегулирования возникающих при этом межгосударственных кредитных требований и обязательств;

– о порядке расчетов между сторонами при использовании национальных валют;

– о порядке раздела активов и пассивов Госбанка СССР, а также фондов, запасов и других средств бывших спецбанков СССР.

На том же совещании договорились организовать на фабриках Гознака печатание банкнот Госбанка с отличительными признаками суверенных государств.

Постановление от 22 ноября почему-то вовремя не было выполнено, и 20 декабря Президиум Верховного Совета РСФСР принял новое Постановление № 2066–1 «О ходе выполнения постановления Верховного Совета РСФСР „О финансово-кредитном обеспечении экономической реформы и реорганизации банковской системы в РСФСР“ и о Государственном банке СССР». В нем говорилось: «Отметить медленную реализацию постановления Верховного Совета РСФСР „О финансово-кредитном обеспечении экономической реформы и реорганизации банковской системы в РСФСР“» и давалось поручение Г.Г. Матюхину в течение суток образовать комиссию для рассмотрения и решения всех необходимых вопросов. Управлению охраны объектов высших органов государственной власти и управления РСФСР (И.Я. Бойко) указывалось принять незамедлительные меры по охране зданий Госбанка СССР.

Ликвидационная комиссия была создана в тот же день под председательством В.П. Рассказова. Приказ о передаче материально-технической базы Госбанка вышел еще раньше, 17 декабря. С этого дня аппарат Госбанка СССР стал действовать под руководством ЦБ РСФСР. (…)

Бумагу с сообщением о ликвидации Госбанка нам Рассказов принес 20 декабря 1991 года (…) По этой бумаге следовало начать ликвидацию и все передать Центробанку России (…). Нужно было сделать разделительный баланс (…) – после Беловежского соглашения все республики стали самостоятельными, хоть и при единой валюте, (…) и будут стараться сделать свой баланс, поскольку система межфилиальных, межреспубликанских оборотов осталась. На 31 декабря будут платежи, ушедшие из Таджикистана, но не пришедшие в Россию, и наоборот. Их надо делить: это тебе в баланс, это ко мне. И здесь понадобятся переговоры с доброй волей со всех сторон. Всем надо будет идти на определенные уступки. И скорее всего, именно России придется взять многое на себя. А если вас никто не знает, никто с вами не работал, задача усложняется многократно, становится почти невыполнимой – в Российском Центральном банке работал первый призыв российских банкиров, сделать все это они как следует не смогли бы. (…) 2 января в печати было опубликовано сообщение об упразднении Госбанка СССР и создании ликвидационной комиссии

Источник: Николай Кротов. Путь Геракла: история банкира Виктора Геращенко, рассказанная им Николаю Кротову. – lib.rus.ec

С ликвидацией Госбанка СССР рублевая зона вступила в новую стадию своего существования, когда одна общая валюта управлялась пятнадцатью центральными банками, каждый из которых был независим от остальных.

Второй этап денежной дезинтеграции – после распада СССР (1992–1993 годы)

С начала 1992 года все бывшие советские республики стали независимыми государствами с собственными центральными банками, но продолжали использовать (включая государства Балтии) старый советский рубль. По обсуждавшимся выше причинам такая ситуация не могла сохраняться долго и должна была эволюционировать. Учитывая всеобщее нежелание восстанавливать политический союз, единственно возможным результатом в монетарной сфере рано или поздно должен был стать развал общей валютной зоны. Этот процесс занял почти два года. В нем можно выделить четыре этапа.

Первый этап охватывает функционирование валютного союза в первой половине 1992 года, когда 15 национальных банков независимо друг от друга выступали в роли центральных банков, используя свое положение для того, чтобы «поживиться за чужой счет»[16], стремясь превзойти друг друга в эмиссии денег в форме кредитов. Особенно активно выступал Национальный банк Украины. Он первым среди центральных банков в бывшем СССР в июне 1992 года ввел практику взаимозачета, то есть многостороннего клиринга задолженности между предприятиями с помощью предоставления дополнительных кредитов.

Хотя Россия стала монополистом в выпуске рублевой наличности, Украина, Литва, Латвия и Азербайджан ввели параллельные валюты для наличного обращения (купоны), чтобы обойти ограничения, налагавшиеся Россией, и «защитить» свои внутренние потребительские рынки (где сохранялся дефицит) от покупателей из других республик.

Экспансионистская монетарная политика бывших союзных республик (порой более экспансионистская, чем в России) в сочетании с традиционным структурным дисбалансом в пользу России в межреспубликанской торговле (в прошлом он финансировался за счет перераспределения огромных сумм из бюджета СССР) привели в 1992 и первой половине 1993 года к гигантскому по масштабам «импорту» денег в кредитной форме в Россию.

Егор Гайдар:

Самодеятельность в денежной политике начала проявляться уже в 1990 году. После краха союзной власти она стала нормой. Денежная политика независимых государств была рациональной. Если имперская система контроля над союзным рублевым обращением развалилась, а новой нет, то с точки зрения интересов своей республики невыгодно сдерживать денежное предложение. Напротив, надо не отстать от соседей в наращивании денежной массы, пытаться перераспределить в свою пользу часть сеньоража. К чему такая политика может привести, известно из опыта гиперинфляции в Австрии и Венгрии, последовавшей за крахом Австро-Венгерской империи.

У стран, доля которых в денежном обращении бывшей империи минимальна, стимулы к денежной эмиссии наиболее высокие. Они могут экспортировать инфляцию соседям. Положение России, доля которой в ВВП всех бывших советских республик в 1991–1993 годах превышала 60%, было сложным. Наша страна в то время не могла регулировать масштабы безналичной денежной эмиссии в бывших союзных республиках, была вынуждена импортировать инфляцию.

Чтобы решить эту проблему, России надо было изменить систему банковских расчетов, перевести центральные банки новых независимых стран на корреспондентские счета, ввести в наличный и безналичный оборот собственный российский рубль. Сделать примерно то, что сделало руководство Чехословакии после краха Австро-Венгерской империи. Но для этого нужно было время.

Источник: Гайдар Е.Т., Чубайс А.Б. Развилки новейшей истории России. СПб: Норма, 2011.

Второй этап начался с введения ЦБ РФ в начале июля 1992 года требования о ежедневных двусторонних взаимных зачетах платежей между Россией и другими постсоветскими государствами – по-прежнему с использованием рубля. Платежи этих государств России реализовывались только в объеме средств, находившихся на корреспондентском счете данного центрального банка в ЦБ РФ на данный день. На практике это означало конец рубля как единой валюты для безналичных расчетов и создание национальных безналичных рублей.

Сергей Игнатьев, в 1991–1992 годах – заместитель министра экономики и финансов, в 1992–1993 годах – заместитель председателя Центробанка РФ, с 2002 году – председатель Центробанка РФ:

Серьезной проблемой были межреспубликанские отношения в области денежно-кредитной политики. По взаимной договоренности с 1 января 1992 года центральные банки России и других республик перешли на систему учета безналичных платежей между республиками. Делалось это, в первую очередь, с целью предотвратить бесконтрольный поток безналичной денежной массы из республик в Россию. Однако сразу стало ясно, что нам не удастся наладить систему контроля.

Помню, 20–21 мая я был участником совещания руководителей центральных банков стран СНГ в Ташкенте. На него приехали представители государственных банковских структур всех 15 республик бывшего СССР. В совещании участвовал руководитель Второго европейского департамента МВФ Джон Одлинг-Сми.

Мы считали, что денежную политику, чтобы избежать бесконтрольного увеличения денежной массы, следует скоординировать. Наши коллеги в рамках только что созданного СНГ предлагали провести взаимозачет. Тем самым мы должны были признать ни на чем не основанные рубли, выданные центральными банками соседей в качестве кредитов своим предприятиям и организациям.

Договориться о каких-либо принципах тогда не удалось. Так что совещание прошло неудачно. Представитель МВФ до конца пытался помочь достигнуть договоренности, считая, что развал единой денежной системы приведет к серьезным негативным последствиям для экономик всех стран.

Постановление того совещания так и не было выполнено; уже в июне у нас появилась информация, что Украина приняла ряд решений по резкому увеличению кредитной эмиссии. Стало ясно, что эти деньги, примерно 500 млрд рублей, вот-вот окажутся в России.

Указ президента был подготовлен буквально за субботу, 20 июня. Я приехал на Неглинку к своему коллеге Д.В. Тулину, он сел за компьютер, и мы оперативно подготовили указ президента, уполномочивавший Центральный банк перевести систему межгосударственных расчетов на принципы, обеспечивающие защиту денежной системы нашей страны. Я тут же отвез его Е.Т. Гайдару и подумал, что дальше последуют необходимые бюрократические процедуры.

Но на следующий день, в воскресенье, 21 июня, Указ Президента РФ № 636 «О мерах по защите денежной системы Российской Федерации» был подписан. В понедельник мы с Тулиным были вызваны на ковер к Г.Г. Матюхину, который пожурил нас, но, понимая, что в противном случае судьба у документа могла быть весьма трудной и сколько он ходил бы по коридорам власти – неизвестно, не стал нас наказывать за самоуправство. Помню, было много протестов, порой вполне справедливых, но действовать тогда надо было быстро.

На основании этого политического решения ЦБ России предложил другим банкам перестроить систему расчетов. С 1 июля она стала функционировать таким образом, чтобы обеспечить сбалансированность расчетов и исключить неконтролируемый поток безналичных рублей из других государств. Корсчета стали реальными, то есть если у страны оказывалось отрицательное сальдо в ЦБ РФ, то она не могла производить расчеты за ту или иную российскую продукцию. Это было очень трудное решение, так как мы понимали, что оно напрямую влияет на реальную экономику, в том числе и отечественную. Многие наши предприятия привыкли производить, отгружать товар заказчикам, а лишь затем беспокоиться о том, чтобы его оплатили. Это была как бы уже забота государства. В результате же сложилась действительно непонятная ситуация, когда у партнера, из той же Украины, были на счете деньги, но он не мог ими воспользоваться и рассчитаться с российским поставщиком. Объяснить это было трудно! Создана была не идеальная система, но она заработала. Россия как бы поставила барьер на пути неконтролируемого передвижения безналичных денег из других республик.

Источник: Николай Кротов. Путь Геракла: история банкира Виктора Геращенко, рассказанная им Николаю Кротову. – lib.rus.ec

Виктор Геращенко:

Страны, находящиеся в рублевой зоне, не могли заниматься выпуском денег, однако они легко обходили это ограничение. Делали это так: для того чтобы покрыть дефицит бюджета, перечисляли некую сумму на счет бюджета, оформляя ее как дебетовые остатки, а задолженность отписывали на свой Минфин. Минфин за этот счет начинал производить определенные расходы, тем самым появлялись безналичные платежи тем или иным предприятиям за приобретенное оборудование или поставленные товары. Далее не самая сложная проблема, как их превратить в наличные. Так, Национальный банк Украины раздавал многомиллиардные кредиты своим предприятиям, которые расплачивались этими фиктивными рублями с российскими поставщиками, нанося удар российскому рынку. Если же денег все-таки не хватало, в ход шли различные суррогаты типа купонов.

Это, безусловно, было прямое нарушение правил денежного обращения. Однако народнохозяйственный контроль в стране тогда так ослаб, что подобные схемы легко проходили. Рублевая зона уже не контролировалась. В связи с тем, что большинство республик не хотело терять рынки сбыта, они продолжали играть в некие игры, надеясь прийти к какому-то решению.

