Будущее – в настоящем, но будущее – и в прошлом…
А. Франс

Со времен революционных преобразований ранних 1990-х в телевизионной системе страны произошли тектонические изменения. Процесс был мучительным. Телевизионная система прошла через децентрализацию, передел собственности, создание сотен частных телекомпаний, через информационные войны, «закат» эры олигархов и усиление – экономическое и идеологическое – государственного влияния. Развивалась индустрия, рос рекламный рынок, трансформировалась программная политика, открывались новые каналы. В последние годы все очевиднее, что моноидеологическую модель советского Гостелерадио практически замещает другая модель – развлекательная идеология коммерческого телевидения, ориентированного прежде всего на прибыль.

Россия – по-прежнему страна телезрителей. Почти 90% населения смотрит телевизор каждый день. Больше половины работающих, возвращаясь домой, либо приходят уже к включенному телевизору, либо включают его, как свет – только войдя в помещение[1]. Не случайно один из руководителей национального телеканала НТВ призвал считать телевизор холодильником, зафиксировав тем самым важнейшие и новые качества телесмотрения. Оно – аполитичное, досуговое и часто фоновое.

Телевидение «переходного» периода

1985–1990 годы: пролог

У советского зрителя середины 1980-х был весьма ограниченный выбор: главная информационная программа «Время», 90% продукции отечественного производства – в основном общественно-политических и культурно-просветительских программ; трансляции съездов, концертов к датам, хоккейных и футбольных матчей, соревнований по фигурному катанию; редкие западные фильмы, прошедшие цензуру; никакой рекламы. Центральное телевидение в то время было воплощением авторитарного, идеологического телевидения, которое, с одной стороны, работало как государственно-монополистическое предприятие, с другой – выступало ретранслятором неидеологических высоких образцов отечественной культуры (классическая музыка, театральные постановки). Телевидение финансировалось целиком из бюджета, управлялось административными методами, 90% продукции выходило в записи. Неповоротливая махина Гостелерадио стремительно дорожала по мере увеличения объемов вещания, развития наземных и спутниковых линий связи и растущей стоимости оборудования.

Эру гласности первыми ощутили читатели периодики. В 1986–1987 годах гласность стала прорываться и на телеэкран. Первые телемосты с Америкой, молодежная программа «12-й этаж», ленинградское «Пятое колесо» (1986), программа «Взгляд» (1987), прямые эфиры утренних и ночных передач, общественные дискуссии в прямом эфире, трансляции съездов народных депутатов и альтернативная генеральной программе «Время» новая информационная передача ТСН (1989).

С 1986 по 1988 год объем прямого вещания на Центральном телевидении увеличился почти в 30 раз. В 1990 году в недрах ЦТ по приказу председателя Гостелерадио было создано первое хозрасчетное предприятие с правами юридического лица – коммерческий канал «2×2». Лед тронулся[2].

1991–1994 годы: телевидение революции и периода первоначального накопления капитала

Децентрализация телевизионной системы обозначилась в конце 1980-х годов и завершилась в 1994 году с ликвидацией «Останкино» – так после перестройки назывался «Первый канал» ЦТ. Государство практически утратило функции идеологического и финансового контроля.

Событиями общенационального масштаба стали:

– создание в 1990 году Российского телевидения на базе второй программы ЦТ, оппозиционного союзному вещанию; канала «2×2», на котором появилась первая примитивная реклама; распад Гостелерадио в 1991 году и рождение ТВ-6 (на первом этапе совместное детище одного из прогрессивных функционеров Гостелерадио Эдуарда Сагалаева и создателя CNN Тэда Тернера);

– рождение НТВ в 1993 году. Этот период – лучшие годы талантливой и амбициозной команды НТВ;

– возникновение практически во всех регионах страны местных частных телекомпаний.

После митингового прорыва перестройки и гласности именно в эти годы, совпавшие с периодом приватизации, были заложены основы журналистики, ориентированной на западные модели. Тогда же обозначилось основное противоречие в развитии индустрии следующего десятилетия: государственные телерадиокомпании не были готовы конкурировать с мобильными и динамично развивающимися коммерческими станциями. Ситуация усугублялась «феодализацией эфира на местах».

В 1990–1993 годах госканалы и в центре, и в регионах накрыла рыночная стихия: движение денежных рекламных потоков никем не контролировалось. Рекламный бартер[3], когда за программы и фильмы расплачивались рекламным временем, которым каждый независимый производитель торговал по своему усмотрению, демпинговые схемы, пренебрежение лицензионными правами и таможенными правилами ввоза западной продукции – все это заложило основы будущего благосостояния многих независимых производителей и крупных рекламных агентств.

К концу периода децентрализации телевидения (1995 год) начался первоначальный раздел рынка средств массовой информации теми представителями бизнеса, которые раньше других оценили его преимущества. На слуху – независимые телевизионные производители, сделавшие в хаосе перехода от одной модели к другой свои капиталы: «ВиД», АТВ, РЕН[4], крупные рекламные агентства «Видео Интернешнл» и «Премьер СВ», группы Березовского и Гусинского, которые тогда жестко конкурировали друг с другом.

1994–1996 годы: передел госсобственности и формирование новой пропагандистской системы

Этот этап начался в январе 1994 года с предоставления частному каналу НТВ шести часов для вещания на «четвертой кнопке» ЦТ и с акционирования в декабре 1994 года «Первого канала» – телекомпании «Останкино». Создание телевизионного кентавра под названием «Общественное российское телевидение», которое формально контролировалось государством, а фактически – бизнесменом Березовским (он лично никогда не был собственником ОРТ), – символ этого этапа.

За три года в результате политических интриг и лоббистских усилий новых владельцев СМИ не раз менялся статус основных общенациональных телеканалов (1995–1996 годы), президентскими указами телерадиовещание постоянно «совершенствовали»: государственные телерадиокомпании то акционировали, то превращали в унитарные государственные предприятия, то приравнивали к учреждениям культуры. На авансцену выдвинулись организаторы – бизнесмены, обеспечивавшие вещание в условиях полуразрушенной экономики инвестициями, полученными за счет кредитов и бартерных сделок с государственной правящей элитой. Телевидение вводило новых медиавладельцев во власть.

1996 год стал поворотным для развития российской медиасреды. Фронт «За Ельцина» не только оказался успешным[5] с точки зрения сохранения власти правящей элиты, но и принес его идеологическим бойцам вполне ощутимые экономические результаты. После выборов НТВ Владимира Гусинского получило весь четвертый канал, бизнесмены Борис Березовский (контролировал ОРТ) и Михаил Лесин (совладелец телекомпании «ВиД») – должности в Совете безопасности и администрации президента.

Казалось, что к концу 1996 года новые «правила игры» на телевизионном рынке выработаны. После многочисленных телевизионных склок и громких убийств[6] национальный эфир практически поделили, закончилась варварская битва за рекламу. После принятия в 1995 году Закона «О рекламе» дикий и вороватый рынок стал приобретать цивилизованные формы. С ужесточением в 1995–1996 годах контроля над правовой стороной регионального вещания большинство телеканалов было вынуждено перейти к наполнению эфира в основном лицензионной продукцией. Эти процессы, во-первых, способствовали возникновению и развитию телевизионных сетей, во-вторых, позволили региональным вещателям предлагать столичным дистрибьюторам свои рекламные возможности в обмен на программы. Началось осваивание регионального рекламного рынка.

В те годы сложилась система вещающих и телепроизводящих организаций, определились контуры основных телевизионных сетей[7]; рекламный рынок поделили два рекламных агентства – «Видео Интернешнл» и «Премьер СВ». Гибридная полугосударственная получастная телевизионная система ощутила себя новой политической силой с собственной телевизионной элитой и стратегическими задачами

Президентская кампания 1996 года, безусловно, ускорила политизацию рынка СМИ. Далекие от медиа-бизнеса предприниматели именно после выборов осознали, что владение СМИ, особенно в разгар политических кампаний, приносит деньги, позволяет сохранить статус-кво, а главное – сулит серьезные политические дивиденды вроде личных связей и влияния на высших чиновников, то есть становится важным политическим ресурсом. После 1996 года бизнес-элита все настойчивее стала брать на себя роль новых российских идеологов.

1996–1999 годы: активизация политических капталов и информационные войны

За годы реформ государственное телевидение так и не нашло своей ниши в разделении труда с частными компаниями и не приблизилось к модели общественно-правового вещания. Более того, утвердился особый вид концентрации – политической или бюрократической, когда партия власти – государственные чиновники, руководители администраций, губернаторы, мэры независимо от политических пристрастий на деньги налогоплательщиков или подконтрольных им местных коммерческих структур – стала учреждать, поддерживать и дотировать региональные СМИ. За минувшие с начала 1990-х годы так и не удалось разработать открытую государственную информационную политику, когда любому важному изменению в вещании предшествуют дискуссии, исследование альтернатив, публикация планов реорганизации и их обсуждение в печати и парламенте. Не удалось создать ни сильных общественных органов для надзора за порядком в эфире, ни влиятельных профессиональных ассоциаций.

Банкиры и бизнесмены, объединившиеся в 1996 году для переизбрания Ельцина против угрозы коммунистического реванша, грозившего им потерей власти и капитала, разбились после выборов на враждующие лагери в борьбе за остатки неприватизированной государственной собственности и влияние на власть. Все это привело к тому, что неизбежная конкуренция между СМИ и стоящими за ними силами приняла в России уродливую форму информационных войн.

В 1996 году в российских СМИ появились понятия «семибанкирщина», «экономическое Политбюро», «олигарх». На головы миллионов зрителей обрушился поток компромата, связанного с противостоянием «банкиров-олигархов» (ОРТ, НТВ) и защищавшихся «реформаторов» (ВГТРК). Информационно-пропагандистские кампании имеют общий сценарий: начинаются с утечки, «раскрутки» компромата в СМИ, а завершаются кадровыми перестановками в правительстве и президентском окружении. Информационные войны сопровождали отставку правительств Виктора Черномырдина, Сергея Кириенко, Евгения Примакова.

В сентябре 1997 года после вызвавшей публичный скандал продажи части государственного холдинга «Связьинвест» президент Б. Ельцин пригласил в Кремль шестерых крупных бизнесменов и потребовал от них прекратить «поливать грязью» друг друга и министров правительства. Таким образом, в 1997 году Ельцин впервые косвенно, но публично признал, что редакционная политика центральных российских телеканалов отражает финансовые интересы ряда групп.

В итоге под разрушительным ударом оказались не столько банкиры и политики, сколько само российское государство. Наработанный в начале перестройки престиж журналистской профессии начал стремительно падать. Возникли понятия «персонифицированная пропаганда» и «политический заказ». Влиятельные телевизионные обозреватели, отбросив элементарные нормы профессиональной этики, не скрывали, что выполняют роль рупора конкретного олигарха или политика.

Политическая целесообразность выборов 1996 года, похоронившая романтическую идею 1990-х о независимой прессе, приватизационные войны 1997 года, кризис 1998 года и как следствие – обвал рекламного рынка – чрезвычайно усилили политизацию телевидения, которая, в свою очередь, «медиатизировала» политику. По сегодняшним оценкам аналитиков, 50% бюджетов СМИ 1995–1998 годов имели политическое происхождение.

К 1994–1999 годам вполне применима формула политологов-бихевиористов – сторонников поведенческой концепции власти: «Политическая арена есть рынок власти» и означает, что «те, кто контролирует собственность, обязательно будут стремиться превратить доллары в голоса избирателей, свою собственность – в политическую власть. Бизнес – диктатор в семье власти». Эти слова написаны американцем давно и не про Россию. Но эти пять лет российской истории – наглядная иллюстрация того, как при активном участии власти ростки политической демократии превращались в олигархию, а сама власть становилась главным экономическим ресурсом.

1999–2000 годы: активизация государства

Этот этап наметился еще в 1998 году с создания единого производственно-технологического комплекса ВГТРК, а затем – соответствующего министерства. Созданием махины ВГТРК государство вроде бы намекало, что намерено превратиться в эффективного собственника разрозненного телевизионного хозяйства; упорядочить отношения вещателей и связистов; активнее действовать в области лицензирования. Проводником новых инициатив выступал недавний «олигарх» министр печати Михаил Лесин. Поэтому во всех этих начинаниях тогда усматривали только очередной передел рынка и недобросовестную конкуренцию.

С одной стороны, Лесин рассуждал как рыночник: «За 10 лет мы не сформировали рынка СМИ: у нас не продаются акции, у нас не продаются предприятия. У нас они не погибают. Ни одно СМИ не обанкротилось». С другой – к началу 1999 года стала вырисовываться иная, чем прежде, политическая линия: государственную телевизионную систему усиливали организационно и финансово для укрепления идей государственности. Приближались парламентские и президентские выборы. Причем группы Березовского и Гусинского, сплотившиеся в 1996 году, на этот раз оказались по разные стороны баррикад. Первый «ставил» на Путина, второй «играл» против него. В результате – очередной виток разрушительной информационной войны. События конца 1999 – начала 2000 года – взрывы домов в Москве, вторая чеченская война, «дело Бабицкого» – вернули в информационное поле понятия «государственная пропаганда», «национальная идея», «наши – не наши».

После победы Путина на президентских выборах конфигурация на телевизионном рынке серьезно изменилась.

