Советское государство строилось на идее безграничного всевластия центра. Стоило центру ослабеть – система перестала функционировать. Прошел страх, и на следующей неделе после августовского путча практически остановились заготовки зерна. Зачем председатель колхоза будет поставлять зерно государству, если знает, что за непоставку его не снимут с работы и не посадят в тюрьму? А других стимулов не было. Нельзя же было всерьез считать стимулом деньги, которые ничего не стоили, за что их называли «деревянными».

С приближением зимы 1991/1992 года над страной все отчетливее нависала угроза голода и холода, особенно в индустриальных центрах, а с ней – и угроза массовых социальных потрясений. Отовсюду поступали сообщения о перебоях с самыми необходимыми продуктами, за хлебом и молоком выстраивались многочасовые очереди. В магазинах за ненадобностью закрылись пустые мясные и гастрономические отделы. Продажа колбасы, которая была символом благополучия в советском «развитом социализме», снизилась за 1991 год на 24%, молокопродуктов – на 41%. Если товарные запасы в розничной торговле составляли (на конец года) в 1985 году 93 дня товарооборота, то в 1990 году – 44, а в 1991 году – лишь 39 дней. Нормы отпуска продуктов по карточкам в большинстве регионов к концу 1991 года составляли: сахар – 1 кг на человека в месяц, мясопродукты – 0,5 кг (с костями), масло животное – 0,2 кг. Часть продовольствия поступала в виде гуманитарной помощи стран Запада.

При потребности в продовольственном зерне 5 млн т в месяц в январе 1992 года было в наличии лишь 3 млн т. По расчетам Росхлебопродукта, дефицит зерна по импорту составлял 17,4 млн т. Чтобы закупить такое количество зерна, требовалось около 3 млрд долларов. В кредит уже никто не поставлял. По самым оптимистичным прогнозам запасов зерна в стране хватало примерно до февраля–марта 1992 года. Драматическим было положение и с запасами топлива.

В городах вспыхивали стихийные «табачные бунты». В отдельных регионах продовольствия оставалось на считанные дни. К примеру, в Санкт-Петербурге запасов муки оставалось на неделю, а резервов кормового зерна – на 2–3 дня. Снабжение города мясом, не считая импорта, в основном базировалось на продукции местных птицекомбинатов. Сама Ленинградская область зерно практически не производила, снабжение мукой и кормами было ориентировано на централизованные поставки, которые прекратились. Импорт почти остановился из-за замораживания кредитов. Без корма дохли куры…

Мэр Москвы Ю. М. Лужков в ноябре 1991 года докладывал правительству о том, что в январе 1992 года столица может остаться без продовольствия, масла животного уже не было, его прекратили поставлять Украина, Эстония Латвия и Молдавия. В Читинской области выделяли по 260 грамм муки на человека – это ниже нормы военного времени, ситуация с обеспечением хлебом стала критической.

Подробнее. Критическая ситуация с продовольствием в СССР и РСФСР:

Председатель Государственного комитета СССР по закупкам продовольственных ресурсов М. Л. Тимошишин – в правительство СССР (май 1991 года):

«В настоящее время запасы хлебопродуктов крайне ограничены. Остаток муки по состоянию на 21 мая с. г. к целом по Союзу составил 1,5 млн тонн, или на 15 дней обеспечения потребностей страны».

Источник: Тимошишин М.Л. (председатель Государственного комитета СССР по закупкам продовольственных ресурсов) Сенько Ф. П. Об увеличении рыночных фондов муки и крупы на май–июнь 1991 года. ГА РФ. Ф. 5446. Оп. 163. Д. 562. Л. 97.

***

В. Акулинин (Отдел агропромышленных отраслей) – B. C. Павлову:

«В стране в ближайшее время может сложиться чрезвычайная ситуация со снабжением населения хлебопродуктами, а животноводства – концентрированными – кормами. Ежемесячно на эти цели расходуется около 8 млн. тонн продовольственного и фуражного зерна. По состоянию на 1 марта с.г. остатки его в государственных ресурсах (без учета семян) оцениваются по расчетам специалистов в количестве около 13 млн тонн, из них почти половина находится в Казахской ССР. Это означает, что запасы продовольственного зерна (кроме Казахстана, где его хватит до нового урожая) будут исчерпаны в конце марта. Уже сегодня крайне тревожное положение с обеспеченностью мукой. При необходимых нормативных ее запасах в 30 дней в Азербайджанской ССР и Армянской ССР они составляют 6 дней, Грузинской ССР – 7, Таджикской ССР – 8, ССР Молдова, и Киргизской ССР – 9 дней. Менее чем на 10 суток запасы муки в г. Москве, Ивановской, Тульской, Нижегородской, Тюменской, Свердловской, Читинской, Камчатской и некоторых других областях.

Не решают хлебную проблему поступления зерна по импорту. В январе – марте с.г. завезено импортного зерна только 3,7 млн тонн при намечавшихся поставках 12,4 млн тонн. Неоднократные поручения руководства страны по усилению отгрузки товарного зерна из Казахской ССР, а также ускорению поставок его по импорту ощутимого влияния на изменение ситуации не оказали».