Источник: Николай Кротов. Путь Геракла: история банкира Виктора Геращенко, рассказанная им Николаю Кротову. – lib.rus.ec

Однако этот важнейший поворотный пункт в развитии денежной системы «смягчался» (вплоть до весны 1993 года) обильным предоставлением Центробанком РФ и российским правительством так называемых технических кредитов государствам СНГ. Это означало продолжение импорта в Россию инфляции в основном из Казахстана, Узбекистана и Беларуси. В наличном обороте рубль продолжал играть роль общей валюты, хотя из-за ограничения поставок рублевой наличности из России расширилось использование денежных субститутов (купонов). В результате в первой половине 1993 года увеличились платежи за импорт из России с рублевой наличностью в условиях лимитированного предоставления технических кредитов.

Центральный банк России

Телеграмма от 30 июня 1992 года №146–92

В целях реализации Указа Президента РФ от 21 июня 1992 года № 636 «О мерах по защите денежной системы Российской Федерации» начиная с 1 июля 1992 года межгосударственные расчеты по корреспондентским счетам национальных (центральных) банков «рублевой зоны» производятся с учетом следующего.

1. При сохранении ранее действовавшего порядка документооборота ГРКЦ платежные поручения с приложением документов в адрес получателей государств «рублевой зоны» отражаются по счету № 991 по лицевому счету соответствующего государства и направляются по адресу: Москва, улица Неглинная, 12, ГВЦ Госбанка СССР (ГВЦ Центрального банка России. МФО № 201036).

2. По получении от ГВЦ Центрального банка России подтверждения (второго экземпляра поручения) ГРКЦ списывает его сумму со счета № 991 К (государства) и зачисляет на вновь открываемые лицевые счета № 858 К (разные государства) «Корреспондентский счет Банка России по межгосударственным расчетам с банками других государств».

3. На конверте с вложенными в него документами, подобранными в разрезе РКЦ и возможности коммерческих банков соответствующего государства наряду с почтовым адресом ГВЦ Центрального банка России, проставляются обозначения «межгосударственные расчеты» и первые три цифры номера корреспондентского счета, присвоенного данному государству.

4. Документы, поступившие от государств «рублевой зоны» с датой их выписки 1 июля и далее возвращаются в филиал, А без проводок по балансу.

5. Документы поступившие от государств «рублевой зоны» датой их выписки до 30 июня 1992 года включительно проводятся по счетам в прежнем порядке. Учитывая особую важность нового порядка расчетом с государствами «рублевой зоны», обеспечьте неукоснительное соблюдение установленных требований по формированию документов.

Корреспонденция по межгосударственным расчетам должна направляться в Москву преимущественно спецсвязью.

Росцентручбанк

Г.Г. Матюхин

Источник: О межгосударственных расчетах с 01.07.1992 по корреспондентским счетам рублевой зоны. Телеграмма ЦБ РФ от 30.06.1992 №146–92. – vnesheko.h11.ru

О ввозе и вывозе наличной валюты РФ юридическими лицами

Указание
Государственный Таможенный комитет РФ
07 октября 1992 года № 01–12/134 (Д)

Письмом банка России от 02.09.9214-2-4/71 установлен порядок ввоза на территорию Российской Федерации и вывоза с территории Российской Федерации наличной валюты Российской Федерации в целях подкрепления национальных банков республик, находящихся в единой рублевой зоне, а также полевых учреждений Банка России, находящихся на территории государств СНГ, Грузии, Азербайджана и государств Прибалтики.

В настоящем Указании к «валюте Российской Федерации» относятся банкноты Государственного банка СССР и Банка России, монеты, находящиеся в обращении и являющиеся законным платежным средством в Российской Федерации, а также изъятые и изымаемые из обращения, но подлежащие обмену денежные знаки.

Под «полевыми учреждениями Банка России» понимаются воинские учреждения, входящие в единую централизованную систему Банка России и предназначенные для кассового и расчетно-кредитного обслуживания российских воинских частей.

В связи с изложенным предлагается УСТАНОВИТЬ:

1. Порядок вывоза наличной валюты РФ для подкрепления национальных банков

1.1. Вывоз наличной валюты Российской Федерации для подкрепления национальных банков государств, входящих в рублевую зону осуществляется на основании распоряжения Департамента эмиссионно-кассовых операций Банка России, подписанного директором Департамента или его заместителем и заверенного гербовой печатью Департамента (образцы подписей и оттиска печати прилагаются).

1.2. Из национальных банков государств, входящих в рублевую зону, на территории Российской Федерации может ввозиться ветхая изымаемая из обращения валюта Российской Федерации, подлежащая сдаче в Центральное хранилище Банка России. Основанием для ввоза являются описи денежной наличности с указанием общей суммы и сумм по каждому достоинству, подписанные должностными лицами национальных банков и заверенные гербовой печатью соответствующих банков.

1.3. Ввоз наличной валюты Российской Федерации из национальных банков государств Прибалтики производится по распоряжениям Департамента эмиссионно-кассовых операций Банка России, подписанных директором Департамента или его заместителем.

1.4. Вывоз и ввоз наличной валюты Российской Федерации осуществляется инкассаторами Банка России или Национальных банков за исключением случаев, предусмотренных п.2.4 настоящего Указания.

2. Порядок ввоза и вывоза наличной валюты Российской Федерации полевыми учреждениями Банка России

2.1. Вывоз наличной валюты Российской Федерации с территории Российской Федерации в целях подкрепления полевых учреждений Банка России, находящихся на территории государств СНГ, Грузии, Азербайджана, а также государств Прибалтики, осуществляется на основании разрешения Департамента полевых учреждений Банка России, подписанного директором Департамента или его заместителем и заверенного гербовой печатью Департамента (образцы разрешения, подписей и оттисков печатей прилагаются). Кроме этого, необходимо наличие доверенностей работникам полевых учреждений, получающих наличную валюту Российской Федерации.

2.2. Ввоз на территорию Российской Федерации наличной валюты Российской Федерации из полевых учреждений Банка России, расположенных в государствах Прибалтики, осуществляется по распоряжению Департамента полевых учреждений Банка России, подписанному директором Департамента или его заместителем и заверенному гербовой печатью.

2.3. Ввоз ветхой изымаемой из обращения рублевой наличности на территорию Российской Федерации из полевых учреждений Банка России осуществляется в соответствии с п.1.2 настоящего Указания.

2.4. Вывоз за границу России наличной валюты Российской Федерации для подкрепления полевых учреждений Банка России и ввоз рублевой наличности из полевых учреждений осуществляется работниками этих учреждений.

3. Организация контроля за ввозом и вывозом наличной валюты РФ

3.1. Таможенные органы осуществляют контроль при ввозе рублевой наличности в Российскую Федерацию с территорий государств Прибалтики, Грузии, Азербайджана, Украины или ее вывоза из Российской Федерации на территории указанных государств.

Контроль за перемещением рублевой денежной наличности через границу Российской Федерации с другими членами СНГ будет осуществляться по мере установления с ними таможенных границ.

3.2. Таможенное оформление ввоза/вывоза рублевой наличности осуществляется при условии представления:

– копий распоряжений соответствующих Департаментов Банка России;

– ГТД, заполненной в соответствии с п.п.7,8 Инструкции о порядке заполнения грузовой таможенной декларации, утвержденной приказом ГУ ГТК СССР от 18.08.89 N 137;

– описей, доверенностей и других документов, необходимых для таможенного контроля.

3.3. Пошлины и сборы за таможенное оформление при ввозе (вывозе) наличной валюты Российской Федерации учреждениями Банка России, не взимаются.

3.4. Ввоз на территорию Российской Федерации и вывоз за ее пределы наличной валюты Российской Федерации юридическими лицами независимо от форм собственности без соответствующим образом оформленных разрешений запрещается. Рублевая денежная наличность в этом случае подлежит конфискации таможенными органами с последующей передачей в учреждения Банка России для хранения. Таможенные органы в двухнедельный срок информирует учреждения Банка России о зачислении суммы конфискованной денежной наличности на соответствующие счета таможен.

Детальный Порядок таможенного оформления и контроля за ввозом на территорию Российской Федерации и вывозом за ее пределы наличной валюты Российской Федерации юридическими лицами будет установлен Государственным комитетом Российской Федерации и доведен до таможен дополнительно.

О всех случаях незаконного перемещения через государственную границу Российской Федерации наличной валюты Российской Федерации необходимо информировать Отдел валютного контроля ГТК России (т. 975-44-93), Управление по борьбе с контрабандой и нарушениями таможенных правил (т. 201-70-85, 201-47-42), Управление таможенных платежей (т. 975-36-79).

Приложение на 3-х листах.

Заместитель председателя
Государственного Таможенного комитета РФ
В.Ф. Кругликов

Источник: businesspravo.ru

На третьем этапе отдельные постсоветские государства полностью вышли из рублевой зоны после введения собственных национальных валют. Этот процесс начался в конце июня 1992 года в Эстонии, летом и осенью 1992 года за ней последовали Латвия, Литва и Украина, а в мае 1993 года – Кыргызстан.

На четвертом этапе произошел окончательный распад рублевой зоны, который начался с обмена банкнот ЦБ РФ на российской территории в конце июля 1993 года. После нескольких месяцев политического торга по поводу идеи создания «рублевой зоны нового вида» остальные постсоветские государства ввели свои национальные валюты с сентября по ноябрь 1993 года. Исключением стал Таджикистан, который ввел собственную валюту в мае 1995 года.

Хронология введения национальных валют в бывших союзных республиках

Распад советской денежной системы начался за два года до окончательного распада СССР. 28 ноября 1989 года Верховный совет СССР принял закон об экономической самостоятельности Литвы, Латвии и Эстонии, после чего они стали готовиться к выпуску собственной национальной валюты. К тому моменту декларации о государственном суверенитете были приняты в Литве, Армении и Эстонии.

Введение национальных валют в бывших союзных республиках происходило поэтапно:

  • введение временной валюты (купонов, рублов, рублисов), которая использовалась в дополнение к советскому рублю;
  • выход из рублевой зоны, временная валюта остается единственным законным платежным средством;
  • введение постоянной валюты.

Иногда какие-то этапы пропускались.

Таблица. Перечень новых национальных валют и даты их введения

СтранаПринятие декларации о суверенитетеВведение временной валютыВыход из рублевой зоныВведение постоянной валюты
Абхазия23.07.1992никогданикогдаНикогда
Азербайджан30.08.1991никогда15.08.199215.08.1992
Армения28.05.1989никогда22.11.199322.11.1993
Беларусь27.07.199025.05.1992хх.07.199301.01.2000
Грузия09.04.199106.04.199302.08.199325.09.1995
Казахстан16.12.1991никогда15.11.199315.11.1993
Кыргызстан31.08.1991никогда10.05.199310.05.1993
Латвия04.05.199007.05.199220.07.199205.03.1993
Литва18.05.198905.08.199101.10.199225.06.1993
Молдова23.06.199010.06.199210.06.199229.11.1993
Россия12.06.1990никогданикогда14.07.1992
Таджикистан09.09.199110.05.199510.05.199530.10.2000
Туркменистан27.10.1991никогда27.10.199327.10.1993
Узбекистан01.09.199115.11.199315.11.199301.07.1994
Украина24.08.199110.01.199217.11.199202.09.1996
Эстония16.11.1989никогда22.06.199222.06.1992
01.07.1992Введение особого режима безналичных расчетов между центральными банками стран рублевой зоны, который разграничил безналичное денежное обращение этих государств
14.07.1992Введение в наличное денежное обращение российского рубля, который до 26 июля 1993 года находился в параллельном обращении с советским рублем
24.07.1993 –
26.07.1993
Обмен советских (государственные казначейские билеты СССР, билеты Государственного банка СССР) и российских рублей (банкноты Банка России) образца 1961–1992 годов на банкноты образца 1993 года в течение трех дней с ограничением суммы: не более 100 тыс. рублей для физических лиц и не более остатка кассы для юридических лиц

Источник: ciscoins.narod.ru

У бывших союзных республик были различные мотивы выхода из рублевой зоны Страны Балтии и Украина решили ввести собственную валюту главным образом по политическим причинам: они стремились добиться суверенитета и в денежной политике. Но и экономические аргументы играли важную роль. Российская монетарная политика в 1992–1993 годах была слишком инфляционной для государств Балтии, которые хотели быстро стабилизировать свою экономику (особенно Эстония и Латвия). Видимо, тот же аргумент сыграл роль и в Кыргызстане. Для Украины и Беларуси российская монетарная политика представлялась чрезмерно рестриктивной, они хотели выпустить даже больше денег, чем можно было ожидать от ЦБ РФ. Казахстан, Узбекистан, Туркменистан, Молдова, Армения и Грузия, которые последними покинули рублевую зону осенью 1993 года, были просто вытолкнуты из зоны в результате обмена рублевых банкнот, проведенной ЦБ РФ в июле 1993 года[17].