2000–2001 годы: закат эры олигархов

Драму НТВ, которая завершилась весной 2001 года сменой основных владельцев и менеджмента телекомпании, можно считать финалом бурного, революционного десятилетия в развитии телеиндустрии России.

По масштабности, количеству и разнообразию операций давления история борьбы с «Медиа-Мостом» Владимира Гусинского уникальна. Длилась она с весны 1999 по весну 2001 года. Кремль и исполнители «оздоровительных» процедур – прокуратура, ФСБ, суды – говорили исключительно об экономической подоплеке происходящего с «Медиа-Мостом», а Гусинский и его защитники настаивали на политической версии преследования. Истина, как всегда, была посередине. Неизвестно, как развивалась бы эта история, если бы Гусинский договорился с властью, как в 1996 году. Но он этого не сделал, и ему напомнили, как много он занял у полугосударственного «Газпрома». В том, что в деле «Медиа-Моста» была политическая составляющая, в конце концов признался даже Альфред Кох, который в этом споре «хозяйствующих субъектов» представлял «Газпром-Медиа».

Накануне решающей битвы за медиаимперию Гусинского, осенью 2000 года, консультант президента Владимира Путина Глеб Павловский провозгласил «крушение СМИ демократической республики и закат эры олигархов». В этой фразе политического технолога в утрированной форме выражена сущность изменений в сфере массовой информации после Ельцина. К весне 2001 года двух главных медиаолигархов прежней эпохи в стране уже не было, в последующие два года их постепенно, но настойчиво выдавливали на политическую и медийную периферию.

Изматывающая двухлетняя война вокруг «Медиа-Моста» и «крушение олигархов» имели несколько последствий. С разгромом «партии НТВ», каким бы ни было отношение к Гусинскому, идеи «действующей демократической оппозиции» и «свободы слова» окончательно потеряли актуальность для многих граждан. Как результат акции против НТВ – снизилась «сопротивляемость» региональных телекомпаний административному давлению на местах. Например, некоторые частные владельцы поддержали идею создания окружного телевидения, создаваемого под патронатом представителей президента в семи федеральных округах.

С идеологической точки зрения идея нового, сильного, корпоративного государства (определения в СМИ разнились) стала воплощаться в деятельности телевидения под лозунгом конструктивного диалога и сотрудничества с властью. Диалог, сотрудничество, лояльность – новые характеристики информационного поля того периода. Они принципиально отличались от характеристик минувшего анархического, агрессивного информационного десятилетия.

В стране снова поменялась правящая элита: амбициозных олигархов сменили профессиональные бюрократы, сделавшие карьеру в минувшее десятилетие. «Усмирение» слишком самостоятельного бизнеса происходило по одной схеме: в государственных интересах менеджеров или владельцев с помощью судов, проверок и обысков устраняли от управления. Новая правящая элита постепенно приучила страну к необходимости вмешиваться в информационный процесс на основании недоверия к коммерческим «нелояльным» СМИ.

Телевидение времен стабильности и усиления государства

2002–2004 годы: модернизация власти и усиление государственной бюрократии

«Пресса должна знать свое место» – в этой незамысловатой формуле выражена суть взаимоотношений власти и СМИ времен Владимира Путина. На общефедеральном рынке все скандалы смикшированы. ОРТ, так и не став ни общественным, ни частным, формально опять превратилось в Первый государственный канал, сохранив ширму смешанной формы собственности. В 2003 году ОАО «ОРТ» («Первый-канал») в целях обеспечения безопасности и защиты нравственности, здоровья и прав граждан попало в перечень 56 стратегических акционерных обществ наряду с военными и оборонными.

Борису Березовскому с 1995 года, по сути, разрешали арендовать главную государственную кнопку страны. После того как он вынужденно отказался от контроля над ОРТ, лишний раз подтвердилось, что полугосударственная форма собственности ОРТ – миф. Как, на каких условиях перешли акции, формально связанные со структурами Березовского, другим частным владельцам? Какие банки входят в консорциум ОРТ-КБ? Что такое мифические ООО «РастрКом-2002» и ООО «ЭберЛинк-2002»? Кто стоит за ними и почему именно эти компании получили 49% акций крупнейшей телекомпании страны и Европы?

Никаких тендеров, никаких сообщений о продажах и зафиксированных сделках не было, кроме слухов и неподтвержденной информации о том, что «отступные» – 50 млн долларов – Борису Березовскому заплатил его бывший партнер Роман Абрамович и подконтрольные именно ему структуры формально остаются лояльными держателями частного пакета акций «Первого канала». С переподчиненного в интересах государства и новой элиты «Первого канала» не особенно требуют 100-миллионный долг, выданный еще в 1998 году под залог акций (как теперь выясняется, чтобы в условиях обрушившегося рынка выдержать жесткую, в том числе политическую, конкуренцию с НТВ). Канал (или, может быть, государство как основной акционер) вроде бы исправно платит проценты по этому кредиту.

Канал «Россия», сознательно став державно-государственным, четко обозначил свое место в телевизионной иерархии – главного государственного пропагандиста. Экономически холдинг ВГТРК по-прежнему кентавр, потому что, получая бюджетное финансирование (радио, региональные ГТРК, оплата сигнала второго канала для городов с населением менее 200 тыс.), выступает как участник рынка, зарабатывающий на рекламе. Но именно канал «Россия» в 2003 году объявил о том, что намерен отказаться от бюджетного финансирования и жить только за счет рекламы, доходы от которой в том числе помогают содержать канал «Культура» без рекламы. Государственное телевидение запустило русскую версию «Евроньюс», войдя в состав этого европейского вещательного консорциума и став одним из его крупнейших акционеров (16% акций), и круглосуточный информационный канал в России. Государственное телевидение реализовало идею тематических специализированных каналов («Спорт», «Бибигон»).

Борьба за ТВ-6, как лакмусовая бумажка, окончательно проявила отношение новой правящей элиты к крупным негосударственным СМИ, принадлежавшим опальным «олигархам». Мартовский (2002 год) конкурс на «шестую кнопку» (признан незаконным в 2003 году) подвел черту еще под одной чередой политико-экономических действий: иск миноритарного акционера «ЛУКОЙЛ-гарант» (отозван в январе 2003 года); отключение ТВ-6 по решению судебного пристава, которое отменено спустя год; вещание «НТВ-Плюс» по договоренности; конкурс на шестую метровую частоту, когда еще не аннулирована лицензия МНВК, а судебная тяжба продолжалась; создание «некоммерческого партнерства» журналистов и бизнесменов под присмотром политических тяжеловесов Аркадия Вольского и Евгения Примакова. Все эти действия тем не менее были «осенены» решениями судов, федеральной конкурсной комиссии и Министерства печати.

Накануне конкурса на «шестую кнопку» (2002 год) министр печати Михаил Лесин в интервью «Радио Свобода» признал, что частные СМИ стали слабее за последние два года. Это признание свидетельствует о том, что произошло «перевооружение» власти и государственной бюрократии, получившей мощный информационный ресурс в виде общенациональных государственных и государством контролируемых-каналов. Но одновременно в те же дни министр сделал исторические заявления о желании государства сокращать присутствие на рынке СМИ и о необходимости создания в России общественного вещания.

Вроде бы впервые за минувшее десятилетие чиновник такого уровня говорил о практической задаче «по информационному разоружению власти». Однако представления об «общественном» не шли дальше того, что Лесин называл «общественным телевидением с натяжкой». Инициированный Союзом журналистов России и внесенный на рассмотрение в Госдуму осенью 2002 года Закон «Об общественном телевидении» не нашел поддержки у властных элит и кураторов из правительства. И неудивительно. Общественное телевидение не интересовало ни государство – монополиста в сфере СМИ, ни напуганный медиа-бизнес. Рекламный рынок рос, но реальных крупных собственников на нем по-прежнему практически не было, и государство-монополист передавало другим монопольным структурам свои права «по договоренности».

Дробление и разукрупнение информационно-политических группировок (пример – ТВС) вполне в духе этой новой линии. Разных частных СМИ должно быть много (в самом, например, коммерческом секторе СМИ – радио – более 80%)[8]. Но возможности их влияния не должны быть выше, чем у контролируемых государством медиа.

Летом 2002 года стало известно о продаже Владимиром Гусинским оставшихся у него акций «Медиа-Моста» компании «Газпром-Медиа». Его фамилия перестала фигурировать в списке владельцев российских средств массовой информации. «Газпром-Медиа» получил полный и окончательный контроль над 26 компаниями бывшего «Медиа-Моста», в том числе НТВ, «НТВ-Плюс», «Эхо Москвы», ТНТ. Двухлетняя тяжба, сопровождавшаяся обысками, арестами, личными драмами нескольких журналистских коллективов, судами и многочисленными скандалами, завершилась.

Для «Газпром-Медиа» покупка долей Гусинского и выкуп своих долговых обязательств – сделка выгодная. Она помогла компании избавиться от «неконструктивного акционера» и консолидировать капитал, что, в свою очередь, усиливало позицию на переговорах, если «Газпром» все-таки начал бы избавляться от всех своих непрофильных медийных активов, как было обещано в 2001 году.

Правда, к концу 2002 года выяснилось, что газовый монополист не собирался избавляться от своей новой собственности. Его сделка с банком «Еврофинанс», который финансовые аналитики называли квазигосударственным банком, означала: «новая элита» не торопилась выпускать из рук бывшую собственность Гусинского (51% акций «Газпром-Медиа», в том числе и НТВ, – у «Газпрома», 49% – у «Еврофинанса», который в этой сделке выступал как будто бы номинальным держателем акций). Стратегия газового монополиста в отношении других медиаактивов осталась туманной: прекратила существование сеть «АСТ-Прометей», но подразделениями газовых компаний по-прежнему были около 20 телекомпаний и телестудий, которые так и не превратились в бизнес-предприятия, сохранив за собой метафорическое название – «телевидение трубы» (расположены в некогда вахтовых городах нефте- и газодобычи).

Недоброжелатели и конкуренты Бориса Йордана[9], которого еще в 2001 году называли не иначе как «захватчик», уже в 2002 году отдали должное бизнесмену. Он без шума и на выгодных условиях (при помощи своего партнера и юриста по образованию Рафаэля Акопова) договорился с Гусинским, сумел сохранить канал НТВ, который, несмотря на дурные предсказания, поднялся из тяжелого состояния на вполне конкурентоспособный уровень и не превратился в откровенный рупор власти. Все это, правда, не помогло, а даже помешало Йордану сохранить позиции в медиа-бизнесе. Американский финансист слишком рано почувствовал себя хозяином, хотя был всего лишь нанятым менеджером, которого пригласили выполнить не слишком чистую работу. В январе 2003 года понадобилось лишь шесть дней, чтобы руководство «Газпрома» рассталось с господином Йорданом, расторгнув контракт и заплатив отступные (по сведениям прессы, 13 млн долларов).

На перепутье. В начале XXI века телевизионная индустрия, несмотря на драматические события НТВ, ТВ-6, ТВС, все еще была на перепутье, нелояльных бизнесменов приструнили, но жесткая «вертикаль», в том числе информационная, была еще не до конца установлена. Индустрия начала с очевидностью демонстрировать успехи[10]. В 2000 году индустрию, как сейчас принято говорить, «размял» российско-американский диалог в области предпринимательства СМИ. После встречи некоторых его участников с президентами Владимиром Путиным и Джорджем Бушем диалог плавно перетек в общероссийскую конференцию. Власть диалог поощряла, отрасль не противилась. На конференцию впервые за десять лет собрались 800 руководителей СМИ, вроде бы всерьез заговорили об уходе государства с рынка и о необходимости реформ[11], выработали рекомендации. Советское слово «отрасль» заменил термин «индустрия», был создан Индустриальный комитет, в который вошли руководители крупнейших изданий, телекомпаний и радиостанций. Правительственные наставники настойчиво подгоняли и ускоряли сложный процесс самоорганизации. Повеяло новым законом о СМИ.

Осенью 2002 года грянул «Норд-Ост»[12]. Менеджеры отошли за кадр, на авансцену вновь вышли журналисты. Замаячили поправки к законам «О средствах массовой информации» и «О терроризме». Медиасообщество, состоящее из конкурентов, вздрогнуло, скрипя зубами, объединилось, попросило «вето». И президент выдал прессе индульгенцию. Журналистов, правда, публично высек, упрекнув в желании «делать рейтинг на крови» в присутствии их же начальников.

Итак, к концу 2002 года выяснилось, что у свободолюбия в России новое лицо: амбициозный сорокалетний менеджер, который еще не стал владельцем, но имеет опыт, связи, влияние и желание владеть. Так в столице. На местах это за редким исключением робкий и незначительный по численности мелкий собственник, а в основном властный местный губернатор или мэр, который уже давно, владея и управляя, перераспределяет «информационный ресурс».

2003–2004 годы: переформатирование политического и информационного поля

Впервые за многие годы политические кампании 2003–2004 годов прошли под девизом, сформулированным в 2003 году одним из руководителей федерального канала: «Скучно – не грязно». Даже летний (2004 год) «скандал с «ЮКОСом» с последующими арестами, отъездами и судами над акционерами компании ничего принципиально не изменил в информационных сценариях.