Источник: Акулинин В. (Отдел агропромышленных отраслей) тов. Павлову B.C. О возможности чрезвычайной ситуации со снабжением населения хлебопродуктами, а животноводства – концентрированными кормами». 18.03.1991. ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 163. Д.560. Л.16.

***

А. С. Черняев, помощник президента СССР М. С. Горбачева (31 марта 1991 года, воскресенье):

«Вчера был Совет безопасности. Проблема продовольствия… Но теперь уже конкретнее – хлеб. Не хватает 6 миллионов тонн до средней нормы. В Москве, по городам уже очереди такие, как года два назад за колбасой. Если не добыть где то, к июню может наступить голод. Из республик только Казахстан и Украина (едва-едва) сами себя кормят. Что в стране есть хлеб, оказалось мифом. Скребли по сусекам, чтоб достать валюту и кредиты и закупить за границей. Но мы уже неплатежеспособны. Кредиты никто не дает: надежда па Ро Дэ У (М.С. согласился на пути из Японии остановиться на о. Чеджудо, чтоб поговорить с президентом Южной Кореи о 3 миллиардах кредита)… И еще есть надежда на Саудовскую Аравию. Кувейт вроде отказывается, хотя Фейсал обещал, выражал М.С. всякую благодарность за поддержку против Ирака. (…) Поехал к Н.Н., она еще болеет. Просила купить хлеба. Объехал с Михаилом Михайловичем всю Москву, начиная с Марьиной Рощи: на булочных либо замки, либо ужасающая абсолютная пустота. Такого Москва не видела, наверное, за всю историю – даже в самые голодные годы».

Источник: Черняев А. С. Дневник помощника президента СССР. М.: ТЕРРА. Республика, 1997. С. 124–126.

***

Премьер правительства Москвы Ю. М. Лужков – первому заместителю председателя правительства РСФСР Г. Э. Бурбулису:

«Правительство Москвы доводит до Вашего сведения, что снабжение населения продовольственными товарами продолжает оставаться критическим… Из-за недостаточности ресурсов в объеме 40 тыс. тонн и прекращения отгрузки масла животного с Украины, Эстонии, Латвии и Молдовы торговля им осуществляется периодически, остатки масла животного отсутствуют. По союзному контракту закуплено по импорту 20 тыс. тонн масла животного. Необходимо весь закупленный объем направить в Москву. …В январе 1992 г. Москва может остаться без продовольствия».

Источник: Лужков Ю.М. (премьер правительства Москвы) Бурбулису Г.Э. (первый зам. председателя правительства РСФСР). ГАРФ. Ф. 410 Оп. 1. Д. 4818. 22.11.1991. Л. 197–198).

Свернуть текст

Подробнее. Продовольствие в обмен на тракторы, холодильники и гвозди:

Петербургская товарно-фондовая биржа совместно с оперативным штабом мэрии по обеспечению города продовольствием 27–28 декабря провела открытые бартерные торги. В обмен на продовольствие на торгах предлагалась продукция петербургских предприятий из регионального бартерного фонда…

По схеме… 15% товаров, производимых на предприятиях города, можно обменять на любые виды продовольствия. При этом 30% полученного продовольствия предприятие может забрать себе, а 70% обязано отдать в городские магазины для реализации по коммерческим ценам.

Как сообщил исполнительный директор биржи Олег Романенко, таблица меновых соотношений для бартерных торгов составлена на основе анализа бартерных сделок на 70 биржах различных регионов страны. Например, за 3 стиральных машины «Вятка» можно было взять 1 т говядины, за две машины – 1 т свинины или 1 т сахара, за одну – 2,5 т картофеля или 1,54 т гвоздей (в силу дефицитности приравненных к продовольствию); за один трактор «Кировец» -7,14 т говядины, 10 т свинины, 10 т сахара, 50 т картофеля, 30,8 т гвоздей; за 9,3 т бензина А-76 – 1 т говядины; за 1 т меди – 2,9 т говядины, 4 т свинины, 4 т сахара, 20 т картофеля, 12 т гвоздей. Заключена всего одна сделка: 10 т красной рыбы были отданы за 100 холодильников «Ладога».

По сведениям из неофициальных источников, явное нежелание многих петербургских предприятий участвовать в бартерных торгах объясняется тем, что им пока выгодно действовать без посредников и не отдавать городу 70% полученного продовольствия. Однако, по словам председателя биржевого комитета Алексея Коновалова, в этом году под угрозой голодных бунтов питерские производители станут сговорчивее и следующие торги, которые состоятся 8 января, должны пройти более удачно.