Виктор Геращенко:

1993 год был связан с тем, что все бывшие республики Союза, даже те, что еще оставались в рублевой зоне, готовили свои денежные знаки. Нам это было ясно с самого начала. Бумага об этом наверх была написана еще осенью 1992 года, после переговоров в Бишкеке. Последней каплей стал провал июньских переговоров в Москве с премьером Казахстана Сергеем Терещенко.

В мае 1993 года мы с Войлуковым поехали к Черномырдину и заявили ему, что через месяц-другой будет катастрофа. Дело в том, что национальные банки новых республик до сих пор получали наличность практически бесплатно: под расписку и без списания средств с корсчетов. Инфляционные деньги перетекали в Россию, а республики к началу проведения реформы требовали еще 2 трлн рублей.

6 июля 1993 года ЦБ объявил о постепенном изъятии из обращения купюр образца 1961–1991 года как денежных знаков несуществующего государства – СССР. Мы обменяли старые и ввели в оборот новые российские купюры.

По существу цель изъятия была одна и совершенно ясная. Реформа была направлена на то, чтобы финансово отделиться от стран, ранее входивших в СССР. В этом была политика.

Все изымаемые купюры выше пятерок необходимо было пересчитать: пока это не сделано, нельзя было говорить о результате обмена. Республикам мы не доверяли, поэтому оставили им купюры только маленького достоинства. Так как у нас в банке не было места для их хранения и пересчета, то мы сняли два цеха на заводе им. М.В. Хруничева, к тому моменту в значительной степени простаивающего. Кроме заводской охраны поставили свою. Очень пригодилась их железная дорога. В результате считали деньги пять лет! Купюры высокого номинала были не очень замызганные, их можно было считать машинками. Их, видимо, использовали для хранения под матрасом, особенно в республиках, где за сторублевую купюру давали 106 рублей. Остальное пришлось считать вручную.

Здесь хотелось бы подтвердить, что деньги действительно пахнут. В буквальном смысле тоже, и пренеприятно. Особенно «пожившие», ветхие. Этим они обязаны сложным свойствам материалов, из которых сделаны, в том числе и для защиты от подделок. В них: первоклассная бумага, хлопок, красители, другая химия и т. д. Уничтожение денег во всем мире – это проблема. Может быть, не такая, как их появление на свет, но тем не менее.

Деньги можно только сжечь и только на цементном заводе. Топки металлургических комбинатов не выдерживают, прогорают колосники. КПД сгорания настолько высок, что даже цементные заводы закатывают скандалы, когда им предлагаешь провести эту необходимую процедуру.

Оригинально повела себя Эстония, правда, до нашего обмена. Она ввела свою валюту, поменяла гражданам рубли на кроны и прислала нам в ЦБ обращение: «Вот у нас собрано столько-то миллионов рублей, хотим их вам прислать, зачислите их на наш счет. Потом на эти деньги мы будем у вас товары покупать». На это мы им дипломатично ответили: «Вы что там, офигели?! Давайте представим следующую ситуацию: Россия ввела свою новую валюту и отправляет старые рубли к вам! Утонете! У вас мозги есть?! Вы должны прислать купюры и сдать их нам просто так, для уничтожения». Государство все-таки у нас было одно. Рубли выпускались в количестве, необходимом для экономики, исходя из того, что она едина, и имели хождение по всей стране. Так что, хитроумные эстонцы нас послушали? Нет! Соседи продали рубли за валюту чеченцам, Дудаеву.

Источник: Николай Кротов. Путь Геракла: история банкира Виктора Геращенко, рассказанная им Николаю Кротову. – lib.rus.ec

Неудачные попытки восстановить рублевую зону (1992–1994 годы)

С самого начала постепенной дезинтеграции рублевой зоны постоянно предпринимались усилия по ее сохранению, а после ее частичного распада в 1992 году, – по ее восстановлению. На встречах в верхах руководители стран СНГ подписывали соглашения, которые не отличались особой конкретностью и не содержали эффективных механизмов для имплементации. Тем временем события развивались в противоположном направлении – по пути постепенной дезинтеграции. Поэтому не было реализовано ни одно из соглашений в денежной и банковской сфере.

Первым таким документом стало «Соглашение о единой денежной системе и о согласованной кредитно-денежной и валютной политике государств, использующих рубль в качестве официального средства платежа», которое 9 октября 1992 года в Бишкеке подписали руководители Армении, Беларуси, Казахстана, Кыргызстана, Молдовы, России, Таджикистана и Узбекистана[18]. В соглашении содержался призыв сохранить рубль в качестве общего официального средства платежа. При этом допускались использование денежных суррогатов и возможность введения в будущем собственных валют странами, подписавшими соглашение. Не были точно определены механизмы принятия решений, которые позволили бы эффективно проводить общую денежную и фискальную политику.

В Бишкеке было принято решение о создании Межгосударственного банка, первоочередной задачей которого должно было стать «осуществление взаимных межгосударственных платежей». Оставалось неясным, должен ли он стать центральным эмиссионным банком для рублевой зоны или только выполнять многосторонние клиринговые расчеты, и какими должны были быть отношения этого банка с республиканскими банками.

При определении внутреннего механизма принятия решений в Межгосударственном банке Россия высказалась за систему квот, по образцу МВФ, что закрепило за ней право решающего голоса. Другие участники соглашения предпочли принцип «одна страна – один голос», неприемлемый для России. Характер Межгосударственного банка и методы управления им стали предметом трехмесячных переговоров с участием политиков и экспертов. На следующем совещании в Минске в январе 1993 года руководители стран СНГ решили, что банк будет проводить многосторонние клиринговые расчеты на базе российского рубля. Россия получила 50% голосов в правлении банка, но для принятия большинства решений требовалось 75%. Межгосударственный банк так и не был организован.

На встрече в верхах стран СНГ в Москве 14 мая 1993 года был подписан Договор об экономическом союзе[19]. В нем подтверждались ранее достигнутое соглашение об организации Межгосударственного банка и намерение сохранить общую валюту (рубль). На основе этого соглашения были начаты переговоры о формировании «рублевой зоны нового типа» (РЗНТ), хотя никто так и не определил, чем она должна отличаться от «старой». «Мобилизующим» фактором стал июльский обмен рублевых банкнот, который в странах, использовавших старые банкноты, вызвал массовое бегство от рубля. Следующее соглашение относительно РЗНТ (Соглашение о поддержании стабильных обменных курсов национальных валют по отношению к рублю), подписанное 7 сентября 1993 года Россией, Казахстаном, Узбекистаном, Таджикистаном, Беларусью и Арменией, содержало договоренность о координации национальных валютных, фискальных, банковских и валютных правил. В число показателей, которые должны были устанавливаться Россией, входили: объем денежной массы, консолидированный дефицит госбюджета, ставка рефинансирования по кредитам центрального банка и минимальные резервные требования.

Данным соглашением открывалась серия двусторонних переговоров между Россией и отдельными государствами СНГ. Следующим шагом должно было стать подписание стандартных двусторонних соглашений между Россией и вышеупомянутыми государствами. Соглашениями устанавливалось, что по окончании периода перехода к РЗНТ рубль должен был стать единственным официальным средством платежа в государствах-участниках. Эти страны также достигли соглашения о едином обменном курсе рубля по отношению к конвертируемым валютам и о создании общих международных резервов с целью поддержания курса рубля. Датой, намеченной для завершения переходного периода (завершения разработки соответствующих правовых норм и координации с Россией денежной и фискальной политики), был выбран конец 1994 года.

Однако и это соглашение так и осталось нереализованным. Несмотря на подписание осенью 1993 года двусторонних рамочных соглашений между странами-участницами соглашения о РЗНТ, эти государства оказались вынуждены в октябре–ноябре 1993 года ввести национальные денежные единицы – как в наличном, так и в безналичном обороте. К этому их подтолкнули бегство собственного населения от старых советских рублей, технический дефицит наличности, а также твердая позиция российского правительства (контролируемого в тот период сторонниками радикальных реформ) по вопросу об условиях реализации валютного союза. Эти условия привели бы к полной утрате этими государствами суверенитета в сфере макроэкономической политики и банковской системы и к принятию ими жестких обязательств по поддержанию внутренней финансовой дисциплины.

Сначала члены СНГ старались сохранить доставшееся им в наследство единое денежное пространство, особенно за это ратовали Россия и МВФ, который даже разработал концепцию «оптимального функционирования» этой зоны. В 1992 году МВФ поддержал план стабилизации (или даже фиксации) курса рубля в качестве единой валюты. Этому должен был служить фонд стабилизации рубля в размере 6 млрд долларов, формирование которого предусматривалось Международной программой финансовой помощи России и бывшим союзным республикам (1992 год).

Чтобы сохранить единое денежное пространство, страны-члены СНГ и их центральные банки старались координировать свои денежно-кредитные политики. В мае 1992 года в Ташкенте они достигли соглашения, названного «Основные направления по проведению денежной политики в рублевой зоне». Оно обязывало согласовывать с Центральным банком РФ размеры кредитной эмиссии всех национальных банков, предусматривало введение единого уровня процентных ставок по централизованным кредитам и устранение административных запретов на рублевые расчеты в пределах территории стран СНГ. Были заключены и другие межгосударственные договоренности о согласовании мер в денежно-кредитной и валютно-финансовой областях (в Бишкеке в октябре 1992 года и в Минске в январе 1993 года). Но, признавая на словах необходимость взаимной увязки национальных денежно-кредитных политик, в условиях острых кризисных потрясений эти страны руководствовались в первую очередь собственными интересами.

В связи с резким ростом розничных цен при одновременном падении производства и рыночного предложения товаров и услуг центральные банки бывших союзных республик, стремясь повысить доходы населения, прибегали к крупным денежным эмиссиям, не согласовывая их с Центробанком РФ. В 1992 году эти эмиссии достигли 446,4 млрд рублей, а в самой России выпуск банкнот составил 1514,9 млрд рублей, или в 17,2 раза больше уровня предыдущего года. В 1991 году за счет эмиссии удовлетворялось 16,8% потребности экономики России в наличных деньгах, в 1992 году – уже 30,8%.

Резкий рост выпуска рублевой массы в России и других странах СНГ оказывал сильное давление на рыночный курс рубля. Вместо ожидавшейся российскими властями стабилизации курса на уровне 60–80 рублей за 1 доллар, который они считали экономически приемлемым, в течение 1992 года курс снизился со 110 до 414,5 рубля за 1 доллар, а к концу 1994 года – до 3350 рублей. Это, в свою очередь, стимулировало развитие инфляции.