Лозунги «Россия – для русских» и «Отобрать и поделить» умело поддерживались, когда надо – микшировались. В этом смысле телевидение в очередной раз доказало свою эффективность. «Кремлевский проект» под названием «Родина» во главе с Сергеем Глазьевым мог быть успешным и непредсказуемым, если бы за две недели до думских выборов «Первый канал» не прекратил масштабную, сквозную (один из лидеров «Родины» мог появиться в воскресный день сразу в трех программах – утром, днем и вечером) кампанию, а в период президентской гонки – не был наложен запрет на появление Глазьева в программах государственных каналов, включая новости (обязательные бесплатные дебаты не в счет).

Две предвыборные кампании – думская и президентская – иллюстрация к еще одному высказыванию крупного телевизионного руководителя: «Мы демократию поддерживаем, но не практикуем». Понятие «административный ресурс» окончательно оформилось и во всех сферах – от бизнеса до информационных кампаний – стало означать одно: связь с влиятельной госструктурой и вольное, если не сказать циничное, использование законодательства. Предвыборная телевизионная кампания, как и вся политическая кампания, стала имитацией борьбы.

Во время декабрьских (2003 год) выборов в Госдуму (в 2007 году ситуация кардинально изменилась) все партии были представлены на государственных телеканалах[13]. Массированная информационная кампания, проведенная основными каналами (лидеры «Единой России» – по совместительству министры и чиновники каждый день мелькали на экране, перемещаясь со стадионов в детские дома и прочие социально важные объекты), видимо, имела и побочный результат, связанный с эффектом привыкания. 12% телезрителей признали «партию власти» лучшей в дебатах, хотя «Единая Россия» в них не участвовала.

Президентская (2004 год) кампания была еще более скучной и предсказуемой. Государственные каналы путались в трактовке своей функции, рассказывая о кандидатах в президенты. То ли просто «информировали граждан» о действующем главе государства – в случае почти получасовой трансляции встречи кандидата Путина с доверенными лицами; то ли показывали «самые активные моменты борьбы» – это объяснение применялось, когда некоторым возмущенным кандидатам-аутсайдерам тоже дали возможность показаться на несколько минут с доверенными лицами в прямом эфире.

«Полураспад» мощных олигархических империй, формирование новых медийных группировок, благословленных президентом, внешняя аполитичность рыночного процесса свидетельствовали о том, что в новом политическом цикле второго срока Путина телевизионная индустрия стояла на пороге нового передела – в меньшей степени политического: бороться не с кем и не с чем, в большей – экономического. Реформа правительства и отставка кабинета в 2004 году, с одной стороны, позволили фавориту навязать «повестку дня» в финале предвыборной президентской кампании, с другой – приблизили ощущение передела, легитимизировав смену элит[14].

В 2000 году политический технолог Глеб Павловский так характеризовал Михаила Лесина: «Хороший российский министр обязательно получает от интеллигенции если не пулю, то звание пса режима и душителя свобод. Это как диплом о профессии. Лесин – человек абсолютно адекватный задачам новой власти и свободный от аппаратной дури».

С размахом работая «рубильником», Лесин заслужил звание «душителя свобод», несмотря на то, что рыночник в нем постоянно вступал в противоречие с государственным чиновником. Приблизив «конец эры олигархов», он перестал быть нужным в прежнем качестве обновившейся власти. Заматеревшая государственная бюрократия всегда «пережевывает» и «выплевывает» из своих служивых рядов слишком заметных. Лесин не захотел смириться с ограничением своих полномочий. Когда-то «под него» создавалось Министерство печати. Он явно рассчитывал лично поставить историческую точку, закрыв собственное детище, но эффектной концовки не получилось. Новой политической эпохой оказались востребованы другие министры – не обремененные недостатками и достоинствами людей времен безудержной демократии, информационных войн и первоначального накопления капитала. И все-таки, несмотря на все перекосы рынка и «зачистки» НТВ, ТВ-6, ТВС, именно при Лесине сложилась конкурсная система распределения частот, в 2,5 раза увеличилось количество СМИ, прежде всего в регионах, а медиасфера попыталась осознать себя индустрией. Правда, голос этой индустрии так и не успел окрепнуть.

Новые «служивые». Итак, новые бюрократы, вышедшие из силовых ведомств, окончательно сменили «буржуа» и их лоббистов на ключевых государственных постах, укрепляя статус-кво «служивыми» людьми[15]. Ректор Московской консерватории, теоретик музыки Александр Соколов возглавил объединенное Министерство культуры и массовых коммуникаций, а ректор Академии балетного искусства имени А. Вагановой Леонид Надиров стал его первым заместителем.

Правда, у слова «служивый» в русском языке есть буквальное значение – военнослужащий или отставной. Именно к этому определению люди, назначаемые после 2004 года в медиаиндустрию, имели непосредственное отношение. Как и Леонид Надиров, новый глава департамента по лицензионной работе министерства Борис Боярсков – из Петербурга. Так же, как и в биографии Надирова, который подтвердил, что служил во внешней разведке (интервью автору статьи на «Радио Свобода»)[16], в официальной биографии Боярскова есть пробел в несколько лет, что обычно указывает на работу в органах госбезопасности. О его причастности к спецслужбам говорит и тот факт, что несколько лет назад кандидатура Боярскова, по данным «Коммерсанта», рассматривалась на пост руководителя службы безопасности Центробанка. В 1990-х годах вице-президент банка «Еврофинанс», отвечавший за инвестиционные программы, в том числе в полиграфии и массовых коммуникациях, Борис Боярсков был назначен на одну из самых важных сфер медиарынка – лицензирование телерадиовещания. Инициатива его назначения, по сведениям прессы, принадлежала группе так называемых питерских силовиков, а решение принималось в Кремле.

Любопытно, что буквально за неделю до этого назначения группа «Еврофинанс» увеличила долю принадлежащих ей акций ОАО «ТРК «Петербург» до 25,6%, обеспечив себе блокирующий пакет. Основной пакет акций ТРК «Петербург» (23,3%) «Еврофинанс» приобрел у правительства Ленинградской области в августе 2003 года, когда накануне выборов губернатора канал уже перешел под федеральный контроль благодаря замене его руководства менеджерами местной ТРК. Тогда в питерских СМИ прошла информация о том, что представлять интересы «Еврофинанса» в совете директоров телекомпании будет в том числе и Борис Боярсков.

«Еврофинанс» заявлял о «медиаинтересах» после объявления о сделке с «Газпром-Медиа», которая, правда, два года находилась в стадии оформления. Наблюдателям так и осталось непонятным, каким образом и за счет каких средств реструктурирован 600-миллионный долг «Газпром-Медиа» перед «Газпромом», получила ли бывшая «информационная империя» Гусинского, отошедшая к «Газпрому», обещанные «Еврофинансом» 100 млн долларов инвестиций.

Кстати, в момент объявления сделки летом 2002 года один из участников переговоров выразился по поводу нее весьма определенно – «приказано передать». Поэтому так и не ясно, была ли эта сделка на самом деле или вся эта двухгодичная история была только «операцией прикрытия». Руководство «Еврофинанса» ни разу не объяснило суть своей стратегии на медиарынке, мотивы вложений. «Еврофинанс» все это время напоминал «федерально-президентского контролера», который выполнял эту функцию до тех пор, пока его медиаактивы не понадобились выбранному лояльному владельцу.

Телевизионное поле и вертикаль власти. Весной 2004 года стало окончательно ясно – государство не собирается сворачивать свое присутствие на рынке. Федеральное государственное предприятие ВГТРК стало открытым акционерным обществом со 100-процентным госпакетом, а все входящие в ВГТРК компании – и прежде всего региональные ГТРК – превратились из дочерних предприятий в филиалы ВГТРК, утратив юридическую, экономическую, а в результате – и программную самостоятельность[17]. После очередных перетрясок в истеблишменте медиаотрасли глава ВГТРК Олег Добродеев, покинувший Гостелерадио СССР из протеста, в начале 1990-х годов один из создателей «Вестей», а потом и один из основателей НТВ, высказался категорически против акционирования госкомпании, чтобы не повторить ошибки «начала приватизации», не отдать местные ГТРК «местным финансовым воротилам, а иногда и просто бандитам».

Медиасфера того периода, с одной стороны, публична, с другой – чрезвычайно закрыта. Сделки в других областях экономики гораздо более значительны, сложны и, как ни странно, иногда более прозрачны. В медиа-бизнесе, несмотря на всю его скандальность, нет практики публикации финансовых отчетов, сведений о владельцах, сообщений о покупках и поглощениях. К началу периода «позднего Путина»[18] «идеалы свободы слова» сильно девальвировались, в результате потрясений в последнее пятилетие в индустрии заговорили о том, что редакционная независимость невозможна без независимости финансовой – это с одной стороны. С другой – индустриальный (читай: коммерческий) рыночный подход существенно сузил разговор о содержании и миссии, о социальной ответственности телевидения.

На медийном рынке после 2004 года существуют по крайней мере три крупных сектора: первый, мощный государственный – «Первый», РТР, НТВ (частично) и региональные каналы, учрежденные и финансируемые губернаторами и мэрами, второй – многочисленные популярные, но гораздо менее влиятельные частные холдинги и телерадиокомпании, третий, остаточный, переходный, гибридный – телекомпании смешанной формы собственности, которые напоминают конструкцию середины 1990-х годов, когда компании-акционеры частично принадлежали государству, частично – частным владельцам. Иными словами, как бизнес телевидение вроде бы существует, но ясных правил игры по-прежнему нет. Неразделенные медиа-собственность и корпоративные интересы правящего истеблишмента так и не позволили создать стратегию развития отрасли и стандартизированную систему оценки региональных рынков и стоимости телерадиокомпаний. Через 15 лет после начала трансформации системы медиа-бизнес оставался непрозрачным, не были уточнены статусы владельца, издателя, учредителя. Государство – основной монополист средств распространения сигнала и один из главных игроков на рекламном рынке.

К 2004–2005 годам стало очевидно, что огромное влияние на общество оказало региональное телевидение хотя бы потому, что в провинции сформировался многочисленный, преимущественно молодой слой телевизионных работников, превращением которого в сообщество не занимались ни государственные структуры, ни «олигархи». Это сообщество своими программами «образовывало» региональную аудиторию, демократизировало властную бюрократию, приучая ее к новому стилю взаимоотношений с прессой, и подавало примеры грамотного ведения бизнеса.

Поэтому в 2004 году Академия российского телевидения, выросшая за счет «регионалов» до 134 членов, перед вручением «юбилейных» премий (вручались в десятый раз) распространила проект декларации, в котором, в частности, было сказано: «В финал „ТЭФИ“, как вы все знаете, вышли программы „Свобода слова“, „Красная стрела“ и репортажи из „Намедни“[19]. Ничего этого уже нет в эфире[20]. Очевидно, что решение о снятии с эфира было продиктовано не отсутствием популярности этих программ. Подобные решения принимаются не профессионалами ТВ, а властью и людьми, полностью зависимыми от нее. Эти эпизоды являются продолжением той политики, которую планомерно проводят властные структуры по отношению к российскому телевидению и СМИ в целом. Достаточно вспомнить печальную участь других опальных передач, ведущих журналистов и целых журналов… Мы строго следуем правилам Антитеррористической конвенции, которую подписали, мы соблюдаем законы РФ и стараемся следовать правилам международной журналистики. Но при этом мы считаем и хотим со всей ясностью заявить: ограничение права граждан на информацию, ущемление свободы слова неприемлемы для нашего общества». Эту декларацию подписали 36 человек: Э. Сагалаев, И. Петровская, С. Сорокина, Т. Миткова, Д. Крылов, А. Роднянский, Е. Киселев, В. Шендерович, Н. Фоменко, Е. Масюк, Ю. Мучник, А. Майофис, С. Муратов, С. Зеликин, И. Мишин, С. Колосов, Н. Зверева, И. Беляев, В. Герчиков и др.

Телевидение – как «утешитель» и «антидепрессант». 2003 год со всей очевидностью обозначил новую тенденцию на информационном рынке – моду на «аполитичность». На содержательном уровне – дискуссии об infotainment и всесилии рейтинга, на отраслевом – дискуссии о взаимоотношениях владельцев, менеджеров и журналистов, на политическом – дискуссия об опасности «сужения» критической площадки в сфере СМИ и усиление государственной пропаганды, прежде всего на телевидении. То есть коммерческая логика в развитии медиасферы начала превалировать не только потому, что «развлекательные форматы» прибыльнее, но и потому, что они – безопаснее[21]. Такая бизнес-логика прекрасно ужилась с расширением государственных возможностей в сфере СМИ.

К началу 2004 года, особенно после закрытия ТВС и появления влившегося в государственный холдинг канала «Спорт» на «шестой кнопке», который, по выражению главы ВГТРК Олега Добродеева, «обладает уникальным психотерапевтическим воздействием в такой сложной стране, как Россия, где много депрессии и проблем», с точки зрения содержания телевидение окончательно разделилось на «государственно-пропагандистское» и «развлекательное».