Источник: Тверитина В. Биржи: Питерским предложили платить за еду натурой. Питерские пока не хотят // Коммерсант. 6 января 1992 года. № 101 (101). – http://kommersant.ru/doc.aspx?fromsearch=79dbb090-7979-470c-8409-748272cdee52&docsid=2300

Свернуть текст

Попытаться отобрать хлеб силой значило повторить путь, выбранный царским правительством в 1915–1916 годах в условиях острого кризиса зернового снабжения городов и армии. В 1917 году его продолжило Временное правительство и затем с большей жесткостью большевики. Этот путь продразверстки Ленин называл «героическим походом за хлебом с пулеметами». Результаты известны: отобрать хлеб не удалось. Если в IVквартале 1916/1917 сельскохозяйственного года заготовки зерна достигали примерно 100 млн пудов, то в соответствующем периоде следующего года они упали практически до нуля.

Разница между 1917 и 1991 годами была в духе времени. В 1917 году в мире доминировало представление, что усиление влияния государства на экономическую жизнь – благо. Базой таких убеждений были социальные проблемы, порожденные началом современного экономического роста, индустриализацией. В благотворность прямого государственного регулирования в начале ХХ века верили все: эксперты, высокопоставленные чиновники, политики. Без учета этого трудно понять, почему царское правительство, Временное правительство и правительство большевиков с разной эффективностью и жестокостью проводили продовольственную политику, в основе которой лежало принудительное изъятие зерна у крестьян по ценам, не соответствовавшим условиям рынка.

На этом интеллектуальном фоне идея Ленина «героического похода в деревню за хлебом с пулеметами» не представлялась чем-то экзотическим. Он лишь доводил до логического завершения то, о чем думали квалифицированные специалисты того времени по продовольственному делу.

Осенью 1991 года, когда Россия столкнулась со схожими проблемами продовольственного снабжения городов, с угрозой голода, интеллектуальная атмосфера в мире была иной. Убеждение в благотворности государственного регулирования экономики перестало быть символом веры. В России убеждение в том, что государственные органы способны эффективно решать проблемы, встающие перед страной в условиях кризиса, была подорвана 70-летним всевластием государства.

Возможность послать вооруженные отряды в регионы за хлебом российское правительство всерьез не обсуждало. В 1991–1992 годах такой путь был не только неприемлем по идейным соображениям, но и неосуществим на практике. Действенных и одновременно поддерживаемых обществом административных рычагов изменения ситуации уже не было. Старая административная система управления, базировавшаяся на тотальном партийном и гэбэшном контроле, была разрушена. Новая российская государственная машина и система управления только создавались и были слишком слабы для реализации такого подхода.

Ситуация была парадоксальной. Россия после принятия Декларации о независимости 12 июня 1991 года-де-юре, а после провала августовского путча и-де-факто обрела политическую независимость от союзного центра, но не имела ключевых атрибутов государственности – собственной валюты, государственного банка, таможни, армии.

К ноябрю 1991 года рычаги экономической власти формально находились в руках не российских, а союзных ведомств. Союзные органы контролировали ключевые секторы экономики: всю оборонную и почти всю тяжелую промышленность, топливно-энергетический комплекс, подавляющую часть транспорта и связи, внешнеэкономическую сферу. В их ведении были золотовалютные запасы страны, финансы, «печатный станок» Гознака и таможня. Так сложилось исторически. В то же время республиканские министерства были «легковесными», от них мало что зависело. Скажем, российское Министерство экономики (ранее Госплан РСФСР) в основном контролировало лишь часть строительства и производства стройматериалов, легкой промышленности, АПК, местной промышленности.

При этом в конце 1991 года органы союзной власти были парализованы, деморализованы и беспомощны. Аппарат многих ведомств разваливался и все больше утрачивал способность осознанно распоряжаться предметами своего ведения. Союзный центр не имел ни идей, ни стратегии, ни способности использовать формально находившуюся в его руках, но реально ускользавшую власть. А Россия была лишена реальных рычагов и инструментов реализации своей возросшей политической силы.

Отношения с другими советскими республиками, хозяйственные связи с которыми имели существенное значение для российской экономики, было уже невозможно поддерживать административно-принудительными методами. Как и реализовать китайский вариант постепенных реформ под жестким административным контролем. Разницу в ситуации двух стран того времени наглядно демонстрируют драматические события на площади Тяньаньмэнь в Пекине, когда китайская армия по приказу высшего государственно-партийного руководства подавила танками выступление оппозиционной молодежи. Советская армия и даже спецслужбы в августе 1991 года в Москве, слава богу, стрелять в людей отказались.

К тому же вариант насильственного изъятия зерна у сельхозпроизводителей, при котором точно не обошлось бы без крови – и это в стране, начиненной ядерным оружием, прочно и надолго перекрыл бы кредитную помощь от развитых стран.

Оставался шанс побудить экономических субъектов действовать не из-под палки, а потому что им это выгодно или дает надежду на выживание. Для этого надо было либерализовать экономические отношения, дать свободу производителю, поставщику, торговцу, экспортеру и импортеру, финансовому сектору.

Осенью 1991 года российские власти приняли решение не посылать продотряды в деревню, а формировать свободный рынок продовольствия, не имея гарантий, что денежное предложение удастся удержать под контролем, инфляция не достигнет уровня, при котором производители зерна откажутся продавать хлеб городу.