Дезинтеграционные тенденции в денежно-кредитном механизме республик бывшего СССР усиливались вследствие нараставшего расхождения темпов и направлений проводимых ими экономических преобразований, их макроэкономических политик, а также введения некоторыми из них собственных национальных денежных единиц. Судьба рублевой зоны зависела, в конечном счете, от позиции России, которая все больше убеждалась, что такие внешнеторговые и валютно-финансовые взаимоотношения с бывшими братскими республиками противоречат ее экономическим интересам. Об этом красноречиво свидетельствовало устойчивое превышение экспорта России в эти республики над импортом оттуда. Причем партнеры России фактически имели возможность финансировать дефицит в торговле с ней автоматически.

Поэтому руководство России в 1993 году отказалось продлевать существование рублевой зоны и начало обособление российской денежно-кредитной и валютной систем. Перед лицом новых обстоятельств МВФ в 1993 году тоже отказался от сохранения рублевой зоны и стал оказывать этим странам техническую помощь в налаживании современного механизма денежного обращения, выделял финансовые средства для поддержания стабильности их валют.

Источник: Смыслов Д.В. История отношений России с международными финансовыми организациями

Последней серьезной попыткой восстановить, по крайней мере частично, рублевую зону стало «Соглашение об объединении денежных систем Республики Беларусь и Российской Федерации и об условиях функционирования общей денежной системы» от 12 апреля 1994 года Беларусь попыталась использовать политические перемены, произошедшие в Москве в начале 1994 года (уход Егора Гайдара и Бориса Федорова из правительства), для реализации идей РЗНТ.

В подписанном документе содержались обязательства по реализации далеко идущих мер по гармонизации экономических систем двух государств. Наиболее важными из них были:

– с 1 мая 1994 года Беларусь обязалась привести все таможенные налоги и сборы, затрагивающие внешнеторговые операции, в соответствие с действовавшими в России на 1 апреля 1994 года; во взаимной торговле ликвидировались тарифные ограничения, а с момента вступления в силу денежного союза должны были быть отменены все квоты и лицензии в торговле между двумя странами;

– Беларусь обязывалась прекратить взимание сборов и платы за транзит с российского экспорта и импорта, а также с транзита в Калининградскую область и из нее; российские стратегические силы, базирующиеся на территории Беларуси, освобождались от уплаты налогов и сборов белорусским властям;

– общей денежной единицей должен был стать российский рубль, а ЦБ РФ становился центральным банком в пределах союза; Национальный Банк Беларуси (НББ) должен был исполнять роль отделения ЦБ РФ, представители НББ включались в Совет директоров ЦБ РФ;

– с момента вступления соглашения в силу гражданам Беларуси предоставлялось право обменять 200 тыс. белорусских рублей наличными и до 1 млн белорусских рублей в форме банковских депозитов и сберегательных сертификатов (по состоянию на 1 апреля 1994 года) на российские рубли в соотношении 1:1 (рыночный курс весной 1994 года составлял примерно 10:1); предел суммы, разрешенной к обмену, подлежал индексации в зависимости от уровня инфляции в России (рассчитываемого по индексу потребительских цен) с 12 апреля 1994 года по момент обмена; остальная часть средств частных лиц и предприятий подлежала обмену по специальному курсу, отражающему как паритет покупательной способности обеих валют, так и рыночный обменный курс, и согласованному между властями двух государств;

– Россия должна была предоставить Беларуси государственный кредит в 200 млрд российских рублей для поддержки платежного баланса;

– обе страны обязались жестко гармонизировать свои бюджетные системы; на практике это означало, что белорусский бюджет принимался бы российским правительством и российской Госдумой;

– в течение трех месяцев после объединения валютных систем Беларусь обязалась принять российскую систему оплаты труда в бюджетной сфере, а социальная политика и политика в области занятости должны были стать предметом взаимной координации.

Российско-белорусское соглашение стало наиболее конкретным из всех подписанных документов с целью возврата к использованию общей валюты, по крайней мере, на части территории бывшего СССР. Однако и оно не было ратифицировано и реализовано. Беларусь не хотела поступаться независимостью своего центрального банка, что было бы нарушением белорусской Конституции. После президентских выборов летом 1993 года новый президент Беларуси Александр Лукашенко принял решение отказаться де-факто от этого соглашения. Реализованы были лишь две первые его статьи, касавшиеся таможенного союза и транзита.

Анализируя долгую историю безуспешных попыток хотя бы отчасти восстановить рублевую зону, можно задаться вопросом: какие мотивы и аргументы стояли за ними?

Лидеры тех бывших союзных республик, которые в прошлом получали огромные выгоды от российской финансовой помощи, полагали, что, оставаясь в рублевой зоне, они смогут сохранить межреспубликанские экономические отношения, существовавшие до распада СССР: крупное фискальное или квази-фискальное перераспределение средств, неограниченные поставки дешевой энергии и сырья, легкодоступный рынок для их низкокачественных промышленных изделий (или военного оборудования). Все эти ожидания были нереалистичными.

В России основными сторонниками сохранения рублевой зоны, а в последующем – и ее восстановления выступали консервативные и умеренно консервативные силы, заинтересованные в реконструкции, по меньшей мере отчасти, бывшей империи и не осознававшие сопряженного с этим объема финансовых затрат[20]. Среди высших государственных функционеров сохранение рублевой зоны поддерживали председатель ЦБ РФ Виктор Геращенко и премьер-министр Виктор Черномырдин[21]. Ее противниками были почти все политики и экономисты-реформаторов: Егор Гайдар, Борис Федоров, Анатолий Чубайс, Александр Шохин и Владимир Машиц (возглавлявший Государственный комитет по экономическому сотрудничеству со странами СНГ), которые хорошо представляли себе, какой экономический ущерб нанесло бы России сохранение единой валюты.

Кроме экономических ожиданий, важную роль сыграли политические мотивы. Это было абсолютно очевидно в том, что касалось двух наиболее активных сторонников восстановления рублевой зоны – президента Казахстана Нурсултана Назарбаева и премьер-министра Беларуси Вячеслава Кебича. Назарбаев опасался конфликта между представителями коренной национальности и русского (точнее, славянского) населения в случае полного экономического разделения Казахстана и России. Кебич же стремился победить на президентских выборах в июне 1994 года, выдвигая перед избирателями перспективу достижения российского уровня жизни (который был выше, чем в Беларуси) посредством повторного введения в обращение российского рубля. Он рассматривал денежный союз также в качестве субститута радикальных рыночных реформ и необходимых макроэкономических корректив[22].

Российские сторонники рублевой зоны наиболее часто использовали такие аргументы, как проблема русскоязычного населения в странах «ближнего зарубежья» и связи между российскими предприятиями и предприятиями в других странах СНГ (что обуславливает лоббирование ими сохранения легкодоступных рынков).

Важно, что сторонники быстрого введения отдельных национальных валют никогда не получали однозначной поддержки от правительств стран Запада и МВФ, по крайней мере в первый год, последовавший за распадом СССР. Особенно неопределенным был подход к этому вопросу МВФ. Во время ташкентской встречи управляющих центральных банков стран СНГ весной 1992 года представитель МВФ не рекомендовал вводить национальные валюты, а выступил за более тесную координацию макроэкономической политики между странами рублевой зоны (что было нереально с политической точки зрения).

Эстония ввела собственную валюту в июне 1992 года, сначала без содействия со стороны МВФ. Литва откладывала свою денежную реформу до июня 1993 года, не получив ранее от МВФ необходимой поддержки для ее проведения. Это стоило данной стране годичного отставания в достижении макроэкономической стабилизации по сравнению с другими странами Балтии. Лишь в 1993 году МВФ начал реально поддерживать введение национальных валют в странах бывшего СССР (первой из них стал Кыргызстан в мае 1993 года).

Виктор Геращенко:

В середине 1993 года, когда Россия вводила российский рубль. B. C. Черномырдин поехал в Ташкент к Каримову и взял меня с собой. Мы тогда убеждали лидера Узбекистана в том, что ему не нужно вводить свою валюту, что выгоднее использовать общую денежную единицу. Кстати, это одна из немногих республик, делавших прямой вклад в золотовалютные запасы Советского Союза. При добыче урана Узбекистан ежегодно добывал дополнительно 40 тонн золота и передавал его в общую копилку, и вот в 1991 году золото впервые в Москву не было поставлено.

У меня был тогда разговор с Каримовым: «Если вы меня заставите ввести национальную валюту (а она уже была напечатана), то я ее введу, но это будет в каком-то смысле сигналом для русскоязычного населения – пора уходить».

После ввода новых рублей к нам приехал мой узбекский коллега Файзулла Мулладжанов. Было решено, что часть объема российского госкредита на 1993 год, предоставляемого в соответствии с межправительственным соглашением, подписанным в Москве 21 мая 1993 года, – 50 млрд рублей – будет предоставлена Узбекистану в виде наличных российских рублей в купюрах 1993 года. Но это был единственный случай поддержки соседей. За него Федоров требовал меня наказать. Хотя межправительственное соглашение было подписано с российской стороны самим Борисом Федоровым.

7 августа в Москве встретились президенты России, Казахстана и Узбекистана, пытавшиеся ускорить процесс формирования «восточного» крыла Экономического союза. Было принято совместное решение о необходимости создания коллективной денежной системы, основанной на использовании российского рубля.

Мы не сидели, сложа руки. В сентябре я подписал приказ об образовании при ЦБ рабочей комиссии, которая занялась объединением денежных систем России, Белоруссии, Казахстана, Узбекистана, Таджикистана и Армении. Комиссия согласовывала действующие на территории всех этих государств банковские и законодательные акты, изучала консолидированные балансы объединяющихся банковских систем. Специально созданную для этого комиссию с участием руководителей практически всех департаментов ЦБ возглавили зампреды А.В. Войлуков и В.И. Соловов.

Уже через месяц в присутствии В.С. Черномырдина был подписан протокол «заседания двусторонней российско-казахстанской комиссии по обеспечению практических мер по выполнению межправительственного Соглашения об объединении денежных систем». Мы решили, что принципиальные расхождения между основами кредитно-денежного регулирования в России и Казахстане отсутствуют, комиссия сделала вывод, что препятствия для принятия решения об объединении денежных систем отсутствуют. Казахский парламент тут же ратифицировал это двустороннее Соглашение.

Однако уже 3 ноября после встречи премьер-министров России и Казахстана было официально объявлено, что никакого быстрого объединения денежных систем двух республик не предполагается, и Казахстан будет вводить свою национальную валюту. Российскому Минфину удалось доказать преждевременность рублевого союза. Как оказалось, Н. Назарбаев к тому моменту свой тенге уже фактически ввел.

(…) Сразу за Казахстаном свою денежную единицу ввел Узбекистан. В «рублевой зоне нового типа» остался один лишь Таджикистан.

Источник: Николай Кротов. Путь Геракла: история банкира Виктора Геращенко, рассказанная им Николаю Кротову. – lib.rus.ec

Нурсултан Назарбаев, Президент Казахстана:

Я старался сохранить рублевую зону. Этому было две причины. Во-первых, разрыв рублевой зоны означал бы ускорение размежевания со странами СНГ. Еще в 1990 году М. Горбачев отказался подписать президентский Указ, приостанавливающий постановление Верховного Совета РСФСР о создании обособленной денежно-финансовой системы. А разрушение денежно-финансовой системы означало конец державы. Во-вторых, по правде говоря, мы не были готовы.