2004–2005 годы: от «управляемой» к «цензурируемой» телевизионной политике

В сентябре 2004 на встрече с западными экспертами и политологами президент Путин произнес фразу: «власть, как мужчина, должна пытаться, а пресса, как женщина, должна сопротивляться»[22]. Через год, к лету 2005 года, сопротивление – во всяком случае, на телевидении – практически свелось к нулю. Были свернуты все дискуссионные площадки в прямом эфире, критически настроенные по отношению к государственной политике и государственным чиновникам программы закрыты с вручением напоследок национальной телевизионной премии «ТЭФИ». На телевидение, как и 20 лет назад, практически тотально вернулась предварительная запись. «Зачищено» НТВ – от былого информационного величия не осталось почти ничего, да и как полноценный игрок на рынке этот канал перестал претендовать на влиятельное место в тройке «больших» каналов, сосредоточившись на откровенно скандальной, криминально-агрессивной журналистике.

Именно в 2004 году произошли и очередные судьбоносные перемены на канале НТВ. В июне по сокращению штатов и «за нарушение корпоративной этики» был уволен Леонид Парфенов. Он сделал достоянием гласности, что сюжет в программе «Намедни» – интервью с вдовой одного из лидеров чеченских боевиков Яндарбиева не выпустили в эфир по распоряжению российских спецслужб. В июле по согласованию с главой ВГТРК Олегом Добродеевым НТВ возглавил Владимир Кулистиков, в разные годы работавший заместителем Добродеева на НТВ и в ВГТРК. Закрывая на НТВ рейтинговую программу «Свобода слова», Владимир Кулистиков предельно откровенно сформулировал отношение к либералам уходящей эпохи как к «маргиналам и неудачникам». По его словам, это был «клуб пикейных жилетов», которые в сущности доказывали один тезис: Путин – не голова. Голос большинства был в ней почти не слышен… Сложилась картина, обратная той, которая имеет место в обществе. Преобладающими стали голоса и оценки тех, кто потерпел неудачу в политике и бизнесе и склонен в этой неудаче винить кого угодно – президента, Россию и ее «отсталый народ».[23]

В телекомпаниях появились «черные списки» – не написанные на бумаге имена угодных и неугодных политиков, бизнесменов, политологов. Трагедия Беслана сопровождалась информационным сдерживанием (государственные каналы не торопились выходить в прямой эфир после начала штурма, искажалась численность заложников). Дело «ЮКОСа», смена власти на Украине, монетизация льгот – все эти события сопровождались пропагандистскими кампаниями и специальными проектами. «Свои – чужие», «наши – не наши», «враги – друзья», «предатели – патриоты». Таковы отчетливые, фиксируемые и насаждаемые государственным телевидением идеологические формулы 2004- 2005 годов.

Ясно, что на российском телевизионном рынке первого пятилетия ХХI века удивительным образом ужилось несколько тенденций. С одной стороны, под прямой государственный контроль перешли все общефедеральные каналы, установилась авторитарная модель управления информационно-политическим вещанием, когда информационные потоки радикально контролируются, темы и участники немногочисленных дискуссионных программ согласовываются. С другой – выросла конкуренция, произошла естественная фрагментация аудитории, появились новые телевизионные проекты и технические способы распространения телевидения.

К 2005 году новая государственно-капиталистическая элита окончательно установила контроль над медиаактивами. Лояльного собственника крупных медиаактивов, прежде всего телевизионных, стали назначать, иностранцев если и допускали, то только по разрешению властей. Так, «накопителем медиасобственности» одной из питерских групп, связанных с контролем над газовой монополией (бывший глава президентской администрации, а потом вице-премьер Дмитрий Медведев – председатель совета директоров «Газпрома»), в итоге стал Газпромбанк, пост вице-президента получил сын министра обороны Сергея Иванова.

Были вынуждены отказаться от владения акциями канала РЕН ТВ «чужие» для правящей элиты акционеры и руководители другой сырьевой монополии – РАО «ЕЭС России»[24]. В результате акции РАО «ЕЭС России» были проданы группе «Северсталь», владелец которой Алексей Мордашов был доверенным лицом президента Путина на выборах. В свою очередь, 35% акций РЕН ТВ у «Северстали» уже через месяц выкупила компания «Сургутнефтегаз». Акции семьи Лесневских приобрела компания RTL, входящая в группу немецкого концерна «Бартельсман». Последующие скандалы со снятием сюжетов из информационных программ РЕН ТВ, уход ведущих сотрудников канала и демонстративное невмешательство немецких акционеров в конфликт доказали, что крупная телевизионная сеть в России рассматривается немцами как источник прибыли и перспективный успешный бизнес на бурно развивающемся рынке. Журналистами, заявившими о фактах цензуры, акционеры пожертвовали.

Иллюзии, будто иностранный капитал – это гарантия редакционной независимости рассеялись окончательно. История с РЕН ТВ подтвердила: иностранцы в России могут успешно развивать медиа-бизнес только в том случае, если из программных концепций принадлежащих им компаний исключены политика и новости («Стори ферст» и «СТС Медиа», MTG и ДТВ).

Держатели идеологических брендов. Новая элита – представители силовиков (прежде всего Министерство обороны) и Православной церкви – не просто осваивали новые идеологические площадки, но и активно занялись медиа-бизнесом, наняв лояльных и рассчитывавших на выгоду профессионалов.

В 2005 году активно двинулся в регионы государственно-патриотический канал «Звезда», созданный как акционерное общество. Генерал армии Николай Панков из Минобороны отверг предположения журналистов, будто новый канал создан исключительно с пропагандистскими целями. От откровенно нерыночных шагов создатели канала отказались-то есть общероссийскую сеть по письму министра обороны создавать не стали. Но каналу, который призван «развивать у граждан чувство патриотизма, любви к Родине, гордости за славное историческое прошлое, веры в будущее страны и создавать положительный образ российской армии», все время шли навстречу в Федеральной конкурсной комиссии при выдаче лицензий. Его поддерживали власти в регионах и бизнес во многом еще и потому, что канал неофициально позиционировался как один из ресурсов возможного преемника президента – министра обороны Сергея Иванова.

Летом 2005 года начал работать общественно-православный канал «Спас», созданный по инициативе и при участии Ивана Демидова, чье имя еще недавно ассоциировалось с каналом «Звезда». Несмотря на сугубо социальные функции – просвещать, наставлять, воспитывать, «Спас», как уверяли его основатели, задуман как бизнес-проект (на деньги «православных предпринимателей»). 40% вещания этого спутникового канала составляет православная тематика. В том же году в Екатеринбурге при непосредственном участии местной епархии также появился местный православно-общественный канал «Союз».

Имидж России на Западе был призван улучшать англоязычный канал Russia Today TV, созданный в конце 2005 года на базе РИА «Новости» при активном участии тогда пресс-секретаря президента Путина Алексея Громова и советника президента Михаила Лесина.

К 2005 году индустрия была на подъеме. Достижения не связанных с политикой медиаактивов измерялись во вполне рыночных категориях. 2002–2005-е – годы лавинообразного производства отечественных телесериалов разных жанров и качества, активного вхождения телевизионного бизнеса в киноиндустрию. В 2005 году в прокат вышли картины «Турецкий гамбит», «9 рота», «Ночной дозор», сборы от которых приблизились или превысили 20 млн долларов. Они произведены в кооперации с телевидением. Благодаря телевизионным продюсерам резко вырос рынок и улучшилось качество российских сериалов и кино. Голливуд заинтересовался фильмом «Ночной дозор», который продюсировал Константин Эрнст, а «Первый канал» беспрецедентно промотировал его в собственном эфире.

Впервые в истории отечественного телевидения формат реалити-шоу «Дом-2» (телеканал ТНТ), который депутаты Московской государственной думы требовали закрыть за безнравственность, куплен компанией Sony Pc. Первая российская медиакомпания РБК разместила свои акции на иностранной бирже. Ее капитализация составила 153,5 млн долларов, а холдинг «Рамблер Медиа Групп» выручил за 26% своих акций 40 млн долларов. Впечатляют успехи «СТС Медиа», в группу компаний которой в 2005 году после покупки московского канала М1 добавился канал «частных ценностей» под названием «Домашний».

Две крупнейшие российские системы спутникового телевидения – «НТВ-Плюс» и «Космос ТВ» стали предлагать пакеты программ, которые включают от 40 до 60 зарубежных и отечественных каналов. В мае 2005 года запущено цифровое «Стрим ТВ» – 100 спутниковых каналов и 4 собственных – «Ретро», «Здоровье», «Драйв» (авто-мото) и «Охота и рыбалка».

В 2005 году Министерство культуры и массовых коммуникаций совместно с ФГУП «РТРС» представило общественности Концепцию перехода на цифровое вещание, которая была включена в Концепцию развития отрасли до 2015 года, о своей концепции заявило и Мининформсвязи. Эксперименты по внедрению цифрового вещания в 2006 году начались в Удмуртии и Ханты-Мансийском округе.

В 2005 году пакет акций группы компаний «Видео Интернешнл» приобрело одно из крупнейших мировых агентств – WPP, что стало еще одним подтверждением роста и привлекательности рекламного и медиарынка России.

Наступило время дальнейшей фрагментации аудитории и увеличения количества специализированных и нишевых каналов. Начиная с 2005 года вполне можно говорить об окончательном разделении каналов по содержанию: на эфирные универсальные («Первый», «Россия», НТВ, СТС, ТНТ, РЕН ТВ, ТВЦ) и на тематические («Культура», ТВ 3, MTV Муз-ТВ, 7 ТВ, «Евроньюс», «Спорт», «Домашний»). Доля аудитории специализированных каналов, как и во всем мире, неуклонно растет.[25] Очевидно, что телевидение реагирует на потребности зрителей. О желании создать информационный канал на базе «Вестей», а также детский и юношеский канал летом 2005 года еще раз настойчиво заявляет генеральный директор ВГТРК Олег Добродеев.

Весь 2005 год на разных уровнях продолжались дискуссии об общественном телевидении. Отвечая на упреки ПАСЕ (сессия 2005 года) в отсутствии у оппозиции в России возможности выражать свою точку зрения на телевидении, глава российской делегации в Страсбурге согласился с «идеей создания независимой телерадиовещательной корпорации», подтвердив, что «предусмотрена разработка проекта федерального закона о трансформации государственных СМИ в общественные». Трансформация эта не произошла и в очередном политическом цикле – уже при президенте Медведеве спустя четыре года.

Гламурный тоталитаризм: телевизионная индустрия в эпоху стабильности

Смена вех

К смене нового политического цикла 2008 года индустрия телерадиовещания России подошла существенно изменившейся и хорошо построенной – в смысле выстроенной и встроенной в обновленную политическую систему более богатой, но менее свободной по сравнению с предыдущим суматошным десятилетием. С новым набором легитимных партий, с побежденными врагами всех сортов и видов, с мощными полугосударственными монополиями в экономике, словесно оформившейся конфронтацией с Западом и идеологически яростной атакой на «лихие 90-е». Сложившуюся в стране систему государства покинувший свой пост в декабре 2005 года экономический советник президента Путина Андрей Илларионов охарактеризовал как «корпоративистскую модель с участием госкорпораций, которые, будучи государственными по названию и по статусу, в первую очередь руководствуются собственными интересами». По мнению Илларионова, сформировалась идеология «своизма», или, пользуясь более распространенным термином, «нашизма», которая означает, что государство в лице группы чиновников вмешивается в частную жизнь хозяйствующих субъектов, активно перераспределяет ресурсы и «относится к другому субъекту как к своему»[26].

Идеологическая трансформация и перегруппировка государственной системы была поддержана повседневной работой СМИ, прежде всего электронных. Электронные медиа в это время совместили в себе моноидеологическую модель госкорпорации и развлекательную идеологию коммерческого телевидения, которое ориентировано на массового потребителя, на рейтинг и прибыль.

Новый потребитель и телевидение «развлечения»

К концу первого десятилетия ХХI века телевидение сформировало новый потребительский тип зрителя – «рейтинговое поголовье», приученное поглощать эмоции и развлечения, в основе которых так называемая «понижающая селекция». Несмотря на бурное развитие кабельного телевидения и интернета, перетекание части активной и платежеспособной аудитории в новые коммуникационные сервисы, Россия – по-прежнему страна телезрителей традиционного общедоступного телевидения.

«Нам следовало бы спросить бесконечно гоняющиеся за полемическими материалами телекомпании: какова же их конечная цель – просвещать или наживаться? Каков конечный результат – информировать или запутывать? Каким образом непрекращающиеся поиски большей насыщенности действием, большего возбуждения, более драматических событий служат стремлениям нашей страны к внутреннему спокойствию и стабильности?»[27] Это фраза из доклада вице-президента США С. Агню (времена Ричарда Никсона, конец 1960-х годов). Ее вполне бы мог произнести какой-то кремлевский чиновник начала 2000-х годов в России. В Америке почти 40 лет назад, когда правительство приучало страну к вмешательству в информационный процесс на основании недоверия к коммерческим СМИ, тем не менее стремление к получению прибыли никто не отменил. Использовать же телевидение для отвлечения, успокоения и умиротворения, вводя сложную систему координации, соглашений и неофициальных договоренностей с госструктурами, с тех времен стали активнее и эффективнее.

Этим тончайшим искусством программирования и восприятия идей на национальном уровне в России окончательно овладели в 2001–2005 годах: сложилась почти сетевая система идеологических институций во главе с администрацией президента (технология «фремирования новостей», экспертные институты политических и прочих гуманитарных исследований, штат лояльных политологов, индустрия соцопросов, прокремлевские партийные и молодежные организации и т. д.). Частью этой системы стала налаженная коммуникация высших должностных лиц государства – чаще неформальная – с высшим топ-менеджментом и знаковыми ведущими телевизионной индустрии.