Поскольку нам необходимо было заранее предусмотреть любой исход, мы начали готовиться к введению национальной валюты. В 1992 году в России были отпущены все цены, и тогда мы начали действовать. Я подписал совершенно секретный Указ о начале подготовки казахстанской валюты. От всех участников были получены расписки о неразглашении тайны.(…) Англичане взялись выполнить наш заказ. Я утвердил дизайн, по которому были изготовлены клише, хранившиеся в сейфе в Англии. Ключи от этого сейфа и первые образцы денег привезли мне. (…)

В Москве начались разговоры о том, что рублевая зона не может сохраниться, что у республик разные уровни развития… Я уже понимал, что это предвещает развал рублевой зоны. В 1992 году на всякий случай было отпечатано 20% обменной валюты. Мы и англичане обеспечили очень высокий уровень секретности всей операции. Но мало отпечатать деньги, нужен сложный математический расчет – сколько купюр нужно и каких? Надо было определиться, как производить обмен, какой установить курс, как строить отношения при вводе валюты с внешними партнерами. Это был очень сложный финансово-экономический и политический вопрос. (…)

В конце 1992 года Главой правительства России стал В.С. Черномырдин. У меня появилась надежда на сохранение рублевой зоны. Когда В. Черномырдин приехал в Казахстан, я у него прямо спросил: (…) Может Казахстан рассчитывать при наших отношениях, при нашем искреннем желании быть вместе с Россией остаться в рублевой зоне? Если нет – ты мне открыто скажи, чтобы мы смогли подготовиться. Виктор Степанович меня заверил, что в любом случае Казахстан обязательно останется в рублевом пространстве.

Другой разговор состоялся в начале 1993 года на Давосском экономическом Форуме. Я сидел рядом с В.С. Черномырдиным. Вышли на улицу подышать. Разговор начал он сам: Наверное, мы будем с 1 апреля вводить другие деньги (…) Для Казахстана специально печатается необходимый объем денег. В крайнем случае, на них будет специальный казахстанский знак. Но А.Н. Шохин оказался «выше» В.С. Черномырдина. 26 июля 1993 года Россия неожиданно вводит новые деньги. В тот же день я дал команду Нацбанку Казахстана максимально ускорить печатание всего объема национальной валюты. (…)

Хочу особо отметить, что В.В. Геращенко открыто был против выталкивания Казахстана из рублевой зоны. И он до конца помогал нам, даже в ходе ввода нашего тенге. Но денег все нет… Оказывается, теперь необходимо сблизить законодательства. 20 августа я снова в Москве, и мы подписываем с Б.Н. Ельциным второе заявление, о том, что остаемся в единой рублевой зоне. К этому времени мы изменили свои таможенные законы, финансовое законодательство привели в соответствие с российским, изменили Закон о Национальном банке.

В республику начался массовый сброс рублей старого образца. Вагонами везли… Во всех аэропортах, железнодорожных вокзалах поставили бригады милиционеров для перехвата этих грузов. До сих пор в Петропавловске есть огромный склад конфискованных старых денег. Предлагали россиянам забрать, но они почему-то не хотят.

Я приехал в Москву в сентябре, чтобы поговорить о рублевой зоне. Подписали, казалось бы, последние договоренности. Осталось их только ратифицировать. Я срочно возвращаюсь в Алматы и веду полемику с нашим Верховным Советом. Убедил. 12 октября Верховный Совет Казахстана ратифицировал все наши соглашения по рублевой зоне. Премьер-министра С. Терещенко я отправил к В.С. Черномырдину, который был в Астрахани. Встретились и еще раз договорились. Ждем еще неделю. (…). 26 октября приезжает А.Н. Шохин. На мой вопрос: «Скажи прямо – мы будем в рублевой зоне?» ответил: «Это невозможно». (…)

Возможно, он был прав в тот момент. Нет худа без добра. Строя свою государственность, нельзя обойтись без собственной валюты. Рано или поздно нужно было ее вводить. (…) Я не стал ни с кем созваниваться. Мы нашли 7 миллионов долларов и оплатили расходы по изготовлению оставшегося объема тенге. Наняли четыре самолета ИЛ-76 и привезли 60% валюты. Это была секретная операция. В документах значилось: оборудование для строящейся резиденции главы государства.

У нас к тому времени в областях были подготовлены подземные склады. Четыре самолета за неделю сделали восемнадцать рейсов туда и обратно: Лондон – Уральск и далее по областям Казахстана. 12 ноября я назначил день ввода валюты. Оставалось меньше 20 дней. Мобилизовал всех руководителей КНБ для проведения операции. Самое тяжелое – развезти деньги по всем районам, по всем банкам. Это было сделано за 8 дней. Наверное, в мире не было прецедента столь быстрой и удачной операции по вводу новой валюты.

Я заранее предупредил о вводе тенге руководителей соседних государств И. Каримова, А. Акаева, С. Ниязова. 11 октября вечером я выступил по национальному телевидению и объявил о переходе на новую валюту. По взаимной договоренности в этот день и час объявил о вводе сум-купона в Узбекистане и Президент И. Каримов.

Источник: История введения тенге. Выдержки из книги президента Казахстана Н.А. Назарбаева «На пороге XXI века». – bonistika.ru

Банковская система Казахстана. Проблемы кредитного рынка обнаружились, когда была ликвидирована прежняя система безналичных расчетов и кредитование под расчетные документы. Предприятия отгружали свою продукцию согласно плану и договорам поставок покупателю, не проверяя его платежеспособности. Если у покупателя не было средств на счете, ему автоматически банк предоставлял кредит, риск неплатежа был ранен нулю. После отметил этой системы, (банк не стал выдавать кредиты предприятиям, если они некредитоспособные) разразился кризис неплатежей; задержки с оплатой или неспособность ряда предприятий произвести оплату за товары и услуги вызвали цепную реакцию неплатежей.

Чтобы преодолеть кризис неплатежей между предприятиями, правительство, во-первых, рефинансировало задолженность эффективных или жизнеспособных предприятий другим предприятиям с целью снизить объем задолженности жизнеспособных предприятий. Национальный банк предоставил через бывшие специализированные банки кредиты на рефинансирование на сумму 245,6 млн тенге; во-вторых, поручило государственным предприятиям использовать платежные инструменты, требующие предварительной оплаты по платежным поручениям или чекам. Бывшие союзные республики пришли к соглашению учредить межреспубликанский расчетный банк. В конце 1992 года Казахстан и Россия подписали двухстороннее соглашение о взаимном зачете задолженности предприятий двух стран, которая на конец 1992 года составляла 80 млн тенге.

Однако эти меры не преодолели кризиса неплатежей. В конце 1992 года правительство вынуждено было выделить 600 млн тенге на погашение задолженности и 800 млн тенге – на пополнение оборотного капитала государственных предприятий в 1 квартале 1993 года по льготной процентной ставке (25% годовых).

Экономические последствия сохранения рублевой зоны

Временной разрыв между дезинтеграцией политической системы и отказ от использования общей валюты в бывшем СССР исключительно неблагоприятно повлияли на темпы и качество макроэкономической стабилизации и системных реформ в республиках бывшего СССР и особенно в России. Этот разрыв породил огромный переток в 1992–1993 годах российского ВВП в другие постсоветские государства. Первая форма такого перераспределения – исключительно легкое (в первой половине 1992 года) финансирование импорта из России, которое постепенно затруднялось до тех пор, пока наконец практически не было сведено к нулю во второй половине 1993 года. Вторая форма – искусственно заниженные экспортные цены на российские сырье и энергоресурсы. Это были либо внутренние российские цены, либо цены, более высокие по сравнению с внутренними, но более низкие по сравнению с мировым уровнем[23]. Третья форма косвенной финансовой поддержки некоторых государств СНГ – терпимость по отношению к огромным задолженностям по платежам этих покупателей российским поставщикам. Сосредоточим внимание преимущественно на первой форме перераспределения.

Денежная система в том виде, в каком она функционировала в первой половине 1992 года, создала благоприятные возможности для импорта российских товаров странами СНГ. Российские экспортеры также извлекали выгоду из этой ситуации. Бурный рост взаимной задолженности среди российских предприятий сделал экспорт в страны бывшего СССР особенно привлекательным.

Со своей стороны, импортеры российских товаров получили легкий доступ к дешевым кредитам, предоставлявшимся различными центральными банками. Добавив к этому очевидные политические мотивы (стремление сохранить российское влияние и присутствие в ряде государств), получим почти полную картину факторов, объясняющих, почему эта система была сохранена, несмотря на негативные последствия для российской экономики.

В течение первых месяцев российской трансформации, в конце 1991 – начале 1992 года), угроза, связанная с сохранением такой денежной системы, не была особенно заметной ни для российских реформаторов, МВФ и зарубежных экспертов. Она стала очевидной лишь в конце 1992 года[24].

Ежедневный мониторинг корреспондентских счетов центральных банков стран СНГ, организованный ЦБ РФ 1 июля 1992 года, позволил контролировать остатки на счетах по двусторонним расчетам и наложение кредитных ограничений. Закупки товаров в России приводили к возникновению задолженности на корреспондентских счетах, экспорт в Россию призван был их сбалансировать. Объем кредитов, который Россия предоставляла странам бывшего СССР (так называемых технических кредитов ЦБ РФ другим центральным банкам), должен был регулироваться межправительственными соглашениями. Превышение допустимых объемов кредитования приводило к тому, что ЦБ РФ в дальнейшем отказывался от финансирования российского экспорта в страну, превысившую свой лимит. Наличие активного сальдо торгового баланса одной из стран с Россией не означало, что это сальдо могло использоваться для финансирования торговли с каким-либо третьим государством. Таким образом, корреспондентские счета были строго двусторонними.

Однако несмотря на жесткие институциональные ограничения (по сравнению с существовавшим ранее положением), все эти правила оказались крайне неэффективными, потому что ЦБ РФ расширил практику предоставления технических кредитов и допустил задолженность по корреспондентским счетам во второй половине 1992 года и первой половине 1993 года.

В 1992 году Украина получила из России технических кредитов на сумму 454,6 млн рублей, Казахстан – 289,1 млн, Узбекистан – 177,6 млн, Беларусь – 86,7 млн, Туркменистан – 80,8 млн, Азербайджан – 43,1 млн, Грузия – 33,0 млн, Таджикистан – 28,3 млн, Армения – 24,2 млн, Кыргызстан – 21,9 млн, Молдова – 13,7 млн, Эстония – 3,7 млн, Латвия – 1,2 млн, Литва- – 0,4 млн рублей. Общая сумма технических кредитов за 1992 год составила 1258 млн рублей (8,4% ВВП РФ)[25], или 1489 млн рублей (8,2% ВВП) по более поздним оценкам[26].

В 1993 году общий объем кредитов, предоставленных ЦБ РФ странам бывшего СССР, достиг 4852 млн рублей (3,0% ВВП РФ)[27]. Большая часть из них была предоставлена в первой половине 1993 году[28]. В конце 1992 – начале 1993 года страны СНГ, стремясь избежать дефицита кредитных рублей, начали использовать в торговле с Россией наличные рубли. Рост поставок наличности из ЦБ РФ в тот период стал основным источником перераспределения финансовых средств между Россией и странами СНГ.

Таблица 1. Финансовые потоки из России в страны СНГ, млн рублей

ВсегоТехнические кредитыНаличные переводыДоля наличных переводов, % к итогу
19921669,81258411,824,7
I половина375,7316,459,315,8
II половина1294,1941,6352,527,2
1993
I половина2192,49321260,457,5
I квартал1120660460,441,1
II квартал107227280074,6
Итого3862,221901672,243,3

Источник: Granville Br., Lushin A. // The New Style Rouble Zone or the Old Soviet Union «Revisited», unpublished note, Moscow, MFU, October 15.1993.

Поскольку шансы на возврат кредитов практически отсутствовали, российское правительство и Верховный Совет РФ в середине 1993 года приняли решение о приостановлении технического кредитования и преобразовании кредитов, выданных в 1992–1993 годах, в официальную государственную задолженность стран СНГ России.

В конце ноября 1993 года все страны бывшего СССР, за исключением Таджикистана, ввели свои собственные валюты. Прямые переводы средств в страны СНГ были резко ограничены, а «денежный» канал для таких переводов был перекрыт. В 1994 году сумма кредитов, выданных ЦБ РФ странам бывшего СССР, практически равнялась нулю[29].

В 1992–1993 годах кредитование стран бывшего СССР стало важным источником монетарной экспансии ЦБ РФ. На такое денежное финансирование приходилось 22,3% прироста кредитов, выданных ЦБ РФ в 1992 году, и 21,6% – в 1993 году. Кредитная экспансия Центробанка превышала, особенно в 1992 году, любые международные стандарты.

Таблица 2. Кредиты Центрального банка РФ странам бывшего СССР в сравнении с другими
источниками монетарной экспансии в 1992–1993 годах, % ВВП

Кредиты ЦБ РФВсегоПравительствуКоммерческим банкамДругим учреждениямСтранам бывшего СССР
199236,814,214,20,28,2
199313,96,44,40,13

Примечание. Эти расчеты не учитывают скрытого перераспределения средств за счет искусственного занижения цен на российское сырье (и особенно на энергоресурсы). С другой стороны, имеются серьезные сомнения в точности оценок ВВП в различных странах. Представляется, что во многих случаях они существенно занижены. Свою роль играют также различия в покупательной способности российского рубля в отдельных постсоветских странах и самой России. Поэтому данные табл. 4 следует рассматривать как грубые оценки, а не точное отражение ситуации.

Источник: Финансовая стабилизация в России. М.: ИЭА. 1995. С. 210–211.

В 1992 и первые 7 месяцев 1993 года переводы от Центрального банка РФ составляли существенную часть национального ВВП: в Узбекистане – 69,2 и 52,8% ВВП соответственно, Туркменистане – 67,1 и 45,7%, Таджикистане – 42,3 и 40,9%, Армении – 53,2 и 19,7%, Казахстане – 25,1 и 40,9%. Этот показатель был ниже в Беларуси – 11,9 и 8,8% соответственно, Молдове – 7,0 и 6,1%, Украине – 23,7 и 1,9%, Азербайджане – 20,8% в 1992 году[30].

Негативные макроэкономические последствия сохранения рублевой зоны были очевидны для России, но менее известны в других странах бывшего СССР.

Во-первых, среда, воспроизводящая высокую инфляцию, сформированная сохранившимся денежным союзом, не позволяла бывшим союзным республикам стабилизировать свою экономику. Не случайно прогресс в борьбе с высокой инфляцией был достигнут во многих странах бывшего СССР лишь тогда, когда они вышли из рублевой зоны. Это относится к странам Балтии, Кыргызстану, Молдове, а в последнее время – к Казахстану, Армении и Грузии. Ни одна страна не смогла достичь стабилизации, оставаясь в рублевой зоне!

Во-вторых, в условиях сохранения рублевой зоны макроэкономическая стабилизация была бы невозможна также из-за того, что экономические субъекты и население относились бы к такому денежному режиму лишь как ко временному. Неопределенность понижала склонность к хранению сбережений в рублях (спрос на рубли).

В-третьих, доступность практически неограниченных переводов финансовых средств из России, связанная с существованием общей валюты, замедляла процесс структурных преобразований и институциональных рыночных реформ в нероссийских государствах.

Существует очевидная связь между состоянием экономики и готовностью политических деятелей проводить социально болезненные и политически рискованные реформы. Если политики видят возможность выжить без проведения фундаментальных реформ, то они обычно стремятся избежать таких мер или отложить их на будущее. Готовность начать радикальные изменения появляется лишь тогда, когда нет никакого иного выхода. Это неприятный, но объективный факт политической экономии периода трансформации.

С этой точки зрения сохранение рублевой зоны после политического распада СССР и, что еще более важно, поддержание иллюзий относительно возможности возврата к общей валюте привели к задержке трансформации в большинстве государств бывшего СССР и сделали ее более болезненной в экономическом и социальном плане.

Леонид Кучма, Президент Украины в 1994–2005 годах:

После распада СССР на всей его прежней территории продолжал ходить рубль как средство платежа. Тогда в Украине не совсем понимали опасность, таившуюся в рублевом пространстве. Многим казалось, что в условиях экономической взаимозависимости это объективная реальность, обойти которую невозможно.

Экономический обвал во всех странах СНГ начался с финансового кризиса в России. Еще в 1990 году Украина была одной из немногих республик с позитивным сальдо госбюджета – за счет низких, еще советских цен на энергоносители. А в России на конец 1991 году дефицит бюджета достиг астрономических высот – почти 20% ВВП, а с учетом кредитов Центрального банка России – 31%.

Однако Россия смогла достаточно быстро справиться с этой проблемой в значительной мере благодаря ценовой либерализации. (…) Правда, чтобы преодолеть 30-процентный дефицит бюджета с помощью даже действительно свободных цен на все, нужны годы. Поэтому Россия прибегла к мероприятиям, переложившим финансовый груз страны на плечи ее партнеров по СНГ, в частности, Украины. Как это делалось?

России в условиях единой денежной единицы на постсоветских пространствах принадлежал станок для печатания денег. Выпуская деньги, она покрывала бюджетный дефицит за счет всех государств Содружества. (…)

В 1991 году Госбанк СССР установил коммерческим банкам, действовавшим на территории республик бывшего Союза, норму резерва 14%, а в России – 2%. Следовательно, единая денежная система, которая продолжала функционировать после распада Союза, служила средством для удержания бывших республик СССР на коротком поводке. (…)

Кроме того, наблюдался так называемый эффект валютного мультипликатора, когда выпущенная в обращение сумма денег увеличивается в 3–4 раза прежде чем дойдет до потребителя; во столько же раз она, соответственно, и обесценивается.

Проводилась политика опережающей девальвации (то есть быстрого обесценивания) российского рубля, означавшей скрытое повышение цен для иностранных покупателей нефти. В течение июля–декабря 1992 года валютный курс рубля был девальвирован почти в 4 раза (внутренние цены выросли за это время в 2,5 раза). Соответственно подорожала и нефть для стран, входивших в рублевую зону.

…Соревнование в девальвации национальных валют принесло ощутимый вред всем странам СНГ, в том числе самой России. Благодаря невиданному снижению валютного курса, стоимостная оценка национального богатства была занижена в сотни раз. По уровню национального дохода на душу населения страны СНГ, включая Россию, опустились до уровня экономически отсталых стран. Это было опасно в условиях открытости экономики, когда все скупалось практически за бесценок.

О том, что мы могли повести себя иначе, говорит опыт стран Балтии. Невзирая на экономическое давление со стороны России, они смогли достаточно быстро выйти из рублевой зоны, защитив собственную экономику, когда курс российского рубля был еще на относительно высоком уровне. Поэтому переход на мировые цены на энергоносители оказался для прибалтийских государств не таким болезненным, как для других стран бывшего СССР. Страны Балтии сразу приобрели конкурентные преимущества, усилившие эффект экономических реформ. Теперь подробнее о самой денежной реформе.

…Мировая практика свидетельствует, что реформа денежного обращения является самым радикальным способом быстрой его стабилизации, а значит, и общего оздоровления экономики. (…) О необходимости собственных денег в Украине начали говорить с 1990 года Программа экономических реформ, принятая Верховной Радой, определяла денежную реформу как основу экономического суверенитета Украины. (…) Но все, что тогда смогли сделать, это 10 января 1992 года ввести в обращение купоны многократного использования. Это были всего лишь наличные эквиваленты рублей.

Хотя купоны сыграли свою позитивную роль: удалось смягчить последствия платежного кризиса, когда денег катастрофически не хватало (…), но этот осторожный «полушаг» не означал реального выхода Украины из рублевой зоны. Вся безналичка (а это основа экономики) и в дальнейшем покрывалась рублевой массой. Как следствие, наличный и безналичный обороты были разорваны: их обслуживали разные денежные единицы. Поэтому наша экономика оказалась уязвимой, незащищенной извне, со стороны России. Быстрое разрушение производственного потенциала государства было обусловлено, в частности, и такой денежной политикой. (…)

14 марта 1992 года Верховная Рада одобрила «Основы национальной экономической политики Украины», где реформирование денежного обращения признавалось главным и безотлагательным звеном экономических преобразований. Гарантией невозможности вовлечения Украины в чрезвычайно опасную гонку цен, реставрации единого народнохозяйственного комплекса мог быть лишь полный выход из рублевого пространства и немедленное введение собственной валюты – одновременно с либерализацией цен в России. (…) Купоны многократного использования надлежало ввести не только в наличное, но и в безналичное обращение. Только так можно было спастись от российской инфляции. Иначе катастрофа была неминуема. (…) Но действие купоно-карбованцев на безналичку еще долго не распространялось. 1992 год был периодом полного коллапса сферы денежного обращения.

1 июля 1992 года по инициативе России была введена новая система взаиморасчетов в рублевой зоне: взаимные платежи по корреспондентским счетам стали осуществляться через расчетно-корреспондентский центр Центрального банка РФ. Так Центробанк России вроде бы пытался ослабить своеволие российских банков в безналичных расчетах. Но фактически он взялся дирижировать этим процессом, чтобы больше на этом заработать. А проблемы для украинских клиентов не уменьшились. Наши счета в расчетно-корреспондентском центре просто пропадали, их не могли найти месяцами. То есть рубли, что обслуживали внутренний рынок России, и те, что ходили в странах СНГ, стали неравноценными.

Для Украины это было очень невыгодно. На периферию рубли доходили обесцененными по меньшей мере на 30–40% – ровно настолько, насколько они там задерживались (правило «время – деньги» в условиях инфляции работает особенно четко). А инфляция тогда нарастала по всей рублевой зоне. Нам следовало немедленно ввести купон в безналичное обращение и установить его официальный курс к российскому рублю.

Однако этого не произошло. Валютный курс денег раздвоился: безналичка была значительно дешевле наличности, поскольку она девальвировалась в результате задержки платежей. Безналичный курс по существу определялся Россией. Вот был рай для денежных спекулянтов! Конвертируй деньги из безналичности в наличность – и снимай прибыли. Безналичные капиталы потекли из Украины в Россию.

7 ноября 1992 года президент Л. Кравчук подписал Указ «О реформе денежной системы Украины», в соответствии с которым с 12 ноября 1992 года купоно-карбованец был введен в сферу безналичного обращения. Он стал единым средством платежа. Российский рубль потерял свою силу в Украине, мы получили временную национальную валюту. (…) Трудно подсчитать потери, понесенные Украиной, не сделавшей этого еще в апреле 1992 года. (…) Называют миллиарды долларов.