К завершению работы Олега Добродеева на ВГТРК (к 2006 году) была «построена и укреплена информационная вертикаль». «Вести» превратились в высокотехнологичные жесткие державные новости, были оптимизированы расходы, сотрудники – «энтэвэшные подранки», ушедшие на ВГТРК вслед за Добродеевым, либо встроились в новую политическую телевизионную систему координат, либо стали «гримерами власти», либо так и не смогли приспособиться и покинули компанию.

Осенью 2004 года, когда 36 членов Академии российского телевидения еще подписывали Декларацию в поддержку и защиту свободы слова, вручая «Орфея» уволенному за «нарушение корпоративной этики» Леониду Парфенову, президент Академии Владимир Познер заметил, что «история российского телевидения – это история борьбы за то, как быть личностью». Леонид Парфенов сказал, что «эти награды – словно веночки на могилу программы „Намедни“, но я все-таки надеюсь, что у нас, авторов этой программы, еще будет возможность поработать вместе как сплоченная ячейка гражданского общества»[28]. Поработать не удалось. Леонид Парфенов так и не вернулся на телевидение в качестве штатного работника. Ушла из эфира Татьяна Миткова, став заместителем Владимира Кулистикова. От былого информационного величия НТВ остался только информационный стиль.

К 2006 году после поисков своего влиятельного места в тройке «больших» канал сосредоточился на откровенно скандальной, криминально-агрессивной журналистике, а в 2007 году встал в авангарде журналистики «треша», вернув утерянные рейтинговые высоты.

Телевизионные проекты, в которых только маячила возможность альтернативного высказывания, в 2005–2006 годах были закрыты даже не за инакомыслие, а за возможный потенциал. Программа «В круге света» со Светланой Сорокиной и Алексеем Венедиктовым на «Домашнем» не прожила в эфире и месяца. Дважды вышел в эфир и был закрыт на «доработку» молодежный формат «Бойцовского клуба» на ТВЦ. Из церемонии вручения «ТЭФИ» вычищали даже полунамеки на фронду на том основании, что Академия – «не политический орган». В 2006–2007 годах Академия как сообщество профессионалов пережила сильнейший кризис: из состава учредителей вышли каналы НТВ и ТНТ. О своем возможном выходе в 2007 году заявила и ВГТРК, но после переизбрания первого президента Владимира Познера (новым президентом стал опытный чиновник Михаил Швыдкой) осталась в числе учредителей. В предвыборную кампанию 2007 года после сдачи некоторых общественно-политических программ руководству универсальных каналов их создатели насчитывали до 22 купюр – так из уже записанного выпуска «вычищали» очередного несогласного.

В апреле 2007 года были изъяты серверы и вся документация в Фонде «Образованные медиа» (правопреемник АНО «Интерньюс»). Основание – нарушение таможенных правил главой Фонда Мананой Асламазян. Организация, которая 15 лет на средства грантов – западных и российских – помогала развитию российского телевидения и журналистского образования, прекратила существование. 2,5 млн подписей под посланием президенту в защиту Асламазян и «Интерньюс» стали последней данью уходящей эпохе, в которой профессиональное сообщество существовало – пусть и не очень сплоченное. Окончательно победила логика «своизма», которая идеологически обосновывалась необходимостью следовать в русле общественно-политического настроения большинства народа.

Уже не имело смысла говорить об «огосударствлении», «цензуре», «ущемлении свободы слова». В отсутствие официального института цензоров на общенациональных каналах сложилась отработанная система умолчания и согласования тем и событий, табуированных персон, не допускаемых к эфиру, фильтрации информационного потока в пропагандистском ключе, предполагающем оценочный, интерпретаторский подход к фактам. Никаких «списков» и «темников» в редакциях нет. Просто в редакционных коллективах федеральных каналов между начальством и работниками существует негласный договор – есть то или те, кого нельзя называть.

Предвыборная кампания 2007 года не предъявила реальных дебатов, а лишь формально выполнила функции «гримерки» для демократической процедуры с публичной борьбой идей и программ. Окончательное поражение потерпели либеральные партии, а вся зрелищная и мифологическая мощь телевидения сконцентрировалась на любви к одному человеку – Владимиру Путину, а к концу 2007 года – на любви к его объявленному преемнику Дмитрию Медведеву.

Информационное обслуживание правящего класса 2005–2008 годов привело к унификации новостей на каналах «большой тройки» – «Первом», «России», НТВ. При стабильной однотонности информационной картины для аудитории большинства появились новости для меньшинств: «фрондирующих» и либерально настроенных (РЕН ТВ, «5 канал»), «премиум-класса» и принимающих решения функционеров («Вести 24»), на экспорт (RT). Впрыскиванием полемичности в анемичное, подцензурное телевидение несколько сезонов подряд занимались на федеральных каналах, имитируя большой стиль дискуссионных программ.

Эмоции и развлечения стали главным и самым ходовым товаром на телевидении 2005–2008 годов. Это время рождения провокационного слогана «Выключи мозги. Включи «2×2» («2×2» – по сути альтернатива традиционному телевидению и отчасти пародия на его продукцию) и финального в завершившемся политическом цикле успеха сериала «Ликвидация» («Россия»), запущенного государственным телеканалом в ночь выборов в Госдуму. Ошеломляющее телесмотрение этого сериала (как, впрочем, и других успешных сериалов – главных поставщиков мифов о новых героях, истории и жизни) подтвердило: интерес к политическому процессу у населения ликвидирован, и для информационного телевидения на массовых каналах действительно нет места. Усилилась эмоциональная антигуманность «треша», где притупляется базовое чувство стыда (зона содержания, активно освоенная НТВ).

Все эти годы активно продвигались идеи выборочного примирения с прошлым и возрождения российского государственного величия, славянских ценностей и современного домостроя. Ценности индивидуальной свободы и гражданской активности стоят в ином идеологическом ряду «времен Путина» и массовому телевидению не нужны. Для идеологических и культурных меньшинств отведены телевизионные резервации (экранизация репутационной для каналов классики, канал «Культура», ночные «разговорные» и документальные программы общенациональных каналов, пакеты кабельно-спутниковых каналов).

Власть индустриальной корпорации: «присматривающие» и «служащие»

Новые бюрократы, вышедшие из силовых ведомств, плохо приживались на ключевых постах в медиаиндустрии, хотя институт «присматривающих» (в ранге советников, замов директоров) укрепился во всех крупных компаниях и холдингах. Правда, неэффективность этих, особенно министерских, управленцев к 2007 году стала окончательно очевидной.

Тем не менее прежний истеблишмент медиаиндустрии – ее лидеры и профессионалы, возглавлявшие ведущие каналы последние 12–15 лет, в целом поддержали трансформацию системы. Разница между этими людьми, пожалуй, только в их личных мотивациях и степени лояльности генеральной политической линии.

Откровеннее всех сущность выполняемой работы сформулировал Владимир Кулистиков: «Я, знаете ли, за свою жизнь поменял много мест… Везде работал адекватно и лояльно относился к руководству и к тем задачам, которые передо мной ставили. Вне зависимости от того, какие это были задачи. Я работал в общеарабской газете „Аль-Хайят“ в Москве, работал на „Радио Свобода“, финансируемом Конгрессом США, и тоже соответствовал тем запросам, которые там были. В советское время работал в журнале „Новое время“, который издавался под патронатом ЦК КПСС. Я профессиональный работник в сфере медиа и занимаюсь решением тех задач, которые ставит передо мной собственник данных медиа, и никто другой»[29].

«Правила игры» в телевизионной индустрии конца первого десятилетия XXI века лаконично сформулировал один из главных кремлевских политтехнологов, президент Фонда эффективной политики Глеб Павловский, до 2008 года ведущий программы «Реальная политика» на НТВ: «То, что вы называете контролем государства над СМИ, я бы назвал системой недопущения перехвата основных инструментов современного общества малыми группами, сосредоточенными на своих групповых интересах. Это задача реальная, так же, как и то, что это приводит, подобно фиксации гипсом сломанной ноги, – это приводит, конечно, к печальным последствиям. Мы хотели бы более интересного телевидения, но мы не хотели бы, чтобы телевидение было скуплено. Причем скуплено не открытым образом, как бизнес, а теневым образом, как политический инструментарий. Скуплено небольшим количеством людей (многих из которых я знал в прошлом и, честно говоря, не доверил бы им не только телевидение, но и собственность помельче) и превращено в инструмент манипуляции нами. Потому что с помощью масс-медиа, злоупотребляя ими, легко, как вы понимаете, создать любую истерию в стране. Путин, если хотите, после того, как изгнал олигархов из сферы медиа, он заморозил ситуацию. Это привело к чрезмерному, несомненно, контролю сегодняшней администрации каналов над своими каналами. Фактически… менеджеры основных федеральных каналов превратились в их собственников и навязывают, во-первых, свои вкусы, а что еще хуже, свой бизнес в качестве мейнстрима аудиториям национальных каналов. Поэтому мы вынуждены смотреть всякую лабуду. Это реальная проблема, но решить ее тем, что выставить активы на торги, предложить их покупать, не удастся, потому что реально контроль внутри этих каналов принадлежит не государству, не надо обольщаться. Он принадлежит достаточно сплоченным местным корпоративным мафиям, которые стерилизуют политически телевизионный эфир, демонстрируя свою лояльность, в обмен на полную свободу рук в бизнесе. Это меньшее политическое зло, чем олигархические манипуляции. Но это тоже зло, и ему тоже придет конец»[30].

Певец «Реальной политики», которая на экране свелась к сакральной ритуализации политического процесса, лукавит, оправдывая меньшее зло «местных мафий» по сравнению со «скупкой» телевизионного инструментария олигархическими группировками. Просто олигархическую «смуту», истерику и грязь «информационных войн» сменила смирная корпоративная идеология государства с «олигархами» нового типа – лояльными, непубличными, всегда готовыми оказать услуги власти. Не очевидно, что для развития современного общества эта идеология самая привлекательная. «Служивая» знать готова принять или поменять обслуживающую идеологию, если это отвечает или угрожает ее скрытым частным интересам. Общественное благо, каковым является любой национальный эфир и необходимость заботы о котором для пользы общества государство всегда декларирует, в этих интересах не учитывается. Телевидение – это всего лишь бизнес или только бизнес (этой формулой для удобства пользуются практически все телевизионные начальники – и те, кто руководит исключительно коммерческо-разлекательными каналами, и те, кто возглавляет государственные каналы универсального содержания).

Александр Роднянский (СТС), вводя моду на развлекательное, позитивное телевидение, еще в 2003 году провозгласил, что «телевидение больше не миссионер, а вид досуга». Эта безальтернативная формула не оставила выбора и не добавила доверия и ответственности перед потребителями и гражданами. Вскоре стало ясно, что «досуг» и «развлечения» могут быть не только «позитивными», содержательно апеллирующими к гуманистическому началу в человеке, но и «негативными», обращенными к агрессивным, жестоким, низменным инстинктам. Роднянского в его утилитарном позиционировании телевидения новой эпохи поддержали коллеги. Владимир Кулистиков (НТВ) сравнил телевизор с «бытовым прибором, как холодильник»[31], который просто «делает шоу, и новости – это тоже шоу»[32]. Константин Эрнст («Первый канал») провел параллель с «общественной столовой»: «Мы работаем в сфере обслуживания»[33].

Производители «смыслов», таким образом, переложили ответственность на потребителей – мы предлагаем только то, чего вы хотите сами. Это не означает, что продажа «глянца», пошлости, низких чувств и побуждений – сознательная задача телевидения, просто все это хорошо продается. Такова рыночная логика. Государство тружеников эфира поддерживает и поощряет: даже «вклад в развитие телевидения» всяческих «ЧП» – в которых смакуются смерть, криминальные подробности и человеческая деградация – оценен государственной наградой. Выходит, именно такая «плодотворная работа» считается заслугой перед Родиной.

В результате ориентации на производство прежде всего эмоций и развлечений практически нивелировались общественно значимые цели телевидения: развитие личности, распространение адекватных времени представлений о действительности, проговаривание ценностного ряда и культурного кода новой России. Дело не в ограничении аполитичной «гламурности», которой противостоят «агрессивная криминальность» и «треш со стёбом». Это две стороны одной медали. Дело в том, что содержательно на телевидении нарушен разумный баланс между игрой на пороках, страстях, безысходности, показом демонстративной роскоши, скандалов и образа жизни звезд шоу-бизнеса и восхищением человеческим достоинством, мужеством, трудом, порядочностью, милосердием.

Телевизионная вертикаль в бизнес-модели условна. «Правила игры» и установки поддерживают, уточняют, интерпретируют многочисленные администраторы, кураторы, лоббисты и проводники их интересов из числа менеджеров среднего звена. «Хороший тон» этого времени, что называется, «за кадром» – брезговать своим телевидением, понимающе ухмыляться, сетовать, говорить о вынужденных обстоятельствах, а публично – объяснять сервильность, «заказуху», китч и аморальность требованиями клиента – обывателя или власти.

В 2005–2007 годах в сообществе постоянно курсировали рассказы о летучках с нагоняями, о кураторах из «ведомств», присланных в компании, о том, что и кому запретили, рефлексии по поводу того, как это все противно, но куда же денешься, оправдания таблоидной и агрессивной журналистики невозможностью заниматься другой. В результате это «двоемыслие» и становится основой непоколебимых «правил игры», которые в конце концов начинают понимать и без слов.

На описываемом этапе развития «журнализма» – прежде всего в электронных СМИ – самоцензура переплелась с необходимостью соблюдать «правила игры» в корпорации – не выносить сор из избы, соглашаться с мнением вышестоящего, точно выполнять указания, если ты не топ-менеджер, который иногда вправе предложить более эффективную схему бизнес-продаж.

Всего лишь бизнес…

Правильные покупатели и новые олигархи. Единственная новая группа крупных собственников электронных медиа, в интересах которой перераспределялись или покупались активы в 2005–2007 годах, имеет питерское происхождение. В период первого президентского срока Владимира Путина, когда перегруппировались активы «империи Гусинского», на медиарынке появилась группа «Еврофинанс» (конец 2002 года). Во время второго президентского срока – с 2004 года – активным расширением медиаактивов занимался Юрий Ковальчук, председатель совета директоров банка «Россия», которого называют близким другом Владимира Путина.

История «Еврофинанса» и группы Ковальчука тесно переплетена с «Газпромом». Когда глава «Газпрома» Алексей Миллер объявил о создании нового медиахолдинга на базе «Газпром-Медиа», предполагалось, что «Газпрому» отойдет 49% акций нового холдинга. «Еврофинансу» отводился контроль – 51%. За все годы, прошедшие со времен как будто бы объявленной сделки, новый холдинг вопреки ожиданиям так и не был создан. Российские СМИ сначала недоумевали, как это ранее никому не известный банк стал одним из основных игроков на рынке СМИ, а потом предположили, что «Еврофинанс», по-видимому, должен был стать промежуточным накопителем «медиаактивов» для последующего создания крупного холдинга. Более того, выдвигалась даже версия, что президенту страны крайне приглянулась медиасистема Италии, где Сильвио Берлускони через частную корпорацию Mediaset является крупнейшим медиамагнатом, владеющим тремя телеканалами, а над остальными тремя (через государственный медиахолдинг RAI) он имеет власть как чиновник.

Так и не ясно, чего именно не сумели сделать владельцы «Еврофинанса»-то ли у банкиров, «прикрывавших» передачу медианаследия Владимира Гусинского, не хватило хватки, то ли связей, то ли умения сбалансировать интересы сторон. К 2005 году, так и не заявив о себе как о серьезном владельце медиаактивов, «Еврофинанс» был постепенно вытеснен с телевизионного рынка. Активы «Газпром-Медиа» в итоге перешли в подчинение Газпромбанка, акции канала «Петербург» были выкуплены компанией «Северсталь», которая по сути тоже оказалась лишь назначенным финансовым инвестором для формирования новой медиагруппы «друзей президента». Именно «Северсталь» Алексея Мордашова в итоге заменила в схеме покупки РЕН ТВ ранее планировавшийся «Еврофинанс Моснарбанк».

В 2004–2005 годах интрига вокруг покупки и продажи холдинга и канала РЕН ТВ была самым заметным событием. Для участников медиарынка не было секретом, что Лесневские были готовы сами выкупить акции канала у своего основного партнера и главного акционера – РАО «ЕЭС России», доведя свой пакет до 51%. Однако в условиях согласования о купле-продаже крупных медиаактивов с Кремлем Лесневским этого сделать не позволили. Не смог договориться об этом и глава РАО «ЕЭС России» Анатолий Чубайс. Лесневские продали свою долю в компании в 2005 году. Впервые, пожалуй, в истории телевизионного российского бизнеса была осуществлена более-менее цивилизованная смена собственников-то есть у них ничего не отобрали, они не уехали за границу и к тому же получили хорошую цену.

В ноябре 2005 года сменился собственник у ТРК «Петербург – 5 канал». Новые владельцы – группа «Северсталь», дочерняя компания питерского банка «Россия» и медиакомпания «Волна», принадлежавшая главе Балтийской медиагруппы Олегу Руднову. В результате сложных сделок между владельцами РЕН ТВ, «5 канала» и Балтийской медиагруппы после покупки нескольких питерских газет и канала «СТО» (основным собственником этого канала был глава «Ленэнерго», входившего в РАО «ЕЭС России») к 2007 году в Санкт-Петербурге сложилась новая мощная медийная группа. Ею владеет Юрий Ковальчук (банк «Россия»). Благодаря лоббизму этого очень закрытого для прессы бизнесмена «5 канал», получивший в течение года почти 70 частот, впервые в истории лицензирования выставленных таким «пулом», стал новой региональной сетью. В апреле 2007 года стало известно, что под контроль инвестиционной компании «Аброс» – «дочки» банка «Россия» – перешло 70% акций РЕН ТВ, а 5 ноября 2007 года указом президента Путина «5 каналу» был присвоен статус общероссийского канала. Такой же указ президента Ельцина, подписанный в 1996 году и касавшийся ОРТ, РТР и НТВ, всегда был поводом для упреков в неравной конкуренции на рынке и считался успешным лоббистским проектом прежних владельцев НТВ.

В декабре 2007 года под контроль Ковальчука перешла и газета «Известия», а чуть раньше – газета «Жизнь». Кроме того, считается, что акционерами банка опосредованно контролируется Издательский дом «Комсомольская правда», сделка по продаже которого холдингом «Проф-Медиа» группе компаний «ЕСН» была завершена весной 2007 года (Олег Руднов в июле 2007 года возглавил совет директоров одного из ведущих в России издательских домов)[34]. На таких деталях, как неравные условия конкуренции или чьи-то дружеские связи, непрозрачность, а также стремительность, с которой группа Ковальчука получила контроль над двумя общефедеральными каналами, один из которых был практически создан с нуля, в годы стабильности внимание не акцентировалось. Технологии создания «своих» бизнесов новые олигархи успешно унаследовали из «проклятых 90-х».

Правильные владельцы. Медиаигроки прежней эпохи, оставшиеся в России, предпочитают больше не иметь долей в телевизионном бизнесе, особенно связанном с политической журналистикой. В 2005 году стало понятно, что от национальных телевизионных активов – по определению опасных – избавился «ЛУКОЙЛ». Издательский холдинг «Проф-Медиа», принадлежащий компании «Интеррос» Владимира Потанина, летом 2005 года продал контрольный пакет акций старейшей общественно-политической газеты «Известия» холдингу «Газпром-Медиа». «Проф-Медиа» избавился от акций «Прайм-ТАСС» и от другого «серьезного» актива – доли в журнале «Эксперт», сосредоточившись исключительно на «развлекательном» сегменте вещания и производства.

Реструктурировав бизнес в 2005 году, консолидировав сразу два телеканала – ТВ-3 и Rambler TV, а затем купив в 2006 году Rambler Group целиком, генеральный директор «Проф-Медиа» Рафаэль Акопов (бывший заместитель Бориса Йордана на НТВ) обозначил новую тенденцию рынка – движение крупного капитала в сторону мультимедийных, конвергентных холдингов[35]. «Проф-Медиа» наряду с «Газпром-Медиа» – один из крупных медиахолдингов в России (кредитуется через ВТБ)[36].

До 2008 года удачно складывалась судьба телевизионных активов «Альфа-групп» – одного из крупнейших в России финансово-промышленных консорциумов. «Альфа» в большинстве своих бизнесов имеет дело с британцами, норвежцами и американцами. В 2003–2006 годах, в неспокойный для олигархов прежней волны период, когда бизнесом «Альфы» активно интересовались налоговики, в «Альфа-групп» появился экстравагантный аналитик – американец Кристофер Уифер, который сделал прогноз о том, что только сохранение в 2008 году на посту президента Путина обеспечит финансовую и экономическую стабильность России. «Утечка» из его доклада бурно обсуждалась в 2005 году зарубежными и российскими СМИ.

Канал СТС, основанный в 1996 году международной компанией Story First Communications, был, пожалуй, первой телекомпанией, перед которой с самого начала не ставились политические цели. Отказавшись от новостных выпусков, он культивировал развлекательные программы. Новый менеджер канала – Александр Роднянский, который был пригашен акционерами в 2001 году, стал одним из главных апологетов не только философии канала, но и развлекательной философии телевидения конца первого десятилетия XXI века. Во многих своих интервью Роднянский настойчиво проводил одну мысль: «Закончилась эпоха информационно-политической „мыльной оперы“, где политики играли роли персонажей, за которыми можно и нужно было следить. Наступило время приоритета частной жизни и личных ценностей»[37].

В 2002–2003 годах «Альфа-групп» благодаря Роднянскому активно включилась в дистрибьюторскую деятельность, ослабив главного конкурента СТС на рынке – телеканал НТВ. В 2003 году «Альфа-групп» приобрела на 50 лет у компаний Владимира Гусинского права на 540 часов старых сериалов, а также заказал производство 196 часов новых сериалов компании «Дом Фильм», возглавляемой Владимиром Досталем. Так на российском рынке появилась кредитующая производителей кинокомпания «Гамма-фильм»[38]. В год покупки «пакета Гусинского и Досталя» права на эти фильмы закончились у НТВ[39].

Во многом благодаря этой ситуации – когда российские права на показ всех купленных сериалов «Гамма-фильм» перепродала «Первому каналу», каналу «Россия» и СТС, а НТВ просто нечего было показывать – отрыв «Первого» и «России» от других федеральных каналов по доле аудитории увеличился, а СТС вплотную приблизился к НТВ. Запуск в 2003–2004 годах каналом СТС вместе с «АМЕДИА» 100 серийных проектов «Бедная Настя» и ситкома «Моя прекрасная няня» вывел СТС на крепкое четвертое место. В 2004–2005 годах СТС даже стал обходить канал НТВ. Запуск канала «Домашний» стало еще одним успешным проектом «СТС-Медиа».

В результате: «СТС-Медиа» стала первой российской телевизионной компанией, чьи акции торгуются на мировой бирже. При IPO рынок оценил эту компанию почти в 2,7 млрд долларов, уже через полгода ее капитализация превысила 3,4 млрд долларов. На примере «СТС-Медиа» подтвердилась формула телевизионного бизнеса «эпохи стабильности»: каналы, уйдя от освещения политической ситуации в стране, создают собственную реальность[40].

Новая консолидация медиаактивов. Покупатели СМИ, по мнению финансовых экспертов, преследовали две цели: консолидация перед выборами 2008 года и потенциальный рост капитализации. Вслед за Владимиром Потаниным собственным медиа-бизнесом, в том числе телеканалами, решил обзавестись генеральный директор «Газпроминвестхолдинга», новый владелец «Коммерсанта» Алишер Усманов. Он купил 50% спортивного телеканала 7 ТВ – одного из последних незанятых ресурсов с вещанием на всю страну (технический охват канала – 46,5 млн жителей). По данным TNS Gallup Media, на конец октября 2006 года доля аудитории 7 ТВ в России составляла 0,23%.

В конце июня 2007 года Усманов приобрел и канал «Муз-ТВ», 75% акций которого, по оценкам прессы, обошлись ему приблизительно в 360 млн долларов. Примерно за такую же сумму «Проф-Медиа» приобрела «MTV-Россия». В августе 2007 года стало известно, что Усманов консолидировал все свои активы во вновь учрежденной компании «Коммерсант-холдинг», заложив основу для еще одного мультимедийного игрока. В него вошли – 7 ТВ, ИД «Секрет фирмы», интернет-издание «Газета.ру», ИД «Коммерсант» и музыкально-информационное радио, позже – портал – агрегатор новостей newstube.ru. Бизнесмен из прежней эпохи Александр Мамут выкупил в 2007 году livejournal.ru, несколько книжных издательств и, по неподтвержденным сведениям, участвует в бизнесе медиагруппы «Звезда» (телеканал, радио, интернет-портал).

Причины интереса крупных инвесторов к электронным СМИ очевидны: начиная с 2005 года они прибыльны. Рынок телерекламы прибавлял почти по 40% в год. Рунет демонстрировал фантастический рост: в 2005 году объем рынка рекламы в нем вырос на 90%, в 2007 году – почти в 3 раза.

Индустрия на подъеме. Телевидение – двигатель коммуникационного бизнеса

2006–2007-е – годы бурного развития так называемого «другого телевидения», связанного с новым состояниям коммуникационной среды – «цифровизацией», интерактивностью, развитием интернета. Помимо привычных уже услуг спутникового телевидения (первые «тарелки» «НТВ-Плюс» стали появляться у потребителей в 1998 году) развивается сеть «АКАДО» (коммуникационный бизнес группы «Ренова» Виктора Вексельберга), компании широкополосного доступа в интернет заявляют свои права на «другое телевидение» («Корбина ТВ»), кабельные и спутниковые операторы начинают охотиться за производителями контента – как отдельных программ, так и целых каналов. Внутри них создаются производящие подразделения (например, в компании «Стрим ТВ» – компания «Стрим-контент»).