В то же время Россия предъявила Украине сомнительную претензию относительно нашего государственного долга по итогам 1992 года на сумму 2,5 млрд долларов. Они зачли в долг средства, которые не поступили от наших предприятий их партнерам во времена неразберихи, когда украинцы с мешками документов ездили в Москву искать следы пропавших платежей. (…) Вице-премьер-министр В. Пинзеник подписал в Москве соглашение, признавшее этот долг. Хотя делать этого нельзя было: государство не должно отвечать за действия субъектов хозяйствования, которые по нашему тогдашнему либеральному законодательству полностью распоряжались своими средствами и товарами, несмотря на то, что были государственными. Форма собственности, кстати, и была главным аргументом россиян: мол, за государственные предприятия должно отвечать государство. Правда, тогда россияне использовали и другие «аргументы» – газовую трубу, которую угрожали перекрыть в условиях долгов. В действительности никто не контролировал и не мог контролировать расчеты, потому что по закону это было в компетенции самих предприятий. (…)

После того как я был избран Президентом, 9 декабря 1994 года я утвердил Государственную комиссию по проведению денежной реформы. (…) Мы готовились ввести полноценные деньги осенью 1995 года. Деньги напечатали (преимущественно в Канаде). Но из-за нерешительности председателя НБУ В. Ющенко реформу опять отложили почти на год. Его позиция была такая: сначала экономическая стабилизация, потом – денежная реформа. (…) Украина оказалась последней среди бывших союзных республик, где были введены полноценные деньги.

Источник: Выдержки из книги Кучма Л. «Своим путем. Размышления над экономическими реформами в Украине». Киев. 2004 // Факты и комментарии. Украина. 09.10.2004. – fakty.ua

Анатолий Гальчинский, член Государственной комиссии по реформе Украины, руководитель рабочей группы по разработке нормативных документов для реформы:

10 января 1992 года Украина ввела в обращение квазиденежную единицу – купоны многоразового пользования. Благодаря этому мы смогли избежать разрушительных последствий платежного кризиса. В канун 1992 года мы практически не получали от ЦБ РФ новых рублевых поступлений. В последующем все наличное обращение было переведено на купонное обслуживание.

В то же время это мероприятие не означало реального выхода Украины из рублевой зоны. Это была полумера, которая лишь усугубляла напряженную ситуацию в денежной сфере. Все безналичное обращение (основа экономики) обслуживалось рублевой массой. В результате возникла дистрофическая система денежного оборота: наличное и безналичное обращение были механически разорваны, так как обслуживались разными единицами. Мы оказались не защищенными извне. Экономические неурядицы на фоне независимости, быстрое разрушение производственного потенциала государства произошли из-за этой мутантной денежной системы. (…)

Несмотря на четкие установки относительно немедленного выхода из рублевой зоны, отраженные в «Основах национальной экономической политики Украины», одобренных Верховной Радой 14 марта 1992 года, ситуация длительное время оставалась неизменной. Это был период полного коллапса сферы денежных отношений. Ситуация не изменилась и после 1 июля 1992 года, когда Россия в инициативном порядке ввела новую систему взаиморасчетов в рублевой зоне – проведение взаимных платежей через корреспондентские счета, которые велись через расчетно-корреспондентский центр ЦБ РФ. Рубли, которые обслуживали внутренний рынок России, и те, что вращались в странах СНГ, стали неравноценными с точки зрения стоимости.

В этих условиях мы должны были бы немедленно ввести купон в безналичное обращение и установить его официальный курс к российскому рублю. Однако этого не произошло. Сложилась еще более искаженная ситуация – валютный курс купона в наличном и безналичном обращении раздвоился. Последний начала определять Россия. В условиях отсутствия таможенных границ возникла возможность массовых финансовых спекуляций, связанных с переводом денег из одной формы обращения в другую. Появились стимулы для массовых переводов безналичных капиталов, в том числе спекулятивных, из Украины в Россию. (…)

Наконец 7 ноября в 1992 года президент Украины подписал Указ «О реформе денежной системы Украины», согласно которому с 12 ноября 1992 года купонно-карбованец был введен и в безналичное обращение. Функции российского рубля в денежном обращении Украины прекратились. Купонно-карбованец обрел статус временной национальной валюты, стал единственным на территории Украины средством платежа.

Но сделано это было поздно. Трудно подсчитать реальные экономические потери, которые понесло из-за этого наше государство. Некоторые специалисты считают, что они превысили ВВП страны за несколько лет. Более того, Россия выдвинула против украинской стороны достаточно сомнительный иск относительно государственного долга на сумму 2,5 млрд долларов, который мы должны были признать, потому что НБУ не контролировал и не мог контролировать реальные межгосударственные расчеты. Никто не знает, сколько за то время украинского капитала переместилось в Россию.

Однако дело не только в этом. Предполагалось, что купонно-карбованец, как временная денежная единица, вводится лишь на полгода до решения технических проблем с имплементацией в обращение гривны. В действительности этот период растянулся почти на четыре года (…) – до сентября 1996 года. Купонно-карбованцы, как временная денежная единица, не вызывали доверия, не выполняли в полном объеме денежных функций, не были средством накопления, потому не могли служить надежной основой стабилизационных процессов. (…)

В этой ситуации, как в капле воды, отразилась общая слабость государственной власти в Украине. Не чувствовалась твердая позиция президента.

Неопределенной была позиция руководства НБУ, которое придерживалось ошибочного принципа: сначала – общая стабилизация экономики, а уже потом – денежная реформа. Мотивы такой позиции очевидны. Одно дело – проводить реформы, когда инфляция в основном преодолена (так было в 1996 года), и совсем другое – когда реформа проводится на старте, используется в качестве инструмента экономической стабилизации. НБУ не был готов к рискам, не хотел брать на себя большую ответственность, оказался фактическим оппонентом денежной реформы. (…) За неделю до намеченного времени реформы председателю НБУ В. Ющенко удалось убедить руководство государства в том, чтобы отсрочить ее проведение еще на год. Мы бы допустили принципиальную ошибку, если бы попробовали привязать все к нерешительности в проведении реформы руководства НБУ.

НБУ, имея официальный статус независимой институции, слепо выполнял распоряжения «сверху», не ограничиваясь при этом в раздаче дешевых льготных кредитов субъектам хозяйственной деятельности. Так, в июле1993 года была открыта безлимитная кредитная линия на потребности сельского хозяйства, выданы льготные кредиты на сумму свыше 4 трлн крб. Власть понимала, что с введением гривны эти «игры» придется прекратить.

Существовали и другие весомые факторы. Многие государственные и политические деятели защищали пророссийские позиции, сознательно или бессознательно считая, что спасение Украины – в возвращении к рублевой зоне. Нельзя не учитывать и экономическое, и политическое противодействие проведению денежной реформы со стороны России. Неопределенной была и позиция МВФ, руководство которого пыталось в 1992 году убедить руководство Украины в необходимости остаться в пределах рублевой зоны.

Реформе противодействовала группа предприятий, коммерческих банков, теневой капитал, которые наживались на растущих темпах инфляции, структурной и организационной неопределенности национальной денежной системы.

В промедлении с денежной реформой были заинтересованы руководители исполнительной власти и правительства. Начиная с 1992 года, бюджетный дефицит полностью покрывался кредитной эмиссией Нацбанка, то есть путем безакцептного применения инфляционного налога, основной груз которого ложился на малообеспеченные слои населения и людей с фиксированными доходами. Объем бюджетного дефицита был в значительной мере формальной величиной. Его финансирование гарантировалось механизмом печатания инфляционных денег. Так, в 1993 году, когда бюджетный дефицит составлял 13,8%, за счет лишь этого источника было профинансировано 36,3% всех бюджетных расходов – 692,2 млрд крб.

Источник: А. Гальчинский. Денежная реформа: проблемы и противоречия // По материалам Realt.ua. 14.09.2011. – daily-ua.com

Заключение

История распада рублевой зоны дает ценный эмпирический урок как для теории экономики, так и для экономической политики. В ней ярко проявилась роль политического консенсуса и институциализированного политического союза как основных предпосылок для существования общей валюты. Если эти условия отсутствуют, то нет смысла вводить общую валюту, даже если данная территория соответствует экономическим критериям оптимальной валютной зоны.

Следует повторить, что бывший СССР вряд ли можно было рассматривать в качестве оптимальной валютной зоны. К сожалению, в конце 1991 года, когда произошел политический распад Советского Союза, политики и экономисты в государствах -преемниках СССР не смогли поставить правильного диагноза в отношении будущей денежной системы[31]. Они также не получили от Запада, и особенно от МВФ, достаточной интеллектуальной поддержки для решения этой проблемы.

Однако ложный диагноз не был следствием профессиональной ошибки международных финансовых организаций, таких как МВФ. Скорее он отразил политическую неразбериху, возникшую после внезапного распада СССР, которого никто не ожидал столь быстро. Правительства западных стран, как правило, не были готовы вести дело с пятнадцатью независимыми постсоветскими государствами и, вероятно, не верили, что некоторые из них окажутся в состоянии решить свои проблемы самостоятельно, без протектората со стороны России. Они также опасались хаотичной фрагментации советской империи, которая могла бы привести к кровавым национальным конфликтам и ослаблению контроля над ядерным оружием. Некоторые западные политики не поддерживали идею слишком раннего распада СССР, поскольку не хотели провоцировать контрреакцию сторонников жесткой линии в коммунистическом руководстве страны. Позднее и внутри бывшего СССР, и за его пределами не было ясное представление о будущем характере СНГ.

Правительства западных стран также были озабочены преемственностью своих финансовых претензий к бывшему СССР, и это стало дополнительной причиной поддержки ими сохранения денежного и экономического союза на территории бывшего СССР[32]. Некоторые экономисты на Западе и в бывшем СССР, видимо, переоценивали негативные последствия распада денежного союза. Они полагали, что сохранение общей валюты позволит избежать торгового шока, что не было верным диагнозом проблемы. Значительная часть существовавших ранее торговых связей распалась бы в любом случае, независимо от того, сохранилась бы рублевая зона или нет (подобно тому, как это произошло в России). Единственный реальный ущерб, сопряженный с отказом от общей валюты, был связан с ростом трансакционных издержек. Однако его следует сопоставить с затратами на сохранение неустойчивых монетарных режимов, которые оказались бы значительно выше.

Продление распада рублевой зоны нанесло существенный ущерб всем государствам бывшего СССР. Из-за этого в России неудачей закончились две попытки провести макроэкономическую стабилизацию (в 1992 и 1993 годах), в других бывших союзных республиках начало реальных реформ было отложено на два года и даже больше.

Алексей Можин, с 1992 года исполнительный директор от Российской Федерации в МВФ:

– Россия приняла на себя все внешние долги СССР и в пакете с ними – все зарубежные активы. Часто приходится слышать критическое отношение к такому решению. Одни считают: с какой стати Россия одна должна была выплачивать все долги, ноша слишком тяжелая. Другие убеждены, что, забрав себе все активы, Россия ограбила остальные бывшие союзные республики. Почему и в каких условиях правительство пошло на столь ответственный шаг?

– Это был конец октября 1991 года, еще до назначения правительства Ельцина-Гайдара. Провалился августовский путч, реальная власть в России перешла к Борису Ельцину. Еще впереди были Беловежское соглашение и декабрьский официальный роспуск СССР, но всем становилось ясно: Советский Союз доживает последние дни. Призрак Генуэзской конференции 1922 года, где большевики отмежевались от долгов царского и временного правительств, встревожил правительства и финансовые круги западных стран.

Насколько мне известно, 27 октября 1991 года в Москву приезжали заместители министров финансов стран «семерки» на встречу с премьерами 12 тогда еще союзных республик. Они хотели знать, кто и как будет отвечать по долгам разваливавшегося Союза в условиях повсеместного торжества независимости. Позиция «семерки» была жесткой: республики, в том числе отделившиеся Латвия, Литва и Эстония, должны были дать Западу твердые обязательства по выплате внешнего долга СССР. Эти представители стран «семерки» приехали с уже подготовленным проектом соглашения о так называемой солидарной ответственности. Она означала, что, хотя долг СССР и поделили на 15 частей примерно пропорционально республиканским ВВП, каждая из республик должна была нести ответственность за всю сумму долга. И в том случае, если одна из республик не могла выплатить свою долю, все остальные должны были это компенсировать. Вот такое ужасное, совершенно невозможное соглашение.

– Неужели нельзя было отказаться и не подписывать это кабальное соглашение?

– Мне не известны все детали. Соглашение о солидарной ответственности нам и другим республикам навязали, выкрутив руки и угрожая приостановить все виды помощи, в том числе гуманитарной. Вообще, это поразительно: на глазах всего мира разворачивались эпохальные события огромного исторического значения – уже пала Берлинская стена, разваливался Советский Союз, рушилась существовавшая много десятилетий расстановка сил в мире, – а руководители западных держав прежде всего были озабочены тем, как не упустить причитавшихся им денег.

В итоге 28 октября 1991 года 12 республик (кроме стран Балтии) и союзное руководство подписали знаменитый Меморандум о взаимопонимании по вопросам погашения долга СССР перед внешними кредиторами. Сам договор о солидарной ответственности был подписан 4 декабря того же года, согласно ему на долю России пришлось 61% советского долга. Ясно, что никто ничего не платил, включая Россию, поскольку к этому времени Советский Союз уже давно был банкротом, а все вновь образованные независимые государства просто не имели валютных резервов. Происходило быстрое накопление просроченной задолженности, по которой накручивались проценты.

В этой ситуации не существовало иного выхода, кроме как провести переговоры о реструктуризации долга с Парижским клубом кредиторов. Но соглашение о солидарной ответственности не позволяло даже приступить к таким переговорам. Во-первых, было непонятно, о какой сумме долга следует вести разговор – только о своей доле или о всей сумме долга бывшего СССР, за которую Россия, как и другие бывшие республики, несла солидарную ответственность. Во-вторых, по уставу Парижского клуба кредиторов он может реструктурировать долги только тех стран, у которых есть действующее кредитное соглашение с МВФ. А как можно было вести переговоры с МВФ, когда не была ясна сама сумма российского внешнего долга? Ведь в любой программе фонда платежи по внешнему долгу – это один из важнейших факторов при разработке как бюджетной, так и денежной программы. Не говоря уже о том, что Россия стала членом МВФ только 1 июня 1992 года.

Вот тогда и появилась идея о «нулевом варианте» – Россия выступила с таким предложением весной 1992 года. Оно рассматривалось как единственная возможность похоронить соглашение о солидарной ответственности. Следует понимать, что при этом Россия не взяла на себя никаких новых обязательств. С одной стороны, по соглашению о солидарной ответственности Россия и так несла ответственность за всю сумму советского долга, а с другой – все, включая самих кредиторов, знали, что ни одна из других бывших республик никогда ничего платить не будет, да и не сможет.

Принятие «нулевого варианта» означало, что Россия полностью взяла на себя все обязательства по внешнему долгу бывшего СССР, а также получала права на все финансовые и материальные активы бывшего СССР. А остальные бывшие республики могли начать с «чистого листа» – ни долгов, ни активов.

Источник: Помощь МВФ российским экономическим реформам – во благо или во вред? Интервью с А.В. Можиным


[1] Историческая часть основана на беседах с российскими экономистами, активно участвовавшими в процессе трансформации. Наиболее важная информация получена от бывшего и.о. премьер-министра Егора Гайдара, бывшего заместителя премьер-министра и министра финансов Бориса Федорова, бывших заместителей председателя Центрального банка РФ Дмитрия Тулина и Сергея Игнатьева, бывшего советника премьер-министра Андрея Илларионова, бывшего народного депутата Михаила Дмитриева.

[2] Автор настоящей работы в конце 1991 года также поддерживал идею сохранения общей рублевой зоны и теперь считает это ошибочным.

[3] Mundell R. A Theory of Optimum Currency Areas, The American Economic Review, Vol. 51, 1961, pp. 657–665.

[4] McKinnon R. Optimum Currency Areas. The American Economic Review, Vol. 53, 1963, pp. 717–725.

[5] Orlowski L. The Disintegration of the Ruble Zone: Driving Forces and Proposals for Policy Change, Aussenwirtschaft, 49. Jahrgang, Heft I, Zürich, Rüegger, 1994, pp. 101–129.

[6] Последнее имело форму субсидий к ценам и/или денежного финансирования.

[7] Подобная аргументация может быть использована сегодня и применительно к России. Способность абсорбировать внешние шоки чрезвычайно различна в разных регионах, факторная мобильность чрезвычайно ограничена, и поэтому масштабное фискальное перераспределение необходимо поддерживать.

[8] К концу 1995 года большинство новых валют фактически стали конвертируемыми, по крайней мере в отношении экспортно-импортных операций. Это произошло отчасти из-за воздействия демонстрационного эффекта стран Центральной Европы и Балтии, а отчасти вследствие давления МВФ.

[9] За некоторыми исключениями. Например, Олег Гаврилишин и Джон Уильямсон относятся к авторам, подчеркивающим важность торговых связей между бывшими республиками СССР и отрицательные последствия потенциального их разрыва. Однако в своих выводах они не подчеркивали необходимости в будущем общей валюты как условия успешного экономического сотрудничества (см.: Havrylyshyn O., Williamson J. From Soviet Disunion to Eastern Economic Community. Policy Analyses in International Economics. No. 35, Institute for International Economics, Washington, DC, 1991. October).

[10] Гаврилишин и Уильямсон цитируют Гарри Г. Джонсона, который отмечал, что «национальные символы имеют независимые значение для многих обществ, и они готовы променять какую-то часть экономической эффективности на приобретение таких символов».

[11] Лучшим примером была чрезвычайно нервозная реакция высшего звена советского руководства на провозглашение Литвой независимости в марте 1990 года. Москва наложила на Литву экономические санкции, включая прекращение поставок нефти и нефтепродуктов.

[12] Михаил Горбачев решил провести в марте 1990 года демократические выборы в Верховные Советы республик, а также выборы в советы областного, районного и городского уровней. Качество процедур демократических выборов было различным в отдельных республиках и районах СССР, однако в целом выборы 1990 года дали больше независимых законодателей на каждом уровне управления (годом раньше состоялись частично демократические выборы на Съезд народных депутатов и в Верховный Совет СССР). Это дало решающий импульс обретению политической свободы большинством советских республик.

[13] Матыцин С. Финансовый рынок России // Второй год экономических реформ в России. Уроки для Польши и Восточной Европы / Под ред. М. Домбровского и П. Козаржевского. Варшава, CASE — Центр социально-экономических исследований и Фонд им. Фридриха Эберта. 1994.

[14] Референдум формально выиграл Михаил Горбачев, большинство проголосовало за сохранение обновленного Советского Союза. Но итоги референдума не смогли остановить процесс дезинтеграции.

[15] Декларацию о независимости Украины сначала принял Верховный Совет республики 25 августа 1991 года.

[16] Описанная выше система привела к общей анархии в монетарной политике. Можно согласиться с Джеффри Саксом и Дэвидом Липтоном, что «не существует реальной возможности осуществлять контроль за кредитами в системе, где действует несколько независимых центральных банков, каждый из которых имеет независимое право предоставлять кредиты. Причина этого проста. В каждой из стран действует огромное давление в пользу того, чтобы „прокатиться за чужой счет“, выдавая рублевые кредиты за счет остальных участников системы» (см.: Sachs J., Lipton D. Remaining Steps to Achieve a Market-Based Monetary System, unpublished memo. 1992, may 1). Последствия подобных действий сходны с подделкой денежных знаков, а, возможно, даже более серьезны, поскольку с технической точки зрения гораздо проще выпускать кредитные деньги по сравнению с наличными.

[17] Цель этой операции была не вполне ясна, ее авторы никогда о ней открыто не заявляли. Поведение ЦБ РФ также было не слишком последовательным, как свидетельствует почти немедленный перевод 50 млрд рублей новыми банкнотами в Узбекистан. Поэтому не следует исключать и другой интерпретации, а именно что, по сути, руководство ЦБ РФ хотело поставить другие страны СНГ на колени, чтобы вынудить их вновь присоединиться к рублевой зоне на условиях, установленных ЦБ РФ. Если это действительно так, то цель не была достигнута. Но независимо от мотивов, лежавших в основе решения ЦБ РФ, обмен банкнот имел косвенные негативные последствия для денежной системы самой России.

[18] Гуревич В. Изгнание из рубля // Московские новости. 1992, № 42.

[19] Козаржевский П. Политические и экономические отношения России с другими постсоветскими государствами // Второй год экономических реформ в России. Уроки для Польши и Восточной Европы / Под ред. М. Домбровского и П. Козаржевского. Варшава. CASE — Центр социально-экономических исследований и Фонд им. Фридриха Эберта. 1994.

[20] Козаржевский П. Политические и экономические отношения России с другими постсоветскими государствами // Второй год экономических реформ в России. Уроки для Польши и Восточной Европы / Под ред. М. Домбровского и П. Козаржевского. Варшава, CASE — Центр социально-экономических исследований и Фонд им. Фридриха Эберта. 1994.

[21] К концу переговоров с Беларусью весной 1994 года Черномырдин относился к идее двустороннего валютного союза с меньшим энтузиазмом. Видимо, он понял, с какими затратами для России сопряжена эта операция.

[22] Домбровски М. Белорусская номенклатура видит в российском рубле спасительный круг // Известия. № 37. 25 февраля 1994.

[23] Антчак Р. Внешняя торговля // Второй год экономических реформ в России. Уроки для Польши и Восточной Европы / Под ред. М. Домбровского, П. Козаржевского. Варшава, CASE — Центр социально-экономических исследований и Фонд им. Фридриха Эберта. 1994.

[24] Одним из первых предупреждений российскому правительству по этому поводу стала записка Джеффри Сакса и Дэвида Липтона от 1 мая 1992 года (см.: Sachs J., Lipton D. Remaining Steps to Achieve a Market-Based Monetary System, unpublished memo. 1992, may 1).

[25] Granville Br., Lushin A. // The New Style Rouble Zone or the Old Soviet Union «Revisited», unpublished note, Moscow, MFU, October 15.1993.

[26] Финансовая стабилизация в России. М.: Институт экономического анализа. 1995. С. 210–211.

[27] Там же.

[28] По оценкам Института экономического анализа, с декабря 1992 года по март 1993 года они составили 9,5% российского ВВП, с апреля по август 1993 года — 3,2% ВВП, с сентября по декабрь 1993 года — лишь 1,5% ВВП (см.: Финансовая стабилизация в России. М.: Институт экономического анализа. 1995. С. 222–223).

[29] Финансовая стабилизация в России. М.: Институт экономического анализа. 1995. С. 210–211.

[30] Илларионов А. Сколько стоит дружба? Как Центробанк финансирует бывшие республики Союза // Известия. № 176. 16 сентября 1993.

[31] Схожие проблемы отмечались в бывшей Югославии, где новые национальные валюты были введены в государствах-преемниках с некоторой задержкой после действительного политического распада югославской федерации. В отличие от Югославии, Чешская республика и Словакия разделили свои валюты через месяц после распада Чехо-Словацкой федерации, что позволило им избежать макроэкономических осложнений.

[32] Домбровски М., Ростовски Я. Что не получилось? Причины провала стабилизации в России в 1992 году // Исследования и анализы. Варшава, CASE — Центр социально-экономических исследований. № 44, июнь 1995.