Государственные холдинги стали создавать специализированные каналы. Летом 2005 года генеральный директор ВГТРК Олег Добродеев заявил о желании создать информационный канал на базе «Вестей» и детский канал. Его планы реализовались в следующие два года. В 2006 году в кабельные и спутниковые сети вышел канал «Вести 24». К началу 2007 года канал начинают транслировать в эфире 32 регионов, где у ВГТРК есть собственные частоты (коммерческие сети СТС и ТНТ, а также сеть ТВЦ, у которых были договоры на ретрансляцию с местными ГТРК, сменили региональных партнеров для широкомасштабного проникновения в эфир государственного информационного канала). Аудитория канала «Вести 24» в начале 2007 года достигла 36 млн человек.

Идею детского телевидения поддерживали высшие должностные лица страны и медиачиновники (Владимир Путин[41], Дмитрий Медведев, Михаил Сеславинский). В рамках спутникового проекта «Первого канала» «Цифровое семейство» начала вещание «Теленяня», войдя в кабельные сети в 100 городах России (аудитория осенью 2007 года составляла 10 млн домохозяйств)[42]. Телеканал «Бибигон» – один из тематических каналов ВГТРК – вышел в эфир в сентябре 2007 года в пакете «базовый» «НТВ-Плюс», рассчитанном более чем на 560 тыс. абонентов по всей России, и «тематическими блоками» в программных сетках каналов «Россия», «Культура», «Спорт».

Когда в 2006 году правительственную комиссию по развитию телерадиовещания возглавил Дмитрий Медведев, большинству аналитиков стало понятно, что грядущая и неизбежная «цифровизация» всерьез начнется только после 2008 года. На кону – принципиально новые способы доставки содержания, новые сервисы, новый бизнес и перспектива большего информационного выбора. Началась невидимая обывателю битва за собственность, финансовые потоки, государственный заказ. В июне 2006 года в Женеве Международный союз электросвязи, в котором страны согласовывают свои частотные планы, утвердил цифровой план на 40 лет.

«Цифровизация» – это, как правило, масштабное обновление передатчиков и производство миллионов цифровых приставок. Тысячи километров кабеля и разворачивание беспроводных систем доступа. Сделки по слиянию и поглощению кабельно-спутниковых операторов и интернет-провайдеров. Это многомиллионные вложения в производителей, потому что в цифровой среде не важно – через что вещать, важно – количество и качество контента. Отдельная тема – лицензирование этой сферы и определение «социального» пакета каналов, который должен распространяться бесплатно[43]. Всего в России в рамках Федеральной целевой программы «Развитие телерадиовещания в РФ в 2009–2015 годах» будет создано три эфирных цифровых пакета, в которые войдут 20–24 телеканала.

В России при всей ее сырьевой мощи примерно 1,7 млн человек вообще не могут смотреть телепрограммы эфирного телевидения, а около 65% смотрят не более четырех программ. При этом в Москве уже работает мобильное телевидение (300 абонентов), а интернет-телевидение (например, www.russia.ru) фиксирует несколько миллионов просмотров видеоконтента в месяц.

В ближайшие 5–7 лет предстоит сократить разрыв в коммуникационном неравенстве людей и регионов. Для крупных магаполисов проблема «цифровизации» так остро не стоит, там есть выбор: где-то успешно развивается кабельное телевидение, где-то – услуги широкополосного доступа. Тем не менее переход на «цифру» в России оценивается в 2 млрд долларов. Расчетный объем финансирования в рамках Федеральной целевой программы – 127 млрд рублей, в том числе около 80 млрд – внебюджетные средства[44].

За доступ к внедрению «цифры» почти три года сражались несколько игроков. Бывший министр связи Леонид Рейман (с 2008 года – советник президента) успешно продвигал позицию своего ведомства: государство должно обеспечивать инфраструктуру в виде услуг спутниковой группировки, а приемом и распространением сигнала будут заниматься частные компании. Глава ФГУП «Российская телевизионная и радиовещательная сеть» Геннадий Скляр (с 2009 года РТРС возглавляет Алексей Малинин), пытаясь удержать на плаву свое старенькое хозяйство технических центров с башнями по всей стране, настаивал на создании централизованной сети управления передачей и приемом сигнала под эгидой своего предприятия[45]. Прежний глава Росохранкультуры Борис Боярсков, отправленный в отставку в 2009 году, стремился расширить охранительную функцию своей службы и внедрить поголовное лицензирование в новой цифровой кабельно-спутниковой среде. Бывшее Минкультуры во главе с Александром Соколовым из-за неспособности возглавить процесс прислонялось то к одному игроку, то к другому. Согласование интересов всех лоббистских групп продолжалось до ноября 2007 года, когда три концепции наконец-то были сведены в общий документ (во многом – декларативный).

Отдельный разговор о владельцах крупнейших коммуникационных сетей. В 2006 году сформировалась «большая тройка»: «Нафта-Москва» Сулеймана Керимова (часть ее медиаактивов в 2008 году продана «Национальной медиагруппе»), «Система масс-медиа» (входит в АФК «Система») Владимира Евтушенкова, «Ренова-медиа» Виктора Вексельберга. По оценкам экспертов, эта тройка контролирует 30–40% рынка «платного» телевидения. Во всяком случае, в обеих столицах и еще в паре десятков крупных городов услуги кабельного телевидения и интернета предлагают компании, входящие именно в эти корпорации.

Кратко о перспективах

На протяжении 20 лет так и не решена фундаментальная проблема разделения собственности и власти. Ее производными в области телевидения стали политическая концентрация и монополизация национального эфира в интересах правящих групп, нетранспарентность телекоммуникационного бизнеса, корпоративистская модель управления медиаактивами, снижение общественной роли журналистики и т. п.

Известный философ-постмодернист Мишель Фуко[46] полагал, в отличие от Маркса, что власть не есть результат объединения производителей или владельцев средств производства, скорее следует говорить о сетях взаимодействия между знанием и властью («могу – знаю»). С его точки зрения, сложные разнообразные властные отношения охватывают все стороны социальной, культурной и политической жизни, вовлекают все противоречивые мнения. В эпоху коммуникационных технологий знания (информация) наиболее для власти, становятся мощнейшим фактором в борьбе за власть.

Развитие новых медиа, для которых интерактивность и сетевой принцип существования – родовые понятия, принципиально отличающие их от традиционного телевидения, возможно, ускорит снижение «символического влияния» телевидения на массы и умы истеблишмента. Это позволит сделать телевизионный бизнес более прозрачным, менее политизированным и – более бизнесом. Но сначала правящая российская элита должна преодолеть убежденность в том, что нужны не идеи, а только эффективный менеджмент.

Следующий цикл – телевидение нового технологического скачка. Для телевидения на новых носителях и для нового потребителя будут характерны минимизация, «цифровизация», интерактивность и конвергентность.

Телеиндустрия дробится и фрагментируется. Кроме привычных и понятных в традиционную телевизионную эпоху вещательных организаций появляются иные равноправные участники рынка: производители контента (содержания), операторы доставки, связи (транспорт и трансляция), потребители (абоненты, пользователи). Все они заявлены в «Концепции развития телерадиовещания в РФ до 2015 года».

Традиционное телевидение свободного доступа вряд ли принципиально изменит содержательный набор: кино, развлечение, спорт останутся основой массового универсального канала для зрителя, который не хочет и не ищет информационного выбора. Новости безвозвратно уходят на периферию телевизионного развлечения. А вот новый потребитель видео в интернете в возрасте от 18 до 34 лет, расставаясь с традиционным телевидением, предпочитает смотреть именно новости, выбирая и компонуя их из разных источников.

Рыночная конкуренция, ориентация на рейтинг вопреки представлению о том, что она ведет исключительно к разнообразию выбора, на телевидении будет по-прежнему приводить к стандартизации и унификации. Поэтому массовое телевидение России будет дрейфовать в русле глобального телевидения и обкатанных на среднестатистическом потребителе форматов. Продолжится и концентрация капиталов в руках немногочисленных групп и владельцев, которые наверняка начнут экспансию на рынки ближнего зарубежья. Символическая власть масс-медиа останется орудием для продвижения образа жизни, культурных матриц и будет подтверждать статус-кво тех, кто владеет медиа.

---

[1] В 2008 году телеаудитория в России в три раза опережала число пользователей интернета и составляла 90–102 млн человек старше четырех лет в сутки. И хотя далеко не все они (лишь 8–10 из каждых ста) смотрят информационные, тем более, аналитические передачи, способы восприятия и понимания происходящего в конце первого десятилетия XXI века в большей мере определяются ТВ. См. подробнее: Российское телевидение между спросом и предложением: В 2-х т. /Под ред. А. Г. Качкаевой и. В. Кирия. М., 2007; Mickiewicz Ellen. Television, power and public in Russia. Cambridge University Press, 2008.

[2] Подробнее см.: Очерки по истории Российского телевидения. М., 1999; Телерекламный бизнес. М., 2001; Муратов С. А. ТВ – эволюция нетерпимости (история и конфликты этических представлений). М., 2001. Различные аспекты трансформации системы масс-медиа в России рассмотрены в работах Р. А. Борецкого, Е. Л. Вартановой, Я. Н. Засурского, И. И. Засурского, В. Л. Цвика.

[3] Коротко суть этого явления на телевидении состояла в покупке минуты рекламы по минимальной цене, которая оценивалась на глазок, и последующей ее перепродаже по более высокой цене. Процент, который поставщик (производитель или посредник) отчислял телекомпании за возможность размещать рекламу в своих программах, выплачивался с минимальной суммы, то есть с той, по которой рекламное время было куплено у «Останкино». Перепродавалось и свободное время, которое оставалось у производителей программ и за которое они не были обязаны отчитываться перед телекомпанией. По схеме бартера велась и закупка кино. В справке Контрольного управления администрации президента РФ «О результатах проверки финансово-хозяйственной деятельности РГТРК „Останкино“ за 1993 год» сказано: «…В договоре без соответствующих экономических расчетов предоставлено этому агентству („Премьер СВ“. – А.К.) 120 минут рекламного времени на 30 серий фильма (сериал „Твин Пикс“. – А.К.), что по самым минимальным расценкам составляет около 596 млн рублей при общей стоимости проката фильма 159 млн рублей. Более того, рекламное агентство „Премьер СВ“ передано эксклюзивное право на подбор и размещение рекламы в принадлежащее компании время (180 минут) со скидкой расценок на 30%, в результате чего агентству предусмотрены дополнительные доходы в сумме 273 млн рублей». Доходило до курьезов. Когда в 1993 году попытались снять программу «ЛОТТО-миллион» (если бы не дальнейшие перемены на «Первом канале», программа могла бы быть в эфире и в наши дни – договор был заключен на 30 лет), на имя тогдашнего председателя «Останкино» Вячеслава Брагина из президентской канцелярии пришло официально письмо с требованием вернуть передачу в эфир. В уголке этого документа в адрес руководителя «Первого канала» было размашисто выведено: «Не балуй! Б. Ельцин». (См. подробнее: Качкаева А. Укрощение «джинсы». Краткая финансовая история «Первого канала» // Журналист. 1997. № 10. С. 33–37).

[4] К началу 1990-х годов главные редакции «Первого канала» ЦТ были превращены в студии или творческие объединения. Всего их было 12. Некоторые получили статус юридического лица, что позволяло учреждать собственные коммерческие подразделения. Между этими 12 студиями и был поделен эфир «Первого канала»: программы «Новой студии» (общественно-политическое вещание) выходили в эфир по понедельникам, а программы студии «Эксперимент» (молодежная тематика) – по пятницам. Почти все директора останкинских студий одновременно оказались владельцами и учредителями коммерческих фирм, образовавшихся в рамках или на базе творческих объединений все еще государственного ТВ: руководитель «Новой студии» стал директором фирмы «Авторское телевидение», директор студии «Эксперимент» – одним из учредителей телекомпании «ВиД» и т. д. Параллельное существование государственных и «независимых» структур было выгодно первым телевизионным бизнесменам: производящая структура не тратила денег на оплату эфира и производственных мощностей – она получала все это по договору о совместном производстве с одной из 12 студий; «независимый» руководитель студии «Останкино» (по совместительству владелец коммерческой фирмы), по сути, покупал программы сам у себя; в обеих структурах, как правило, работали одни и те же люди, поэтому зарплату они получали в двух местах; цену программы, по которой производитель продавал ее каналу, старались завысить – чем выше цена, тем больше рекламы можно было выторговать. Так, в ситуации «скудного» госфинансирования и попыток поддержать телевидение, помимо бюджета, родилась практика расплачиваться с независимыми производителями рекламным временем.

[5] Кампания 1996 года была срежиссирована по законам западных предвыборных проектов, и ее организаторов консультировали американские технологи. По сути, это была первая полномасштабная война телевидения против политических противников демократической власти.

[6] 1 марта 1995 года был убит первый директор ОРТ Владислав Листьев. Убийцы и заказчики до сих пор не найдены.

[7] Старейшие – СТС, ТНТ, РЕН.

[8] За 1999–2004 годы российские власти выдали более 6000 лицензий на вещание теле- и радиокомпаниям. По данным МПТР, на январь 2004 года в России насчитывалось около 3200 телерадиокомпаний, примерно 1000 из них считались независимыми от государства с точки зрения прав собственности.

[9] Борис Йордан – генеральный директор НТВ с 2001 по 2003 год.

[10] В 2002 году, например, сетевой развлекательный неполитический-ка¬нал СТС (детище американской компании «Стори ферст» и россий¬ской «Альфа-групп») впервые перестал быть дотационным, выйдя на самоокупаемость. В 2004 году генеральный директор СТС, украинец Александр Роднянский впервые на постсоветском пространстве и первым из отечественных менеджеров признан западным бизнесом и назначен главой «Стори ферст», владевшей более 40 теле- и радиостанциями в Восточной Европе. Украинское прошлое и связи с Западом позже сослужили недобрую службу Роднянскому, который долго не мог стать «своим» для медиаиндустрии.

[11] «Государство должно резко ограничить свое присутствие на рынке, прекра¬щать быть главным игроком. Формула „одна газета, одно информагентство, один телеканал, одна радиокомпания“ рассматривается нами как наиболее приемлемая. …Мы должны организовать это как постепенный обдуманный процесс, при котором в свободное плавание уйдут не ледоколы государственной собственности, способные нарушить зыбкое равно¬весие рынка, а компактные маленькие парусники, продажа которых может еще и принести средства в бюджет». (Из выступления М. Лесина на Всероссийской кон¬ференции «Индустрия СМИ: Направление реформ», 19 июня 2002 года).

[12] Захват заложников в театральном центре на Дубровке в Москве и последовавший за ним штурм.

[13] Следившие за ходом кампании аналитики ОБСЕ провели мониторинг и анализ пяти национальных каналов («Первый», «Россия», НТВ, ТВЦ, РЕН ТВ), 12 газет и 12 региональных телекомпаний. В результате на центральных каналах в новостных программах, без дебатов 35–38% эфирного времени было отведено информации о президенте, около 11–13% – деятельности федерального правительства, 11–17% – «Единой России», 11–13% – коммунистам (главным образом в негативном ключе). От 2 до 12% времени в зависимости от канала отводилось «Яблоку», СПС, ЛДПР, Народной партии, Партии пенсионеров. Более сбалансированным, в том числе по соотношению «положительной» и «критической» информации о партиях, выглядел эфир канала РЕН ТВ, хотя присутствие в новостях информации о СПС (до 20%) не вызывало сомнений в его предпочтениях (одним из акционеров РЕН ТВ того времени было РАО «ЕЭС России», возглавляемое А.Чубайсом).

[14] Показателен уход министра печати Михаила Лесина, в каком-то смысле олицетворявшего пятилетие на рубеже веков. Он приложил немалые усилия, чтобы про¬изошло «перевооружение» власти и государственной бюрократии, получившей мощный информационный ресурс в виде общенациональных государственных и государством контролируемых каналов.

[15] В 2004 году еще не партийный функционер и ненадолго главный редактор нового патриотического канала «Звезда», создаваемого Министерством обороны и уже получившего частоту в Москве, Иван Демидов о будущей редакционной политике канала: «Я глубоко убежден, что в постсоветское десятилетие „заказ“ жизни в стране осуществляло „третье сословие“ – буржуазия. Это происходило и в политике, и в экономике, и в идеалах, и в СМИ. За последние несколько лет стало понятно, что оно не выиграло конкуренцию за умы народа. Сегодня очевид¬но, что свой взгляд на нашу жизнь предлагают „служивые люди“ – „второе сосло¬вие“ – государственные чиновники, учителя, врачи, все те, кто служит. Эта иде¬ология традиционная для России». (См.: Ивану Демидову дали армейс¬кую «Звезду» // Известия. 20 марта 2004 года).

[16] Лицом к лицу. Леонид Надиров // Радио Свобода, эфир 6 апреля 2004 года.

[17] При реформировании местных ГТРК была оптимизирована их структура, упразднены все тематические редакции, кроме новостей, уволены сотни человек, всякая экономическая и программная самостийность была упразднена, назначения председателей местных руководителей государственных филиалов перестали согласовывать с губернаторами. Их, как и полпредов, стали назначать из Москвы. Информационное вещание ВГТРК теперь ведется по сетевому принципу – филиалы выпускают «Вести» региона вслед за федеральным выпуском «Вестей» в единой стилистике и с согласованной версткой.

[18] Об этом периоде уже начали говорить как об «эпохе Путина», хотя исторически это вряд ли верно. Тем не менее этот термин употребляется многими исследователями современной российской действительности. (См., например: Средства массовой информации постсоветской России / Под ред. Я. Н. Засурского. М.,2002; Цуладзе А.М., Федоров В. В. Эпоха Путина: тайны и загадки «Кремлевского двора». М., 2003; Виткина Ю.В., Родионов А. А. Налоговые преступники эпохи Путина. Кто они? М., 2006).

[19] Программу «Свобода слова» вел Савик Шустер, главными персонажами «Красной стрелы» были компьютерные поросенок Хрюн, заяц Степан и другие животные, программу «Намедни» придумал и вел Леонид Парфенов.

[20] Программы были планомерно закрыты после того, как канал НТВ возглавили сначала Николай Сенкевич, а потом и Владимир Кулистиков.

[21] Глава Агентства печати и массовых коммуникаций Михаил Сеславинский отмечает устойчивую тенденцию: в 2003 году во время конкурсов на частоты региональные партнеры московских сетевых каналов отказывались «создавать свои программы с участием вещателей, которые имеют сильную информационную составляющую, например, с «Эхо Москвы». (См. подробнее: «Смотрим телевизор» // Радио Свобода, эфир 22 марта 2004 года).

[22] Злобин поговорил с Путиным // Газета. 8 сентября 2004 года.

[23] НТВ нужно вернуть ореол объективности и беспристрастности // Коммерсант. 19 июля 2004 года.

[24] Во время встречи президента Путина с влиятельными бизнесменами из США в июне 2005 года медиамагнат Руперт Мэрдок выказал интерес к российскому телевидению. Он поинтересовался, собираются ли российские власти приватизировать медийные активы. Путин ответил, что ВГТРК приватизировать не планируется, а что касается медийных активов РАО «ЕЭС России» и «Газпрома» – такие планы есть.

[25] По данным ВЦИОМа, в феврале 2005 года ответы на вопрос: «Какие каналы нужны российскому зрителю?» – распределились следующим образом: тематические – 21%, детский развлекательный – 28, учебный – 16, информационно-новостной (подобно Си-эн-эн) – 13, отечественной и зарубежной киноклассики – 12, полезных передач – 11, развлекательный (ток-шоу, сатира, юмор) – 10, военно-патриотический – 9, научно-популярных передач – 8, телесериалов – 7, передач об искусстве – 7, религиозных передач – 4, о моде и стиле жизни – 4, о товарах и услугах – 3%.

[26] Илларионов А. Рецепт: Как победить инфляцию // Ведомости. 31 октября 2005 года.

[27] См. подробнее: Шиллер Г. Манипуляторы сознанием. М., 1980. С. 169.

[28 ]http://www.newsru.com/russia/08dec2004

[29] Бородина А. НТВ нужно вернуть ореол объективности и беспристрастности // Коммерсант. 19 июля 2004 года.

[30] Павловский Г. Публичная лекция в МГУ 22 ноября 2006 года. (Цит. по: Живой журнал выпускника журфака МГУ Александра Уржанова. – http://onair.livejournal.com/154377.html).

[31] Известия. 19 июля 2005 года.

[32] Коммерсант. 4 июля 2007 года.

[33] Сеанс. 15 декабря 2006 года. № 29/30.

[34] В феврале 2008 года банк «Россия», компании «Северсталь», «Сургутнефтегаз» и страховая компания «СОГАЗ», которой тоже владеет банк «Россия», объединили свои телевизионные активы в новом медиахолдинге «Национальная медиагруппа». Контрольный пакет акций (54,9%) – у банка «Россия». Генеральным директором холдинга стал президент футбольного клуба «Зенит», продюсер и брат министра образования Сергей Фурсенко. Банку «Россия» помимо «СОГАЗа», который управляет активами «Газфонда», принадлежит также крупный пакет Газпромбанка. (См.: Ведомости. 23 августа 2006 года; 30 октября 2006 года). В Газпромбанк были переданы практически все медиаактивы «Газпром-Медиа», стоимость которых в 2007 году Дмитрий Медведев оценил в 7,5 млрд долларов. (См.: Ведомости, 6 июля 2007 года). По сути, под контролем Юрия Ковальчука сегодня находится негосударственный медиахолдинг, мощь которого потенциально превышает возможности бывших империй Гусинского и Березовского.

[35] Канал «ТВ-3-кино» переформатирован в канал мистики и страшилок; канал «2×2» превращен в первый мультипликационный канал для «кидалтов» – взрослых детей; в холдинг «Проф-Медиа» также входят телеканал МTV, радиостанции – «Авторадио», «Юмор FM», «Радио Алла», кинокомпания «Централ Партнершип», издания и сервисы «Афиша.ру», интернет-портал Lenta.ru, Rambler Group.

[36] В начале кризиса, осенью 2008 года холдинг «Проф-Медиа» пересмотрел бюджет, сократил людей и расходы (о трех вариантах бюджета на время кризиса заявляли и в «СТС-Медиа»). Рафаэль Акопов уверен, что отрасль меняет правила – на смену существовавшему в последние годы закону «content is king» в 2009 году придет более актуальное «cash is king», а прогнозируемое 30-процентное падение рекламных сборов загонит в зону нерентабельности практически всех российских вещателей, если они резко не сократят расходы. Радио первым встретило кризисную волну – многие постоянные клиенты в ожидании спада потребления начали пересмотр своих рекламных стратегий по отношению к традиционному радио, предпочитая (по разным причинам) размещение в других медиа. Телевидению пока везет больше, хотя и в этом сегменте ситуация неопределенная. (См.: Материалы Конгресса НАТ, ноябрь, 2008; Надо перестать относиться к падению цен на рекламу как к оскорблению // Коммерсант, 15 января 2009 года).

[37] См. подробнее: Российское телевидение проиграло, заменив информационную журналистику пиаром // Время новостей. 15 июля 2004 года; Винокурова Е. Reality-шоу вместо реальности // Компания. 30 июня 2007 года.

[38] В начале 2009 года стало известно, что консорциум «Альфа-групп» переуступил «Гамма-фильм» (управлял библиотекой российских телесериалов стоимостью более 100 млн долларов, среди которых «Бандитский Петербург», «Улицы разбитых фонарей») директору по инвестициям X5 Retail Group Вагану Абгаряну и бывшему начальнику отдела управления активами «Альфа-групп» Денису Петушкову. До этого «Альфа-групп» распродала большую часть библиотеки федеральным телеканалам, а в 2009 году закрыла сделку с последним покупателем – компанией «Централ Партнершип». (См. подробнее: Гончарова О., Сичкарь О. Группа распродала библиотеку «Гамма-фильм» // Коммерсант. 31 марта 2009 года).

[39] Пакет Гусинского достался «Альфа-групп» // Коммерсант, 14 мая 2003 года.

[40] В 2009 году Роднянский по договоренности с основными акционерами – шведской MTG и российской «Альфа» – покинул пост президента «СТС-Медиа», заявив СМИ, что его устраивает позиция независимого предпринимателя и он готов к большому проекту в области кино и телевидения. Слова Роднянского могут означать, что он, как один из самых ярких медиаменеджеров и продюсеров кино с социальным посланием («Обитаемый остров», «Россия 88»), получил предложение по созданию содержательного и масштабного проекта.

[41] О скором появлении «Детского канала» президент В. Путин объявил 21 декабря 2006 года.

[42] Гончарова О. «Бибигон» идет вслед за «Теленяней». ВГТРК запустила собственный детский телеканал // РБК дейли. 20 августа 2007 года.

[43] В декабре 2008 года новый министр связи и массовых коммуникаций Игорь Щеголев (Министерство культуры, печати и массовых коммуникаций было расформировано) объявил, что в обязательный пакет (первый мультиплекс) войдут «Первый канал», «Россия», «Вести плюс», «Культура», «Спорт», НТВ, «5 канал», «Детский канал», который будет скомбинирован из передач «Бибигона» (ВГТРК) и «Теленяни» («Первый канал»), а также три радиостанции – «Маяк», «Радио России» и «Вести FM». Весной 2009 года президент подписал соответствующий указ.

[44] Одобрена Концепция ФЦП «Развитие телерадиовещания в Российской Федерации на 2009–2015 годы» // Минкомсвязи. 6 декабря 2008 года. – http://minkomsvjaz.ru/news/xPages/entry.7770

[45] В 2009 году официально объявлено, что «Российская телевизионная и радиовещательная сеть» как государственный оператор будет вести вещание первого мультиплекса. При этом параллельное вещание этих каналов в аналоговом формате сохранится по регионам до того момента, когда цифровыми телевизионными приставками будет обеспечено 95% населения соответствующей территории, а ее покрытие цифровым сигналом будет равно аналоговому. Создаваемые сети цифрового вещания должны обеспечить распространение местных каналов в каждом регионе. Кроме того, на базе радиотелевизионных передающих центров единого государственного оператора будут созданы центры формирования пакета местных каналов. Они обеспечат прием каналов со спутников и из местных студий, их обработку, включая местные врезки, формирование и последующую доставку пакета каналов на цифровые эфирные передатчики по спутниковым или наземным линиям связи. (См. подробнее: http://minkomsvjaz.ru/news/xPages/entry.7770).

[46] Foucault. M., 1980.